Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ) - Точильникова Наталья Львовна Страница 65

— И я должен растоптать это доверие?

— Артур, поменьше эмоций. Я думаю, ты не хочешь, чтобы возродилась Республиканская Армия Тессы, и залила кровью всю страну. Я этого не хочу. Думаю, что и Анри этого не хочет. Но необдуманное, слишком эмоциональное, решение НС делает вероятность такого развития событий далеко не нулевой. Тебе просто предложили помочь.

— Знаете, как это называется, Леонид Аркадьевич?

— Ну, формулируй.

— Лицемерие. Обыкновенное, но от этого не менее отвратительное. Давайте назовем слежку защитой, а предательство — заботой об общественном благе. И все отлично!

— Артур, тебя никто не заставляет. Ну, отказался и отказался.

— Леонид Аркадьевич, я завтра ухожу. Найду, где жить.

Хазаровский вздохнул.

— Ты свободен.

В районе полуночи я собирал сумку.

— Мне тоже собирать? — спросила Марина.

— Давай, я сначала найду жилье, а потом сразу с тобой свяжусь.

— У тебя есть идеи?

— Есть, только боюсь, там будет не очень роскошно.

— Переживу, — сказала она.

Утром я позвонил Старицыну.

— Олег Яковлевич, у меня изменились некоторые обстоятельства, мне нужно жилье.

— Понятно. За полчаса доедите до меня?

— В Открытый Центр?

— Артур, сегодня суббота. До моего дома. Найдете?

— Устройство связи запомнило. Доеду.

Старицын принял меня в том же кабинете с БП и цветами на столе, что и неделю назад. Хотя мне казалось, что прошел, по крайней мере, год.

Пожал мне руку. Как равному. В ОЦ он никогда этого не делал.

— Быстро у вас обстоятельства меняются, Артур, — заметил он.

Я вздохнул.

— Ну, выкладывайте, что случилось, — сказал Олег Яковлевич.

— Я поругался с Хазаровским.

— Ох! Без мордобоя обошлось?

— Естественно. Ни одного грубого слова. Все совершенно мирно. Но в его доме я не останусь.

— Чем он вас так обидел?

— Меня вызывали в СБК. С его ведома вызывали. О чем шла речь, я сказать не могу, подписку давал.

— Но причина конфликта именно эта беседа в Службе Безопасности?

— Да.

— Понятно, — вздохнул Старицын, — сейчас посмотрю по базе.

— Только мне нужно на двоих. Чтобы хотя бы кровать широкая.

— Ну, кровать — это самое главное…

Олег Яковлевич нашел для меня студию недалеко от университетского кампуса. Я уж потом сообразил, что университетский кампус — это тоже вариант. Но не пожалел. Студия оказалась довольно приличной: раза в два больше камеры в ОЦ и примерно такая же по площади, как моя комната в императорском дворце. Обставлена дешевой, но функциональной мебелью, тоже примерно такой же, как в камере Психологического Центра. То же светлое дерево без всяких украшений.

Имелся даже балкончик с кованой оградой, столиком и двумя стульчиками.

В тот же день ко мне переехала Маринка.

Критически осмотрела наше новое жилище.

— Ну, как? — спросил я.

— Да, нормально.

Еду можно было заказать из ближайшего кафе, которое естественно тут же прорекламировалось на наших устройствах связи, или из магазина (он тоже не упустил новых клиентов и прислал рекламу).

Почти одновременно с местной рекламой пришло письмо от Хазаровского: «Если захочешь вернуться — я всегда тебе рад. Деньги буду перечислять тебе на счет, как раньше. Плюс то, что уходило на тебя, когда ты жил у нас. Береги Марину».

Честно говоря, деньги были очень кстати, но я пообещал себе, что как только начну получать зарплату стажера, перестану их тратить. За студию не надо было платить в течение года. Потом полагалась арендная плата, но и этого можно было избежать. «Если будете учиться, можно сделать отсрочку на получение образования», — обещал Старицын.

Вечером мне позвонил Олег Яковлевич.

— Артур, вас ищут журналисты. Давать им координаты?

— Смотря кому. «Новому порталу» давайте.

Сеть пестрела публикациями на тему: «Артур Вальдо ушел из дома Хазаровского и увел с собой его дочь». Леонид Аркадьевич уже успел дать комментарий: «То, что случилось между нами, трудно назвать даже конфликтом, скажем так, небольшие разногласия. Артур слишком эмоционально среагировал, но, с другой стороны, он очень повзрослел и, возможно, ему стоит пожить самостоятельно. Хотя я буду рад, если он вернется».

В шесть часов вечера мы ждали Ромееву, водрузив на стол чай в пакетиках и торт из ближайшего магазина. Я предположил, что так как Ромеева с Кратоса, то наверняка любит чай.

Она была одета столь же экстравагантно, как и неделю назад, только не в зеленое, а в вишневое, и жабо на блузке было черным с большой агатовой брошью. С ней был неизменный телеоператор.

Мы сели за стол, и Маринка разлила чай. Не очень умело, но ничего, получилось.

— Неплохое жилье предоставляет Управление Психологических Центров, — заметила Ромеева. — Убийцам тоже?

— Насколько я понял, да, — сказал я. — Всем, кто нуждается.

— Неплохой стимул для того, чтобы кого-нибудь убить.

— Не стоит, — возразил я. — Это не самый дешевый вариант. Оно же не в собственности, социальный наем, как социальный наем.

— Весь дом принадлежит УПЦ? — поинтересовалась Ромеева.

— Мы еще не знакомились с соседями, — сказала Марина.

А я впервые задумался о том, что здесь возможно обитает не самая приятная публика.

— Не знаю, вы у Старицына спросите.

— Так почему вы ушли из дома, Артур? — спросила Юлия Львовна. — А то Леонид Аркадьевич не говорит ничего конкретного.

— Я тоже ничего конкретного не скажу. Скажем так, при его попустительстве, а, может быть, и с его благословения, мне было сделано предложение, для меня неприемлемое и оскорбительное.

— Это связано с вашим вчерашним визитом в СБК?

— Вы и об этом знаете?

— Работа такая.

— СБК отдыхает, — усмехнулся я. — Связано. Но ничего больше не скажу, подписку дал.

Я проводил гостей до выхода во двор.

— Еще немного, и мне надо будет нанимать пресс-секретаря, — заметил я, вернувшись.

— А я на что? — возмутилась Маринка.

Статья на «Новом портале» появилось в тот же вечер. Кроме моего кратенького интервью, она была снабжена комментарием: «Управление Психологических Центров разъяснило для нас порядок предоставления жилья пациентам Центров. В собственности УПЦ Кириополя находится несколько сотен студий разной площади в разных районах города. Не боле одной студии на многоквартирный дом. По мнению психологов, такой порядок позволяет избежать стигматизации пациентов и помещает их в обычную среду, чем способствует процессу реабилитации».

Честно говоря, от сердца у меня отлегло, хотя ни от общения с Ильей Махлиным, ни с Вовой у меня не осталось никаких неприятных воспоминаний. Вова, конечно, был человеком другого круга, хотя и не из другой галактики, а Илья так вообще мог учиться со мной в универе на одном курсе. Но мало ли еще, какие личности водятся в ведомстве Евгения Львовича и Олега Яковлевича.

Около десяти меня вызвал по кольцу Нагорный.

— Ну, что, блудный сын? Как устроился?

— Отлично. Даже лучше, чем в Открытом Центре.

— А знаешь, что Старицын настоящую ноту протеста в СБК написал?

— Что за ноту?

— Ну, как? «Сотрудники Психологических Центров Кратоса просят СБК не мешать их работе, и не беспокоить пациентов в сложный период реабилитации». И добрая сотня подписей. И копия мне и в Императорский Контрольный Комитет. Мне скидывал лично.

— И все из-за меня?

— Про тебя есть отдельная приписка: «Особое беспокойство вызывает тот факт, что у психологов Центра нет возможности оказать квалифицированную психологическую помощь пациентам, попавшим в сферу интересов СБК, поскольку в Службе Безопасности берут подписки о неразглашении, и психолог не может адекватно оценить ситуацию, а задавать вопросы на эту тему под биопрограммером не имеет права. Это особенно опасно, когда есть подозрение на психологическую травму, и помощь нужна немедленно, как в случае Артура Вальдо, который после вызова в СБК ушел из дома и практически разорвал отношения со своим опекуном».