Александр Прозоров - Трезубец Нептуна [= Копье Нептуна] Страница 7

На мгновение струи опали. Платон увидел, как раскрылась дверца и Джарита, уже без платья, проскользнула внутрь.

— О боже, неужели это я сделала?! — в ужасе воскликнула она, увидев руки археолога. Девушка упала на колени и стала покрывать ссадины поцелуями. — Прости меня, милый, прости, пожалуйста…

Внезапно Атлантида ощутил, что жалость девушки стала изливаться ему совсем не на руки. Платон понял, что ни в какой музей сегодня не попадет.

Глава 2

«Ягель»

«Олимы — обитатели планеты Грин. Сами они называют свою планету Силикс, что в переводе на русский язык означает Земля. Эта разумная раса развилась из высших травоядных. Средний рост — около полутора метров, вес — порядка шестидесяти килограммов. Раз в полтора года по земному календарю олим сбрасывает рога. Новые растут на протяжении трех месяцев и все это время насыщены олимофромом (Jolimo frovjc), весьма эффективным и дорогостоящим афрозидиаком. Эта особенность строения организма олимов нередко становится причиной различных преступлений против них.

При лечении олимов нужно помнить, что у них очень быстро возникает привыкание к любым препаратам на основе аспирина. Организм олимов хорошо откликается на лечение антибиотиками, побочных эффектов не отмечено. При содержании в стационаре следует обратить внимание на то, что присутствие в их рационе покрытосеменных растений может вызвать тяжелые отравления. Их следует ограничивать в сахаре, который также нередко становится причиной расстройства пищеварения. Хлебобулочные изделия олимами усваиваются легко. В качестве эффективного анестезирующего средства можно использовать алкоголь, как в чистом виде, так и в виде готовых растворов.

Согласно международным договоренностям, при госпитализации олима, а также в том случае, если к моменту прибытия врача он находится в бессознательном состоянии, представитель медицинского учреждения обязан составить акт осмотра рогов. Документ составляется в произвольной форме».

При взгляде на Теплера Вайта возникало ощущение, что его всю жизнь кормили только гормонами. Ростом он превосходил археолога почти на голову, был в полтора раза шире в плечах, имел весомое, беззастенчиво выпяченное вперед брюшко и безразмерные щеки. Его толстые пальцы украшало несколько простеньких золотых печаток с различными драгоценными камнями и без, а также массивный платиновый парольный декодер для доступа к банковским счетам. Штука, стоящая примерно половину орбитального катера, — и при том совершенно ненужная, поскольку обычный процессорный браслет легко мог выполнять те же самые функции. Но самым поразительным оказался костюм. «Известный коллекционер» и «знаток истории средних веков» напялил на себя самый настоящий бархатный пурпуан! И не просто пурпуан, а с золотыми пуговицами!

Возможно, большинство спешивших пройти через главный зал людей и думали, что круглый, как мыльный пузырь, мужчина одет всего лишь в бархатную куртку, но Рассольников достаточно разбирался в истории, чтобы отличить средневековый пурпуан от техногенной «косухи» или раннекомпьютерной «ветровки». Разумеется, из-под пурпуана выглядывала белая льняная камиза, застегнутая на горле деревянными пуговицами.

«Если он не обошелся без золотых застежек, то деревянные заказал как минимум из сандала», — решил Рассольников.

От общепринятых в средние века толстых шерстяных колготок Теплер почему-то отказался в пользу широких шаровар, прикрепленных, впрочем, к нижнему краю пурпуана тонкой шелковой шнуровкой — как и положено.

— Это ты, что ли, Атлантида? — остановился толстяк напротив археолога.

— Я попрошу мне не тыкать, — сухо отрезал Платон. — Мы с вами воздухом из одного загубника не дышали. Я, между прочим, дворянин в седьмом поколении, поэтому, обращаясь ко мне, потрудитесь добавлять «сэр»!

— Только не забывайте, что это я вас нанял, а не вы меня, — гулким басом пророкотал миллионер. — И в таком случае тоже говорите мне «сэр»!

У Рассольникова пропало всякое желание улетать. Он представил себе, что как минимум два месяца будет вынужден каждый день встречаться с этим боровом, и говорить ему «сэр», и дышать одним воздухом, и пользоваться одной сантехникой, и пить одну воду… Но он уже успел сдать свой нехитрый багаж, надавать обещаний Пикко и расстаться с цепкой, как леконский шестилапый койот, Джаритой. Девушка непременно желала отправиться с ним на край света, и только ссылки на Теплера, договор и один-единственный существующий билет помогли Атлантиде вернуть свободу. Засветись он в университете снова хоть на секунду — и обычным рейсом на Гею-Квадрус ему придется возвращаться в теплой компании.

Во взгляде Теплера, которым тот окинул белоснежный костюм Рассольникова, особо задержавшись на цветке кактуса и изящной тросточке, радости тоже не читалось. Скорее всего, миллионер прикидывал, не стоит ли ему вернуть билеты в кассу и задержаться для поисков другого проводника. Правда, багаж он тоже успел сдать, а время для двухмесячной отлучки наверняка выкраивал в своем графике из купюр большого достоинства.

— Посадочный челнок ожидает Платона Рассольникова в семнадцатой камере, — неожиданно сообщил голос диспетчера.

— А почему меня? — удивился Платон.

— Если деньги вы тратите на себя, их нельзя списать с налогов, — презрительно приподняв верхнюю губу, пояснил Теплер Вайт, — а если их тратит на себя нанятый вами человек, то можно. Идемте на посадку… сэр.

Платон мысленно улыбнулся. Он понял, что Вайт тоже лишил себя возможности дать обратный ход. Что же, тогда прокатимся на личном миллионерском челноке, посмотрим, как живут земные богатей.

— Благодарю за приглашение… сэр.

Челнок оказался не вылизанной и отлакированной каплей, как ожидал Рассольников, а изрядно обшарпанным грубым ромбом, огнезащитное покрытие которого местами выгорело до такой степени, что наружу торчали ветвистые термические волокна. Археолог даже. приостановился, с изумлением оглянувшись на миллионера:

— Как вы летаете на таком лохматье? — Он на мгновение запнулся, но все-таки добавил; —Сэр Теплер…

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Это не мое, это с «Ягеля». Раз служба космопорта пропустила, значит, безопасен… сэр.

— С какого «Ягеля»? — с подозрением поинтересовался археолог. — На пассажирских кораблях челноки минимум на сорок человек рассчитаны, а этот максимум на четыре, сэр.

— Так «Ягель» — транспортник, сэр. С Грина. Я снял на нем две каюты.

— На транспортнике? — Атлантида перевел взгляд на потрепанный челнок и понял, что влип куда сильнее, чем ожидал. — А почему не на обычном, рейсовом, сэр? Они же вдвое быстрее летают!

— Каюта на транспортном корабле стоит почти вдвое дешевле, сэр. Да и внимания к себе привлечем меньше.

Почему-то именно насчет «дешевле» Атлантида и ожидал услышать. Он поколебался еще несколько мгновений, почти готовый вернуться в объятия Джариты, но в последний момент все-таки предпочел челнок — запрыгнул к нему на крышу и провалился вперед ногами в узкий люк. Адаптивное кресло плотно обняло тело, однако голова и ноги все-таки ощутимо уперлись в края противоперегрузочного ложа. Археолог вспомнил габариты Вайта и мстительно улыбнулся.

«Ягель» оказался самым настоящим крупнотоннажным транспортом. То есть не тягачом, который один иди вместе с однотипными кораблями цепляет крупную автономную «баржу» с грузом, доставляет к нужной звездной системе, бросает и перецепляется к другой «барже», не дожидаясь разгрузки-погрузки. Нет, это был самый настоящий корабль огромных размеров с трюмами, единым корпусом и системой капсулированных выносных реакторов — прямо океанский корабль докомпьютерной эпохи.

Челнок воткнулся транспорту куда-то в корму, мелко задрожал, словно стряхивая усталость, и затих. Атлантида вылез из кресла и оказался в светлом и широком, но уж очень низком, отсеке. Рядом уже нетерпеливо подпрыгивал пилот незамысловатого посадочного кораблика — ростом едва до плеча Платону, с огромными черными глазами и длинной, острой, симпатичной мордочкой, покрытой короткой коричневой шерстью. Голову пилота украшали короткие, сантиметров десять, раздваивающиеся рожки, между которыми белело овальное пятнышко. Остальное тело закрывал банальный комбинезон, склеенный из разноцветных элементов примерно одного тона. По всей видимости, или представители этой расы не различали цветов, или у них были очень странные представления о красоте.

— Пи-пи пии, пи пи-и, — дернул мордочкой вверх пилот.

Атлантида отряхнул пиджак, поправил цветок в петлице, потом расстегнулся и тихонько постучал по надетой на ремень, рядом с пряжкой, бежевой пластине полилингвиста: