Георгий Мартынов - Гианэя Страница 64

— Тебе надо помириться с нею, — сказала Марина, и поскорее.

— Но как?

— Посоветуйся с Вийайей. Меня беспокоит ее состояние.

— Что я ему скажу?

— Все! Другого выхода нет.

— Хорошо, я это сделаю.

Как только посадочная ракета опустилась и из нее вышли гийанейцы, Виктор, специально для этого прилетевший на ракетодром, подошел к Вийайе и попросил разрешения поговорить с ним.

— Я всегда рад, — ответил гийанейец, — всегда к твоим услугам. Видимо, — прибавил он, — разговор будет о Гийанейе?

Муратов нисколько не удивился этому вопросу. Проницательность Вийайи давно уже была всем известна. Казалось, что гийанейский ученый читает мысли.

— Да, — ответил Виктор, — мне надо поговорить о ней.

— Поезжай со мной!

Он не отложил беседы, что было бы естественно после утомительного полета, и Виктор подумал, что не только предмет предстоящего разговора, но и его содержание каким-то образом известно Вийайе, и что гийанейец считает этот разговор нужным и спешным.

В вечемобиле он молчал. Уверенно управляя машиной, точно всю жизнь пользовался ими, Вийайа о чем-то думал. Он жил за городом, в небольшом домике дачного типа, но, как везде и всюду, оборудованном всеми удобствами века, предоставленном в его распоряжение по личной просьбе самого Вийайи.

Остальные гийанейцы жили в городе.

Поставив вечемобиль в гараж, Вийайа извинился перед Муратовым и оставил его одного на обширной террасе. Вернулся он минут через десять, свежий после купанья и переодетый в домашний костюм земного покроя.

Они прошли в столовую, где уже был сервирован завтрак на двоих, и сели за стол.

— Я слушаю, — просто сказал Вийайа.

И Виктор, никогда не отличавшийся откровенностью в личных делах, рассказал все. Он начал с эпизода в выходной камере звездолета на Гермесе, подробно описал поведение Гианэи при встречах с ним на Земле, остановился на случае с альбомом, стараясь ничего не упустить, передал внимательно слушавшему Вийайе содержание разговоров с Гианэей на Луне и после возвращения с нее. Понимая, что ничего скрывать нельзя, он откровенно признался в своих чувствах и точно повторил две последние беседы — в вечер самоубийства и в саду у подножия Фудзиямы.

— Что думает обо всем этом твоя сестра? — спросил Вийайа.

Муратов ответил так же подробно, не утаив и последних слов Марины, сказанных при прощании, когда он уезжал из Японии.

— Да, в этих вопросах женщины всегда более чутки, чем мы, — сказал Вийайа. — Гианэя еще ребенок по возрасту. Ее понятия вырабатывались под влиянием людей, которые, с нашей точки зрения, являлись представителями древнего мира. Обычаи этого мира стали достоянием истории. Много времени пройдет, пока Гианэя привыкнет к новому. Но она обязательно привыкнет и станет современной во всем. И именно потому, что она юна и восприимчива. За полтора года жизни на Земле она уже изменилась к лучшему, как тебе известно. Этот процесс будет продолжаться, хотя для нее лично и не так уж легко.

Муратов слушал не перебивая.

— Для меня, — продолжал Вийайа, — не столь просто объяснить поступки Гианэи. Они вызваны чуждым мне отношением к вопросам личного плана. Но свое мнение я скажу и думаю, что оно верно. Гианэя тебя любит, и первым толчком к возникновению этого чувства послужило твое поразительное сходство с привычным ей обликом мужчины. Возможно, сыграло роль твое особое сходство с Рийагейей, которого Гианэя любила, как отца (он подчеркнул это слово). Обычая переносить женщину, которую берешь в жены, на руках теперь не существует, но для Гианэи он современный. Нельзя забывать об этом. На Земле равенство полов установилось сравнительно недавно, и пережитки прошлого сказываются, в частности, в том, что предложение брака должно исходить со стороны мужчины. Это чуждо и непонятно Гианэе. Несмотря на то, что в обществе, в котором она родилась и выросла, женщина не имела никаких прав, у нее было право выбора мужа. Это происходило потому, что род шел по женской линии и женщины несли моральную ответственность за будущее поколение. Ты упомянул о том, что Гианэя не считала себя вправе самой вызвать тебя. Это характерно для ее воспитания. Но она имела не только право, но должна была сама, первая, предложить тебе вступить с нею в брак. И с ее точки зрения она это сделала.

— Каким образом? — спросил Виктор, уже догадываясь, какой последует ответ.

— Своим рисунком, оставленным на столе, чтобы ты его увидел. Что это именно так, доказывает ее последний разговор с тобой. Чтобы ты лучше понял, я скажу о другом обычае, существовавшем в их обществе. Девушка должна сама предлагать брак, но это предложение должно быть у нее первым. Получить отказ считалось позорным, и вторично она не имела права предложения.

— При том отношении к мужчинам, которое было у них, это кажется нелогичным и странным, — сказал Виктор.

— Но это было так. Гианэя автоматически переносит на тебя свойства психики своих современников и боится, что ты можешь подумать, что она любила Рийагейю как будущего мужа. Тем более, что она в разговоре сказала такую фразу: «Рийагейа мог бы это сделать для жизни». А потом на твой вопрос, любила ли она Рийагейю, она ответила: «Не знаю». Обе эти фразы были следствием ее состояния в тот вечер, ведь она была уверена, что умрет через несколько минут. А вернувшись к жизни, Гианэя ужаснулась тому, что сказала. Она убеждена, что ты понял ее так, что ты не первый, которого она любит. С ее точки зрения, это конец. А теперь суди сам, какое впечатление произвело на нее твое заявление, что забыть ее слова тебе не трудно.

— Да, теперь я все понимаю, — печально сказал Муратов.

— Гианэя не обижена и не оскорблена. Она просто решила, что ты ей отказываешь, а следовательно, ее жизнь становится бесцельной. Я забыл сказать, что в их обществе женщина, оставшаяся бездетной, никому была не нужна.

— Я это знаю. Она говорила об этом Марине. Виктор вскочил и в волнении заходил по комнате, — Как поправить? — сказал он. — Она не хочет меня видеть и говорить со мной. Как ее убедить, что она глубоко ошибается?

— Очень просто. Написать ей письмо.

— Ты думаешь, что она его прочтет?

— Обязательно. Я уверен в этом. Посоветуй Майрийне заговорить с Гианэей об обычаях Земли. А в письме сам предложи ей стать твоей женой.

Муратов подошел к Вийайе и обнял его.

— Спасибо! — сказал он.

— Я буду рад, если это случится.

— С научной точки зрения?

— Нет, с общечеловеческой. А теперь выслушай мой совет.

— Заранее могу сказать, что выполню его.

— Увидим! Я советую немедленно принять меры, чтобы тебя зачислили в состав экспедиции на планету Мейрийго.

Виктор ожидал чего угодно, но не такого совета. Он с изумлением посмотрел на Вийайю.

Гийанейец улыбнулся.

— Для Гианэи, — сказал он, — очень важно, чтобы тела ее родных были сожжены.

— Но разлука на годы…

— Подождем несколько дней, — загадочно сказал Вийайа. — Я ничего больше не скажу.

Уважение к собеседнику не позволило Виктору просить объяснения.

— Я хотел бы задать еще один вопрос, — сказал он, видя, что Вийайа поднялся с кресла.

— Слушаю.

— Что означало, когда Гианэя положила голову на мое плечо?

— Прощание. Она прощалась с тобой, как думала, навсегда.

Муратов вспомнил слова Гианэи: «Мы по-разному относимся друг к другу». Как он был слеп!

— Могу посоветовать еще одно, — сказал Вийайа. — Относись более доверчиво к тому, что тебе говорит Майрийна. Она знает Гианэю лучше. И не старайся вести себя по-гийанейски. Будь самим собой!

В этих словах Муратову послышался оттенок осуждения.

Он обратил внимание, что Вийайа произносит имя Гианэи так, как ее называли на Земле. Но почему он стал так говорить, Виктор не мог догадаться, хотя и был уверен, что на это у Вийайи есть причины.

Вечемобиль, вызванный для гостя, ждал его у выхода из сада. Это была одна из конструкций автоматических рейсовых машин. Ею нельзя было управлять, она сама доставит пассажира туда, откуда пришла.

Когда Муратов уже сидел в ней, Вийайа, вышедший его проводить, сказал на прощание:

— Все было бы иначе, если бы ты вел себя с Гианэей по-земному с самого начала.

«Да, он меня осуждает, — думал Виктор, с огромной скоростью мчась к городу. — И Марина совершенно права. Но теперь все будет иначе!»

Его доверие к Вийайе было столь велико, что он, не раздумывая, выполнил непонятный совет гийанейца, в тот же вечер поговорив по радиофону со Стоуном.

— Я этого ожидал, — ответил председатель совета. — Никаких препятствий нет.

— Как вы могли ожидать, что я захочу лететь на планету Мериго? — удивленный его ответом, спросил Виктор. — До сих пор речь шла о моем полете на Гийанейю.