Недоброе солнце (СИ) - Питкевич Александра "Samum" Страница 63

Со вторым сигналом наш транспортник, переключенный на внешний режим управления, плавно качнулся в центральную ветвь тоннеле, набирая скорость. Землянка с любопытством осматривала сектор внизу, находясь на максимальной высоте купола, пока мы ускорялись. Когда уцепиться за что-то взглядом стало просто не возможно, Селена откинулась на спинку кресла, а когда все пространство за стеклом превратилось в вереницу ярких полос света, она закрыла глаза и тихо застонала, приложив ладонь к глазам. Просканировав общее состояние своей девочки, уловил легкую дурноту и слабое раздражение. Ничего критичного. Зато мы сможем все успеть.

Лени.

Наше невероятное путешествие длилось не более получаса, но за это время я чуть дважды не выплюнула собственный желудок, с трудом сдерживая позыв при особо неожиданных поворотах «дороги». То же мне, парк развлечений. Уверена, что вполне могла бы обойтись и без этого опыта. Не решилась открыть глаза даже тогда, когда стало ясно, наш транспортник движется уже собственными силами. Определенно, мне не привыкнуть к таким скоростям вне открытого космоса. Почувствовав ободряющее прикосновение Нарина к руке, все же открыла глаза.

— Ты как? — мордашка моего супружника выглядела несколько виноватой и обеспокоенной. Так тебе и надо, будешь думать о хрупком здоровье своей меня.

— Мне не нравиться такой способ передвижения. — Ладно, здоровье у меня вовсе и не хрупкое, а весьма и ничего. Но карусели я с детства терпеть не могу.

— Учту, но, к сожалению, мы очень ограниченны во времени, а от нашего сектора обычными путями мы бы очень долго добирались.

— Где мы?

— Это самая древняя часть Полиса. Я хочу показать тебе Ойтеру. — Внезапно мне стало гораздо лучше, практически идеально. Древний город. Уже сейчас я видела разительные отличия между новейшей инфраструктурой того сектора, где мы проезжали сразу после прилета и тем местом, что оказалось внизу. Ультрасовременные здания необычного дизайна, продиктованные практичностью и удобством, все в ярких росписях и сотнях огней и низкие строения из больших блоков песчаного цвета. Все, что скрывалось в полутенях внизу выглядело так. Будь-то мы попали в совершенно иное общество, в другую галактику. Здание, не веще трех этажей, с различимыми резными фигурами, без росписей и цветных вкраплений, без стекол в окнах и практически без зелени на открытом пространстве. А в центре всего этого огромное, до самого купола, пирамид подобное сооружение из огромных блоков. Здание было поделено на четыре яруса, образуя широкие площадки, освещенные газовыми факелами. Это был первый настоящий огонь, который я видела за многие месяцы. Теперь его и правда, использовали только в местах древностей. На земле это были мемориалы павших воинов да и только.

Здание было мрачным, величественным и пугающе монументальным. Все величие его размера стало понятно тогда, когда мы спустились с транспортной развязки, оказавшись у самого подножия.

— Это что? — внезапным шёпотом спросила я.

— Ойтера. Храм, оставшийся нам от предков. Сейчас как таковой религии у нас нет. Вера в Судьбу, Случай и подобные вещи, не более.

— То есть, храм пустой? — это никак не вязалось с моими знаниями о валорцах. Эти гуманоиды никогда не делали что-то бессмысленное или бестолковое, насколько я успела изучить. Казалось невероятным, что такое сооружение, пусть и символ прошлых тысячелетий, может стоять такой громадой и сохраняться просто так. В подтверждение моим мыслям, раздался дружный смех валоров.

— Что-ты, терри, — ответил Тааль, — в храме живут те, кто не желает принимать участие в суете повседневной жизней, по тем или иным причинам. Кроме того, здесь обучают мастеров и проходят ежегодные испытания для молодых оджи. Те, кто отказался от всего внешнего, в замен получили что-то иное, что позволяет им чувствовать и направлять учеников.

Вот это уже было более понятно и невероятно интересно.

— А меня туда пустят? У нас на Земле тоже осталось несколько таких мест, только женщинам туда нельзя.

— Почему, — живо заинтересовался Сумудин, пока мы выгружались из транспортника.

И правда, почему. На смогла сдержать кривой ухмылки. Стоит ли им сказать все как есть или выдвинуть более приличную, общественную версию?

— Видишь ли, когда-то давно, когда на Земле еще было много религий, проповедники этих разных направлений решили, что женщина отвлекает мужчину своим видом от духовного. Соблазняет, вызывает в нем греховные мысли и … что-то еще подобное. Сейчас, конечно, это считается пережитком прошлого, но в древних храмах правила остались. Женщинам нельзя.

— у нас можно, — Нарин протянул мне руку, и мы повернулись к невероятному строение.

— То же мне, в чем вина женщины, если мужчина не в состоянии удержать свое возбуждение в штанах, — весьма различимо ворчал Сумудин, идя за мной. В голосе медика явно проскальзывало недоумение. — А что, если кого-то возбуждает вид моря? Или растений? Нет, конечно, проще выкорчевать сад или осудить океан, чем обуздать свои страсти. Безумие какое…

Я едва сдерживала хихиканье. Конечно, именно исходя из подобных мыслей древние законы пересматривались на протяжении истории, но из уст медика это звучало совсем абсурдно.

Мы зашли в небольшую, едва приметную дверь у самого основания пирамиды. Сразу за входом нас ожидал служитель в каком-то тренировочном комбинезоне, на подобие того чёрного наряда, что был на Нарине и Таале во время спарринга на Парадоксе. К слову, пользовался служитель вполне современным фонарем, а не каким-то там древнейшим аналогом факела. Небольшой матовый светящийся шар на цепочке давал достаточно света, чтоб не спотыкаться в узком коридоре, но и не столько, чтоб перенапрягать глаза. Фонарь передали в руки мне, чему я несказанно удивилась. Остальным такие удобства не полагались.

Стены, окружавшие нас, были из того же камня, судя по всему, что и наружные. При ближайшем рассмотрении, он оказался ракушечником, с явно различимыми останками ископаемых с древнего океанического дна. Проведя ладонью, поняла, что камень холодный, и кажется, немного влажный, но невероятно гладкий, как отполированный. Чуть обернувшись, провожатый заметил движение моей руки. Сумудин, шедший впереди, тоже оглянулся, слегка покачав головой с легкой усмешкой. Опасаясь, что сделала что-то лишнее, быстро отдернула ладонь. На плече легла рука Нарина, шедшего позади.

— Не беспокойся. Попробуй дотронуться еще, только выше.

Последовав совету, наткнулась на небольшое углубление, идущее вдоль всей стены. Через несколько шагов в этом углублении была ямка. Потом еще, и еще.

— Внутри Храма ученики ходят без светильников. Эта борозда осталась после многих тысячелетий, когда ученики, один за другим, считали шаги по этому коридору. Ты гость, тебе дали фонарь. Нам такая привилегия не положена. Мы бы шли по меткам.

— Правда?

— Да, терри. Оджи Нарин и его сопровождающие знают каждый камень в этих стенах. Ходить с фонарём — стыдно для них. И позорно для их учителей. — Голос нашего провожатого оказался тихим и скрипучим, как наждака. Интересно, они обет молчания здесь тоже практикуют? Судя по всему, конкретно у этого валора давно не было разговорной практики.

Чуть привыкнув к полумраку и странному, несколько давящему ощущению внутри тоннеля, обратила внимание на выемки в полу. Остановившись, опустила свой фонарь, отметив четкий след большой мужской ноги, как будь-то в сыром песке. Четко различить пальцы в отпечатке не получалось, но сомнений не возникало.

— Ученики ходят внутри храма босиком?

— Да, это еще один способ усилить чувствительность и восприятие. Пошли, хорошая моя, мы торопимся. — Нарин чуть подтолкнул в спину.

Двигались мы по этим глухим мрачноватым коридором не очень долго, поворотов восемь, к сожалению, точнее определить не удавалось. В таком пространстве внутренние часы совсем отключились, делая время неопределяемым. На небольшой темной площадке, от которой в три стороны расходились коридоры и лестница круто вверх, наша компания разделилась. Нарин, оставив мне легкое касание губ к виску, вместе с Таалем отправился в темноту. Мы же, в компании с безымянным провожатым и Сумудином, направились к лестнице. Как медик поднимался по этим крутым ступеням с контейнером, даже не представляю, я все время порывалась обернуться, но боялась оторвать глаза от собственных ног. Перед глазами, как настоящая, висела картина моего полета вниз с попутным переламыванием каждой известной косточки. Естественно, в этой конструкции, никаких перил предусмотрено не было. Голова кружилась, свободной рукой я периодически хваталась за верхние ступени, чтоб иметь хоть какую-то дополнительную опору. Эти тридцать четыре ступеньки дались мне с невероятным трудом, и когда вместо очередного уступа перед глазами появилось темное пространство, сердце билось уже где-то в районе горла.