Олег Балабанов - Галактеры Страница 8

— Заслужил-заслужил, — рассмеялась она, — только в качестве кого я поеду? Я же ничего не соображаю в ва-ших, ну там, рефректорах, телескопах?! И я не поняла насчет того, кто это едет за свой счет?

— Во-первых, не рефректорах, а рефракторах, сколько можно повторять? А во-вторых, ты едешь в качестве жены-переводчицы — я поставил условие, что только так! Правда, если бы директор обсерватории отказал, то я бы согласился в любом случае и провез бы тебя за свои денежки — жена ведь как-никак! Вот тебе и ответ, за чей счет ты поедешь! — ответил Сергей. Вдруг в глазах запрыгали бесенята. — Так что твои основные обязанности в группе — переводчица и разве что принести стакан сока мне, помахать веером, когда мне станет жарко на крыше в ожидании захода Солнца или может быть у твоего светила науки появятся другие капризы — мало ли что мне прихотнется у буржуинов?! Вот я и…

— Не хочешь ли ты сказать, что я во время полета буду в качестве твоей личной стюардессы и вообще на побегушках за кордоном? — спросила она, ткнув его пальцем под ребра.

— Ой! Что ты, что ты! — охнул от неожиданности Горшенин.

— Что ой?

— Ничего, я буду за тобой ухаживать! Я! Понятно? Только не тыкай меня так — я же нежный у тебя!

— Не буду, не буду! А все же круто поехать в медовый месяц в Америку! А надолго? — спохватилась она.

— Вот тут-то не очень все радужно — затмение в… в общем около трех часов дня по-нашему. Обратные биле-ты на следующий день вернее под утро — так что всего полных три дня, Вика, — неподдельно пригорюнился Сер-гей.

— Ну, ничего мой маленький, ничего! Как вернемся, сразу на Алтай рванем! Делов-то! Как считаешь?

— А что, это мысль — даже разбирать машину не будем — приедем, день отоспимся, потом немного этого, — на этом месте он в наглую опустил глаза к низу ее живота, — и в путь!

Расхохотавшись экспромту мужа, она воскликнула:

— Смотри, чтобы ЭТО быстро не приелось, а то начнешь по сторонам поглядывать! Я тебе резкости в глазах-то поубавлю, и придется тебе как ночью ко мне присматриваться — на большее не будешь способен! Так что учти — для твоей будущей и настоящей работы зрение нужно отменное! Береги себя, дорогой, береги!

— Только так, только так, любимая!..

Следующие два дня для них слились в одну череду покупок, сборов. Родители, в общем-то, не сильно богатые с обеих сторон напряглись и помогли молодым — как-никак билет до США и обратно стоил не мало. Денег для обмена валюты на мелочи там, у молодых Горшениных хватило своих.

Предполетная суматоха и вообще вся суета закончилась только тогда, когда они взмыли в воздух…

— Дамы и господа, леди и джентльмены, рейс восемьсот семьдесят восьмой «Новосибирск-Москва» произвел посадку в аэропорту Шереметьево. Оставайтесь на местах до полной остановки самолета. Выход пассажиров через терминал номер пять, — произнесла стюардесса.

Примерно, то же самое раздалось в международном аэропорту, с той разницей, что диспетчер довел до сведе-ния встречающих на русском, затем на английском языках.

Александр Прозоров, Степан Ильюшин и Николай Архипов встречали Горшениных.

— О! — в один голос заревели молодые ученые, увидев прибывших.

— Здрасьте-здрасьте, разрешите вашу сумку, прекрасная Виктория?! — обратился к Горшениной Прозоров.

— Так, кстати, где моя доля пива, Санька? — сразу взял того в оборот Горшенин.

— Какое пиво? Ты о чем?

— Саша, извини, но я тебя сдала — придется с ним делиться, — с виновато-хитрым видом поделилась разгла-шением тайны пари Вика.

— Вика, ну как так-то? — деланно огорченным видом всплеснул руками тот.

Так как все были в курсе, то веселый хохот разнесся по округе.

— Да ладно Александр, я поспорила с ним — и он сейчас просто локти кусает, что повелся и проиграл другое пари, — ответила Вика. — Ящик пива вернулся обратно, так что никто никому не должен!

— Э, нет, — воспротестовал Ильюшин, — пусть выкатывают оба по ящику!

— Оба на — а тебе-то, какая разница? Ты же не участвовал в пари! — возмутился Сергей.

— Как какая? Вы выкатываете пиво, а мы все вместе его пьем! — загоготал высокий мужчина, — уж не думаете ли вы оба, что у вас пройдет обоюдный фокус типа фифти-фифти и никто никому не должен? Дурных нема! Ты посмотри на них, Коль, что тут творится за нашими спинами и раскрывается вообще окольными путями!

— Прямо-таки жульничество в коллективе, — поддержал до этого молчавший парень, — наверное, всем им нуж-но начислить штрафных люлей!

— Это что такое — люли? — спросила Вика.

— Э-э, ничего Вика, к вам это не относится, — ответил Прозоров, делая страшные глаза Архипову: мол, дурак что ли? При даме-то?! Вслух постарался перевести тему, нагружая прибывших иной информацией: — У нас два часа свободного времени до рейса «Москва-Колумбия». В город ехать нет смысла, предлагаю аппаратуру сдать в багаж.

— А может как-нибудь с собой? Техника чуткая к любым встряскам — вдруг бросят там, в багажном отделении, — забеспокоился Сергей.

— Вот поэтому и давайте-ка пройдем к стойке и проконсультируемся — как лучше поступить, — воскликнул Ильюшин.

Вопросы по багажу заняли немало времени, так что у них осталось, полчаса до начала регистрации. Ждать чего-то не имело смысла, и они прошли в предварительную зону накопителя. Расположились в баре, решив про-пустить по маленькой перед дорожкой.

— Ну, за полное затмение! — предложил тост Николай, когда всем разлили по стопочке коньячку.

— Да, за него, но можно взять и выше — за четки Бейли! — ответил Горшенин.

— Три раза ха-ха-ха! — нужно пить за бриллиантовое кольцо солнечной короны, — перефразировал название «четки Бейли» Прозоров.

— Нет, не так, — воодушевленно замер Ильюшин, придумывая оригинальное название того же светового эф-фекта, но его прервали:

— А может, просто выпьем? А, ребята? А то что-то все здесь умничать начали! — поочередно поглядев на всех, произнесла Вика.

— Нет!!! — в четыре голоса так громко воскликнули астрономы, что на них посмотрела барменша — в каком состоянии улетающие? — Пьем за полное затмение!

— Ну, хоть к какому-то знаменателю пришли, — усмехнулась жена Горшенина…

Уже устроившись в «Боинге» Сергей как школьник крутил головой, разглядывая через иллюминатор катящие-ся машины аэродромных служб, когда зазвонил телефон:

— О! Тихо всем — шеф звонит! — сказал Сергей сидящим рядом — так как полет займет одиннадцать часов, они летели первым классом в улучшенном варианте расположения кресел. — Здравствуйте, Илья Веньяминович…

Сергей разговаривал, больше поддакивая, утвердительно кивал в ответ и изредка вставлял свои реплики до тех пор, пока не подошла стюардесса, и мило улыбнувшись, попросила отключить телефон во время взлета и набора высоты. Кивнув ей, он пересилил себя и прервал говорившего с того конца трубки руководителя их отдела обсерватории: — Илья Веньяминович, меня просят отключить телефон — мы вырулили на взлет, я вам перезвоню попозже, хорошо? Да-да, конечно, как прилетим, сразу наберу… да, конечно, конечно… спасибо… конечно передам… ага, все рядом… да, до свидания. Уф! Все! Отстрелялся.

— Чего говорил он? — накинулись на него товарищи.

— Чего-чего — сказал за вами оболтусами присматривать! А честно — ничего необычного, обычные наставле-ния. Потом расскажу, как взлетим — все, не лезьте ко мне, — и уставился в иллюминатор.

Зная его пристрастие к авиационной технике, никто не стал возражать. Самолет взлетит, а для Горшенина в полете самое захватывающее — это взлет и посадка авиалайнера. Вот потом можно и достать расспросами. Порой его спрашивали — почему не пошел в авиацию, на что тот отвечал «самолет — это чудо, которое создал человек, но он лично должен раскрыть строение вселенной, чтобы понять саму природу полетов в космосе и соответственно в воздухе, в атмосфере планет и только тогда он готов учиться на пилота. Никак не раньше!». После подобной тирады от него отставали, мол, когда ты познаешь законы бытия, тебя не то, что в летное училище, не допустят без посторонней помощи перейти улицу, академик!

Вот «Боинг» покачиваясь на рулежке, вырулил на ВПП и замер. С полминуты ничего не происходило, затем взвыли работающие на холостых оборотах двигатели. Перешли в визг, сразу же заложивший уши — несколько глотков и организм пристроился к свисту двигателей — еще на несколько тонов выше и… как почувствовавший волю, сперва осторожно, почувствовав ослабление поводка-тормозов шасси самолет понесся вперед, все быстрее и быстрее ускоряясь.

Плиты ВПП стремительнее сменяли друг друга, за короткий миг, слившись в единую серую ленту. Стыки плит ощущались также перешедшими в единое дробное постукивание колес. Нос приподнялся в неуловимый миг, стук прекратился. Земля вдруг резко отдалилась на пару, на три десятка метров, стала все стремительней удаляться, по мере наборы высоты, замедляя бег. С увеличением высоты чувство скорости стало пропадать, органы чувств переключились на свист двигателей, ставших как-то тише работать. Нет, это просто так кажется. Чувствовалось, как многотонный авиалайнер рвется вверх, каждую секунду поднимая себя и нежный живой груз на высоту…