Ночная (СИ) - Ахметова Елена Страница 62

Оставшееся до пикника время я убила, вытрясая из бдительного МагПро пропуска для присоветованных Юнити мастеров из толкового салона красоты неподалеку. Не вытрясла. К счастью, дама Аино все еще была в штаб-квартире и к моей проблеме отнеслась с большим пониманием, нежели сухари из службы безопасности, которым, похоже, было невдомек, что явиться на королевский прием с обломанными ногтями и взлохмаченной головой значит не только капитально опозориться самой, но еще и вызвать конкретное недоумение у иностранных гостей.

В результате, правда, личная камеристка дамы Аино едва не выдрала волосы и не переломала ногти себе, пытаясь управиться с двумя нуждающимися одновременно, но проявила чудеса сноровки — и к назначенному часу мы обе выглядели вполне пристойно.

Ну, Аино — точно. Сама я, хоть и замечала разительные отличия между Бланш с Тангарры и госпожой Эйвери Сабинн с Ирейи, старалась не смотреть в зеркало, когда Аино была рядом. Такие сравнения слишком больно били по самооценке.

Никакой макияж не способен скрыть два года впроголодь. Особенно на фоне ухоженной и утонченной аристократки. Но мне ведь и не нужно поражать никого своей невероятной красотой — иначе я вряд ли потяну на «несчастную пострадавшую девушку»…

Примерно в этом духе я и продолжала себя уговаривать, выходя из комнаты Аино к Оберону и Раинеру, терпеливо дожидающимся нас в коридоре.

- Ослепительны, — улыбнулся Оберон. Кажется, множественное число он употребил исключительно из вежливости, потому как сразу прикипел взглядом к жене и на меня обратил не больше внимания, чем на упарившуюся камеристку, выскользнувшую следом за нами.

Раинер промолчал, сосредоточенно копируя манеры Оберона: чуть поклонился, взяв мою руку, — и коснулся запястья обжигающе коротким поцелуем.

Я мгновенно вспыхнула и внезапно поняла, откуда при дворе такая мода на закрытые блузки и юбки в пол. Если вдруг кавалеру вздумается позволить себе такую вольность, под длинным платьем, по крайней мере, не видно, как дама покрывается мурашками с ног до головы!

Мой наряд, увы, позволял разглядеть реакцию во всех подробностях, и Раинер замер, не выпуская моей руки. А я впервые задумалась, чего же ему стоит это железное самообладание. Такая ли хорошая идея — тащить его с собой и изображать дурочку, потерявшую голову от любви?..

- Кхм. — Оберон, сообразив, что плохой пример не остался незамеченным, смутился и перешел на тангаррский. — Раинер, это… этикет предполагает, что мужчина целует воздух над запястьем, не прикасаясь к нему губами. То, что я сделал, допускается между супругами или помолвленными, но не поощряется. Я просто…

Леди Аино, безо всякого перевода сообразив, в чем дело, прикрылась веером, пряча смешок.

- Думаю, гостю с экзотической Тангарры простительно не разбираться в подобных тонкостях, — заметила она. — Единственное правило, о котором не стоит забывать, гласит, что этикет нацелен в первую очередь на то, чтобы позволить всем сохранить достоинство. Если вы допустили ошибку, продолжайте вести себя как ни в чем не бывало. Окружающие поддержат.

Я перевела, не поднимая взгляд, и добавила:

- Вдобавок ко всему прочему, сегодня на пикнике будет целая делегация с Хеллы, а они гораздо проще относятся к манерам и условностям. Никто и слова поперек не скажет, если ты не станешь следовать ирейскому этикету. Он довольно… — я запнулась, пытаясь вспомнить нужное слово на тангаррском, но быстро сдалась. — В нем черт ногу сломит, я сама не знаю всех тонкостей. Но сегодня вполне допустимо от него отступить.

- Понял, — кротко кивнул Раинер.

Но все-таки перехватил мою руку, оперев ее на свой локоть — в точности так же, как это сделал Оберон с ладонью Аино. Этот молчаливый бунт вызывал какое-то неопределенное беспокойство — как и твердый и наигранно открытый взгляд, которым Раинер обменялся с Обероном.

- Вы что-то еще задумали? — подозрительно уточнила я.

- Можно и так сказать, — Раинер не столько улыбнулся, сколько насмешливо дернул уголком рта. — Увидишь.

Я покорно заткнулась — и к дворцовым воротам прибыла с неподобающе взволнованным выражением лица, накрутив себя до невозможности. Но пара, дожидавшаяся нас чуть в стороне, одним своим видом заставила выбросить из головы все худшие предположения о Раинере и сюрпризах.

Рядом они смотрелись странно — и в то же время гармонично, уравновешенно, как это получается только у людей, проживших в мире и согласии много-много лет. Это становилось заметно сразу: что-то в позе, в том, как поразительно хрупкая на фоне своего спутника женщина копировала линию его тела, в том, как он притянул ее к себе чуть ближе, чем позволялось этикетом; или, может быть, во взглядах, которыми они наградили Оберона с супругой — одинаково лучистых и светлых.

- Привет, мам, пап, — совершенно неофициальным тоном сказал Оберон, и я с трудом сдержала восторженный писк.

Неуловимое внутреннее сходство отвлекло меня от куда более занятного наблюдения. Если Оберон был похож на мать — такой же темноволосый и светлокожий, не слишком высокий и аристократически узкокостный, — то Рэвен оказался практически копией отца. Разве что чуть поуже в плечах… и вот эта ямочка на щеке — у Рэвена такой нет…

Чем дольше я смотрела, тем больше отличий обнаруживалось.

Излом бровей, улыбка, форма лица, оттенок волос — хоть знаменитый Ирейский Носорог и поседел очень рано, но еще было заметно, раньше он был заметно светлее…

- Это Эйвери Сабинн и Раинер из Куасселя, — как ни в чем не бывало представил нас Оберон. Аино снова спряталась за веером, и я поняла, что пялюсь на графа с графиней с восторгом маленькой девочки в кондитерской лавке. — Его Сиятельство граф Вейланд Риндвист ри Гейб, мой отец, и Ее Сиятельство графиня…

Женщина закатила глаза, вынудив сына прервать официоз, и тепло улыбнулась нам — будто всю жизнь ждала двоих оболтусов, которым позарез нужна ее помощь, чтобы попасть в дворцовый парк и втянуть в сомнительную авантюру хелльскую принцессу. Я поймала себя на том, что невольно улыбаюсь в ответ — так же тепло и заговорщически, словно и правда замыслила шкоду на пару с женщиной вдвое старше себя.

- Просто Мира, — категорически заявила она. — Честное слово, мне хватило тех лет, что я была вынуждена обходиться без имени, чтобы и теперь прибегать к титулу.

- Мам… — как-то обреченно и безнадежно вздохнул Оберон, но больше не произнес ни слова. Аино не выныривала из-за веера. Свекор явно ей завидовал, но старался не подавать виду.

- Подразумевалось, что сегодня ты будешь выполнять обязанности моей фрейлины, но, раз уж у тебя уже есть компания, настаивать на постоянном присутствии рядом не стану, — пообещала леди Мира. — Пойдем, я представлю вас хелльским гостям.

Мы прошли через ворота дворцового парка. Я вполголоса переводила Раинеру разговор с графской четой, и храмовник выглядел несколько пришибленным — как и в тот раз, когда к нему в комнату заскочила поболтать принцесса: тангаррское воспитание твердило, что такого быть не может, потому что не может быть никогда, но факты говорили сами за себя.

Стража на входе в парк при виде высоких гостей мигом вытянулась в струнку. Лорд Вейланд задержался, чтобы вполголоса сказать им что-то — лица служителей закона мигом закаменели до полной невыразительности, а Мира, не скрывая веселья, потянула его за собой, не дав договорить. Нас стража только проводила затравленными взглядами.

В дворцовом парке царило оживление. Где-то играла ненавязчивая музыка, по дорожкам сновали изнывающие в униформе слуги, разнося охлажденные напитки и с завистью поглядывая на тенек, где расположились на вышитых покрывалах почетные гости. Его Величества и принцев видно не было — оно, вероятно, и к лучшему: иначе бы Раинеру точно разорвало все остатки шаблонов.

Ему, впрочем, и так хватило, когда граф Гейб вдруг развернулся и внезапно собственными руками заставил его пригнуться, выпустив мою ладонь. Я оценила, что вызвало такую реакцию, и поспешно шарахнулась сама, не дожидаясь аналогичного жеста вежливости от шедшей рядом леди Миры.