Стенли Вейнбаум - Черное пламя Страница 65

— Эвани видела, как ты бросился спасать принцессу, и мы остались, чтобы подождать твоего возвращения, а потом отдаться на милость Господина, — негромко проговорил Жан.

В этот момент раздались радостные крики, и все трое увидели, как к ним медленно идет Маргарет, поддерживаемая братом и улыбающимся Сайром. Так же как и Коннор — в лохмотьях, закопченная и обгоревшая — она, тем не менее, казалась невыразимо прекрасной, потому что сияющие зеленые глаза светились любовью и счастьем.

— Помоги мне разобраться с этим взрывом, Томас, — сказал правитель. — Охрана заметила твоих друзей возле тронного зала, но они молчат.

— И правильно делают, — решительно ответил Коннор, заметив испуганный взгляд Эвани. — Потому что именно я изготовил бомбу в лаборатории Сайра, а утром подложил ее в тронный зал.

— Вот как? И почему ты это сделал? — с любопытством поинтересовался Хоакин Смит, но Коннору даже не пришлось придумывать какое-то объяснение: его опередил Жан.

— Не слушай его, Господин, — твердо заявил инженер. — Это сделал я, потому что решил отомстить за разгром восстания.

— Кажется, драма превращается в фарс, — насмешливо проговорил правитель и сделал знак страже увести обоих.

Но на пути охранников встала, раскинув руки Эвани.

— Парни здесь ни при чем. Они просто хотят защитить меня, но несправедливо убивать невиновных. Мину я получила от озерной химеры, и за это достойна наказания. Мне жаль, что я так поступила, но это не уменьшает моей вины.

— Что ж, это вынуждает меня казнить всех троих, — повернулся Господин к Мартину Сайру. — Одного — за покушение, остальных — за соучастие. Всевышний сам разберется, чья вина больше.

— Зачем беспокоить Бога, когда можно разобраться на земле, — возразила до сих пор молчавшая Маргарет. — Она улыбнулась Эвани и безмятежно сказала: — Взрыв произошел по моей глупости, когда я пыталась получить кристаллы детанола. Томас Коннор вовсе не покушался на мою жизнь, а напротив того — спас меня. А его друзья, видя твой гнев, решили взять вину на себя, полагая, что ты поверишь им, как потерпевшим поражение заговорщикам. Вот и вся история.

Хоакин Смит одарил сестру пристальным взглядом, а затем повернулся к преступной троице и сказал:

— Принцесса Урбса сейчас убедительно доказала вашу невиновность. Я склонен поверить ей и поэтому отпускаю вас. Надеюсь, что события, которым вы стали свидетелями, прольют новый свет на такие общечеловеческие понятия, как дружба и преданность.

Он повернулся и поспешил в сторону все еще дымящегося зала.

Когда внимание окружавших переключилось с них на более неотложные дела, Коннор спросил принцессу:

— Почему ты так поступила?

— Мне очень захотелось понравиться тебе, Томас Маршалл Коннор, — улыбаясь, ответила она.

Эвани пристально взглянула в лицо принцессы и изумленно проговорила:

— Я уже давно знала, что Томас увлекся тобой, Черное Пламя, но только теперь поняла, как сильно полюбила его ты. Я счастлива, что мне удалось увидеть превращение легендарного чудовища в нежную любящую женщину. Ради этого стоило оживить тебя, пришелец из другого мира. — Она глубоко вздохнула, словно сбрасывая с сердца тяжесть, и, повернувшись к Жану, сказала: — Как я соскучилась по просторам Ормона! Пойдем!

Но Коннор остановил их.

— Помнишь, я мечтал подарить тебе лунную орхидею? — Он отколол от пояса Маргарет чудом уцелевший цветок и отдал его Эвани. — Прими от нас на счастье.

Когда они, умытые, одетые и сытые, уже сидели в гостиной Маргарет, Коннор сказал:

— В качестве свадебного подарка я решил откопать для тебя подлинную Венеру Милосскую, если она, конечно, еще уцелела.

— А я задумала подарить тебе пять лет жизни, — улыбнулась Маргарет.

— А потом что? Оживить еще одного покойника, а мне дать отставку? Я не согласен!

— Ну что ты! Такое случается раз в полторы тысячи лет! — отмахнулась она, а затем ее лицо посуровело. — Скажи мне честно, тебя очень огорчает, что Бессмертные не могут иметь детей?

Коннор вынужден был согласиться с этим.

— Но я люблю тебя и постараюсь примириться с этим, — добавил он.

— Выслушай меня, — прервала его принцесса. — Мартин Сайр способен не только продлевать молодость, но и возвращать человека к обычной жизни с тем, чтобы, по истечении определенного срока, вновь даровать ему бессмертие. Я решила подарить тебе пять своих лет с тем, чтобы успеть завести детей — двух мальчиков и девочку. Мальчики будут похожи на тебя, а девочка…

Коннор опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— Это воистину королевский подарок, — проникновенно сказал он, — но, думаю, мы обойдемся без девочки. Мне не хотелось бы, чтобы последующие поколения проклинали новое Черное Пламя: мы же не сможем отыскать ей жениха!

Безумный профессор

Под знаком «Если»

Всегда и везде опаздывать — стало моей второй натурой. Вот и сейчас я чувствовал, что безнадежно не успеваю в аэропорт. Теряя драгоценные минуты, я остановился у ближайшего автомата, чтобы позвонить диспетчеру аэровокзала с необычной просьбой — задержать, по возможности, рейс. Любезный голос без малейших признаков удивления пообещал мне льготные пять минут.

— Постарайтесь уложиться в это время, сэр. Задержка на более долгий срок сорвет работу аэропорта, — пояснил он.

Самое неприятное заключалось в том, что только с этим рейсом я еще мог успеть в Москву, чтобы не позднее восьми часов вечера зарегистрироваться на участие в аукционе. Единственным лотом этого важного мероприятия был подряд на строительство грандиозного Уральского туннеля. Почему-то в этот раз правительство настаивало на личном участии всех заявителей, и поэтому я, Ричард Уэллс, а для друзей и домашних просто Дик, мчался сейчас, нарушая все правила дорожного движения, по стальной арке моста Стейтен-Айленд.

Я должен был лететь в эту неимоверную даль как представитель фирмы «Н.Дж. Уэллс Корпорейшн», и, учитывая то, что этот самый Н.Дж. Уэллс являлся моим отцом, ощущал груз удвоенной ответственности. Хотя сотрудники фирмы давно примирились с моей, как они считали, расхлябанностью, все они глубоко ошибались. Виной кажущегося отсутствия пунктуальности всегда было роковое стечение обстоятельств.

Так получилось и накануне важного путешествия в Москву. Совершенно неожиданно я повстречал профессора физики Гаскела ван Мандерпутца: он весьма отличал меня среди прочих школяров, когда я обучался наукам в колледже. Конечно, я не мог прервать беседу с маститым ученым, сославшись на такую вульгарную причину, как улетавший самолет, — как-никак, я знал профессора еще с 2014 года. И в результате, конечно, опоздал: великолепный лайнер оторвался от взлетного поля, когда моя машина заруливала на стоянку возле аэропорта.

В принципе все сложилось как нельзя лучше, если не считать, конечно, удара по моей репутации. В Москву успел к сроку представитель нашего филиала в Бейруте, и ему удалось выиграть торги. А лайнер, огибая грозовой фронт, столкнулся в условиях нулевой видимости с британским транспортным самолетом. В результате из пятисот пассажиров лайнера погибло около четырехсот, и я — со своей фатальной невезучестью — вряд ли оказался бы среди сотни счастливчиков. При любом раскладе контракт на строительство все равно пролетел бы мимо «Н.Дж. Уэллс Корпорейшн».

Как сообщил мне при встрече профессор, его пригласили возглавить кафедру новых направлений в физике, созданную в Нью-Йоркском университете в расчете, по-видимому, именно на гениальный ум Гаскела ван Мандерпутца. О том, что он невероятно талантлив, говорило хотя бы то, что его питомцы всегда отличались высоким уровнем интеллекта: вероятно, он умел вдохнуть в каждого из них истинную жажду познания.

Мы договорились встретиться на следующей неделе, но события, только что описанные мной, стерли из памяти все остальное, и во вторник я буквально чудом вспомнил о профессоре. Поэтому я явился к нему на два часа позже условленного времени, заготовив заранее кучу извинений и объяснений.

Но профессора это не удивило и не расстроило. Подняв голову от книги, он даже как-то удовлетворенно хмыкнул и проговорил:

— Ничто так не противостоит времени, как привычки. Помнится, и восемь лет назад Дик Уэллс являлся на лекции лишь к середине первого часа. Это не мешало тебе вполне успевать по предмету, хотя и отвлекало от него остальных: они проверяли по тебе, сколько еще осталось до перерыва.

— Но вы же помните, профессор, что я тогда посещал по настоянию отца курс менеджмента, а занятия проходили в восточном крыле. Я мог бы успевать, перемещаясь на роликовых коньках, но студент в подобной обуви выглядел бы в аудитории несколько странно.