Ложь и честь (СИ) - Геллер Ирина Страница 77

— Господин граф, Эдвард не так уж и редко покидает свой феод. — Напомнил Эурой. — Например, его нет в королевстве в настоящий момент.

— И он не поддерживает связь с метрополией? — Омфей усмехнулся. — Особенно учитывая, что его войска не сдвинулись с места дислокации.

— Вы хотите сказать, что мы рассчитываем пожертвовать Сатоном и его силами? — Брови Эуроя приподнялись вверх, выражая крайнюю степень удивления. Помощник графа начал понимать ход мыслей своего сюзерена и нервно вздохнул, собирая мысли в одну кучку. — Отвлечь и самого барона, и его силы, а в эту минуту…

— А в эту минуту разобраться с тем, что оставил наследнику прежний Эдвард Тристанский. Сатон предполагает существование чего-то, о чем в настоящее время знает только Его Величество, когда-то и давший добро на последнюю экспедицию. И наш друг боится, что эти исследования могут привести королевство к гибели. Я должен знать, о чем идет речь.

— Понимаю. И, судя по всему, Эдвард сам еще не в курсе об этом?

— До тех пор, пока Его Величество не решил, что тристанский барон готов об этом услышать. Я помню те дни, когда прежний Эдвард Тристанский готовился к той экспедиции. На моей памяти это единственный случай, когда силы любого из феодов так тесно контактировали с королевской разведкой. И, что самое интересное, тристанцы довольно активно работали на развалинах Белой Башни.

Эурой замолчал, откинувшись на спинку кресла и вспоминая эту мрачную историю, связанную с падением ордена Белой Башни. Историю, которую помнили и хранили в архивах королевства, отмечали как знак особой гордости в любом благородном роду, но не любили вспоминать, с чем она была связана. Омфей тоже замолчал, не желая развивать тему дальше. Некоторое время они оба так и сидели, пока кортеж медленно заехал на платформу лифта и остановился. Вместе с ними там стояли грузовые машины, несколько инженерных мехов и загруженные контейнеры. Охрана графа, остановив свои машины вокруг кортежа, вышла наружу, держа оружие наготове и опустив очки мультивизоров. Раскрыли даже люки сопровождавшего их черного бронетранспортера, открыв все проходы по периметру и развернув отделение боевых дроидов. Больше напоминающие треноги с установленными безоткатными пушками, эти роботы быстро разбежались вокруг, моментально образовав вокруг кортежа периметр безопасности с зонами перекрестного огня.

Омфей помнил историю Белой башни. Это было еще при его деде, и его отец был тогда еще совсем мальчишкой, но все равно пересказывал те события словно древнее предание, не похожее на реальность и пугающее. Орден Белой башни посвятил себя изучению наук и тайных знаний, оставшихся от тех, развалины чьих цивилизаций теперь устилали пустоши Поверхности. Лишь избранные, прошедшие жесткий отбор и принятые мудрецами Внутреннего Круга, могли стать одним из братьев ордена. Замкнутый и отрешенный от всего мира, он углубился в изучение знаний столь древних и запутанных, что его братья забыли, с чего вообще когда-то начинали, избрав путь оккультизма и поисков общения с Бездной, видя там ключ к тайнам мироздания, которые пытались вскрыть.

Символ ордена и его знаний — Белая башня, древнее сооружение, дошедшее до этих времен из старых эпох, возвышавшееся среди пустошей словно стрела, превратилась в символ страха и ужаса. Некогда благородные рыцари ордена опустошали целые поселения, угоняя в жертву своим чудовищным экспериментам и исследованиям тысячи мирных жителей, а земли вокруг Башни полнились слухами о выпущенных демонах и тварях Бездны, призванных Внутренним Кругом. Кровавые жертвоприношения и ритуалы за гранью разумного понимания возвели Белую Башню к вершинам власти и могущества, с которых она грозила уже целым государствам и великим городам Поверхности, но никто не смел бросить им вызов, напуганный потусторонней силой ее властителей.

Только Рейнсвальд, возглавляемый Кристором Шестнадцатым, бросил вызов силам Белой Башни, благословленный Церковью на Небесный поход против отвернувшегося от света ордена. Объединенные силы феодалов и королевской армии вступили в разоренные земли, где теперь стояли крепости рыцарей Белой Башни, и началась война, позже получившая название Белой войны, но, по воспоминаниям очевидцев, ставшей одной из самых кровавых, которые когда-либо вело королевство.

Рыцари и феодалы Рейнсвальда на полях сражений встретились не только с людьми и ксеносами на службе Белой Башни, но и с биороботами, и с демоническими порождениями явно не из этого мира, и созданиями, объединявшими в себе не только механическую часть, но и инфернальную, как результат экспериментов Внутреннего Круга. Многие погибли на тех полях сражений, но результат все же был известен каждому, кто хоть немного знал историю королевства. Силы ордена были оттеснены к Белой Башне, их замки разрушены, крепости и города уничтожены и превращены в шлаковые озера, где нет и быть не может ничего живого. Последний штурм самой Белой Башни оказался самым тяжелым сражением, в котором долго не мог установиться баланс сил, но все же королевские войска пробились сквозь оборону ордена и штурмом взяли главную цитадель. С уничтожением Внутреннего Круга и всех рыцарей ордена война закончилась. Еще несколько лет продолжались чистки, в которых добивали последние осколки Белой Башни и выжигали любые возможности восстановить проводимые орденом исследования, но там были лишь последние затухающие угольки растоптанного костра.

Все исследования Белой Башни подвергли анафеме, ученых и рабочих в лабораториях уничтожили, а сами исследовательские центры сровняли с землей. Церковь Неба запретила любые упоминания о том, чего смогли добиться там, и ее инквизиторы ревностно следили за тем, чтобы ни капли информации не было спасено из огня пожарищ. И тем удивительнее и страшнее было узнавать о том, что миссии феодов Рейнсвальда снова объявлялись среди проклятых развалин, которые даже дикий мутанты далеко обходили стороной. Омфей мог лишь предполагать, какие тайны там пытались снова вынести на свет, но был уверен, что ни к чему хорошему это не приведёт.

— Если получится найти доказательства того, что тристанцы проводят исследования, запрещенные на королевском уровне, то это окажется веским поводом для предъявления обвинений, — наконец, вслух произнес Эурой.

— Не уверен, что обвинения окажутся эффективными. — Граф раскрыл свою меховую накидку, почувствовав, что ему становится слишком жарко. — У меня есть подозрения, что король был в курсе исследований прежнего барона и даже оказывал ему поддержку. Мы сами рискуем навлечь на себя гнев Иинана Третьего, а он король, несмотря на его нынешнее состояние. Подобные действия будут неразумны, следует действовать осторожнее. Кроме того, возможно, мы сможем использовать полученную информацию себе на пользу.

— Мы не можем так говорить, пока не узнаем наверняка. Вполне может быть и так, что все это всего лишь мистификация…

— Из-за мистификации прошлый барон Тристана вряд ли бы отправился за пределы Известного Пространства. И не сгинул бы там настолько бесследно, что даже десяток поисковых групп, отправленных его сыном, не нашли ни единой зацепки. Там что-то есть. Что-то настолько важное и пугающее, что даже сам Иинан Третий предпочтет унести это с собой в могилу, чем рассказать кому-то, кроме наследника Тристана. Я не удивлюсь даже, что король намеренно ждет своего смертного часа, дабы рассказать Эдварду эту тайну в последние минуты жизни и не увидеть последствий.

— Господин граф, я осмелюсь назвать это не самой приятной перспективой из тех, что может нас ожидать. — Эурой поспешно кивнул головой. — Тогда будем действовать, исходя из ваших дальнейших соображений.

Кортеж поднимался в замок на платформе грузового лифта, мимо мелькали одинаковые тюбинги уходящего вверх тоннеля, освещенного через равные участки яркими плазменными факелами, отбрасывавшими неровные отблески во все стороны. Кроме их тихого потрескивания слышно было только, как работают механизмы лифта, подтягивающие платформу все выше и выше. Граф почти каждый раз, когда возвращался в свой замок, проходил этим путем, не пользуясь замковыми воротами, обычно все время распахнутыми. Многослойные створки, отделанные платиной и бронзой, давно покрывал толстый слой патины и пыли, нанесенной ветрами за прошедшие десятилетия. Каждый квадратный сантиметр покрывали рельефные изображения святых и ангелов небесного пантеона, окруженные извивавшимися лозами с цветами и большими листьями. Их закрывали только в те моменты, когда самому замку угрожала опасность. Если верить легендам, они были освящены самим святым Коланом, обещавшим, что ни один враг никогда не пройдет через эти врата. В подобное можно было поверить, учитывая, что замок продолжал постоянно укрепляться вместе с ростом самого города и бастионы, защищавшие подходы к замковым вратам, могли выдержать полноценные штурмы и осады, ощетинившиеся многочисленными орудиями и генераторами щитов.