Два заповедника - Владимир Николаевич Васильев Страница 61

я охотился в лесу. Подранил кабанчика, потом долго его выслеживал в зарослях. Когда выследил, оказалось, что ему пытались заживить рану. То есть, осмотрев рану, я подумал, что это похоже на заживление методами традиционной психохирургии. А вернувшись на базу, нашел пеньки деревьев, которые срезал только накануне, обросшими молодыми побегами. И это все. Вы бы рискнули на основании таких скудных и неубедительных данных делать выводы об обитаемости неисследованной планеты?

— Рискнул бы, не рискнул бы — это к делу не относится, — сухо заметил Градиленко.

— А я вот не рискнул. Но отчет тем не менее отправил, исправно и своевременно. Что еще вам от меня нужно?

— Мне нужно понять, почему вы не выполнили пункт третий седьмой главы наставления по работе на внеземных территориях…

— Ну, все, — рассвирепел Ник.

Он вскочил, швырнул в испуганно пискнувшего Гра-диленко легкий пластмассовый табурет и решительно направился к выходу. Люк он отворил увесистым пинком, так, что десантник с прикладным лучевиком у каюты невольно отпрянул.

— Э! — Десантник тут же опомнился и попытался схватить Ника свободной рукой за локоть.

— Убери лапы, горилла! — рявкнул Ник во весь голос и пихнул десантника. Очень сильно пихнул, злость помогла. Десантник впечатался в переборку. Кажется, он поверить не мог, что это происходит на самом деле.

— Арестованный! Приказываю остановиться! Лицом к стене! Руки за голову! — окончательно опомнился десантник. Наверное, он навел на Ника свой лучевик, но Ник не видел этого, потому что просто шел прочь по твиндеку. Не оборачиваясь. Не станет же этот вояка стрелять, в самом-то деле?

На шум, естественно, примчались еще десантники. Ника прижали к переборке и дали знать дежурному офицеру. Когда дежурный офицер явился, Ник заявил, что будет разговаривать только с капитаном и только в присутствии на связи своего непосредственного начальника — Питера Шредера.

Градиленко из каюты так и не появился, и возможно, именно поэтому Ника действительно повели под усиленным конвоем к капитану крейсера «Калахари».

Капитанская каюта тоже была шестиугольной, но по размерам превышала ту, где допрашивали Ника, раза в четыре.

— Арестованный Тарханов доставлен, сэр! — отрапортовал сержант из конвоя. Докладывал он по-английски, отсюда и это «сэр».

Ник поморщился. В работе от конторы Шредера были и свои минусы — приходилось иметь дело в основном с англичанами и американерами. Единственные земляки на «Калахари» — и те из группы зануды Градиленко. Вот повезло-то!

— Идите, сержант! — велел капитан. С виду невозможно было сказать, злится он или нет.

— Сэр! Оставить ли конвойного?

— Не нужно, сержант. Арестованный не станет буянить. Ты ведь не станешь? — Капитан обратился к Нику, и Ник мгновенно понял — не станет. В этого человека он ни за что не решился бы метнуть табурет. Потому что в каждой морщинке лица, в зрачках, в упрямом абрисе скул, в еле влезающей в мундир груде мускулов капитана читалась такая сила и уверенность в себе, что невольно хотелось съежиться.

— Есть, сэр!

— Когда потребуется, я вызову конвойного.

— Так точно, сэр!

Странно, но ответы сержанта не показались Нику данью пустой муштре. Такому капитану хотелось отвечать четко, отрывисто и непременно добавлять в конце уважительное «сэр!».

Тем временем сержант выскользнул из каюты и затворил тяжелый герметичный люк. Ник откуда-то знал, что режим герметичности сейчас не включен. Знал он и то, что на военных кораблях использовались только такие люки — никаких перепонок. У военных свои представления о надежности.

— Что, сынок, достал тебя этот книжный червь? — неожиданно миролюбиво спросил капитан.

— Не то слово, — сумел выдавить из себя фразу Ник. Откровенно говоря, он ожидал разноса, давления, угроз — чего угодно, но только не вот такого устало-доверительного, почти домашнего тона.

— Он и нас всех успел достать, пока мы к Селентине шли. Так что я тебя понимаю. К сожалению, он тут вроде как шишка — мне приказано оказывать ему и его людям всяческое содействие. В утешение могу сказать, что его люди — совсем другой народ, обычный и свойский. И шефа своего, опять же по секрету, совсем не жалуют. Но — вынуждены терпеть. Так что ты там натворил?

Ник вдохнул побольше озонированного воздуха, пахнущего не то пластиком, не то чуть подогретой керамикой, и одним духом выпалил:

— Да ничего особенного! Когда он в сто первый раз задал мне вопрос, на который я уже сто раз перед этим ответил, я не выдержал и запустил в него табуреткой. И направился в каюту, которую мне отвели. Но ваши орлы меня в коридоре повязали…

Капитан скудно улыбнулся:

— Ты, помнится, требовал связи со своим шефом?

Ник немного смешался:

— Да…

— Терминал там. — Капитан указал на небольшой пульт в одном из шести углов каюты. — Вперед!

Ник взглянул на часы, прикинул, что в Англии сейчас около одиннадцати утра, встал, прошел к пульту, уселся и набрал в адресной строке вызов шефу. Питеру Шредеру.

Ответила заместительница — рыжая английская леди средних лет. Долорес Хиллхардт. Тоже светило эмбриомеханики мировой величины, тетка въедливая и строгая, но ничуть не вредная.

— Ник? — Она даже обрадовалась. — Тебя уже отпустили эти кабинетные крючкотворы?

— К сожалению, нет, мадам. Скажите, я могу поговорить с шефом?

— Вообще-то он занят. У тебя что, проблемы, малыш?

— Откровенно говоря, да.

— Жди, — отрезала Долорес и пропала из кубического экрана.

Спустя минуту экран переключился, а из пространства над пультом на Ника взглянул шеф.

— Здравствуй, Ник. Я рад, что с тобой все в порядке. Я уже посмотрел твои отчеты — проблему с валлоидным синтезом мы действительно прошляпили. Ты молодец. Жаль, что тебе не удалось довести работу до конца.

— Спасибо, шеф, — от души поблагодарил Ник.

— Я слышал, у тебя какие-то проблемы с контактерами?

— Не то слово, шеф! Я ведь нарушил пункт три седьмой главы наставления… А до того, что мне при этом разворотили всю рабочую площадку, угробили все зародыши и выросшие механы, что сам я вынужден был спасаться на дереве от местного зверья — до этого им дела нет. Кстати, я еще и арестован.

— Арестован? — Брови Шредера сошлись над переносицей. — С какой стати?

— Да все с той же.

— Так! Ты на «Калахари»?

— Да.

— Побудь на связи, никуда не уходи. Откуда ты меня вызвал?

— Из капитанской каюты. Капитан был настолько любезен, что предоставил мне эту возможность.

Ник покосился на капитана — тот невозмутимо сидел в кресле и листал какой-то пестрый иллюстрированный журнал.

— А… Тогда можешь не висеть на связи. Я все утрясу и сам вызову «Калахари». Сиди тихо и на рожон не лезь. Понял?

— Понял, шеф! — с воодушевлением заверил Никита. — Жду!

Он