Второй наместник Тагана (СИ) - "Тенже" Страница 18

ла организму бороться с большинством местных бактерий, но

риск желудочно-кишечных заболеваний был довольно высок,

и медики рекомендовали перед едой мыть руки с мягким

дезинфицирующим средством. Наскоро поплескавшись под

холодной водой, Арек получил вожделенную чашку кофе и

принялся за поздний завтрак, к которому больше подходило

слово обед.

— Мы почти все окна и двери проверили, хаупт. Всё держится.

— Я уверен, что это не попытка покушения, Хайнц. Это халатность.

— Это преступная халатность, хаупт. Я бы предпочел, чтобы дом осмотрели эксперты.

— Лучше еще раз окна подергайте... Не напрягайтесь только.

Подышите свежим воздухом, погуляйте, медленно обойдите здание. А Алексей пока поможет мне поговорить с моим... знакомым.

— Так точно, хаупт, — Хайнц поднялся из-за стола. — Если что — звоните.

— Непременно, — вложить нужный градус язвительности в

голос не получилось — уж очень вкусными оказались булочки.

Алексей соскользнул с широкого подоконника, на котором остались чашка и блюдце, и уселся на табуретку возле стола.

Арек вытер пальцы, растерзал салфетку — дожидаясь, пока телохранители покинут кухню — и спросил у Александера:

— Чем ты занимался до захвата? Ты военный? Офицер?

На лице любовника отразилось явное удивление:

— Почему военный? Я журналист. Был журналистом. Работал в отделе культуры в городской газете. Но в армии я служил. До университета. Два года, в десантных войсках.

— А почему уволился? — заинтересовался наместник. —

Мало платили?

— Отслужил положенный срок, по призыву, и уволился в запас. У нас служба в армии была обязательной. В восемнадцать лет, если ты здоров, не женат и у тебя нет детей, или каких-то особых обстоятельств... В общем, я отслужил и пошел учиться.

После службы полагались льготы — проще поступить на бесплатное отделение в университете.

— А, здесь такая система была? Вроде как добровольная армия? Тогда понятно... Это абсолютно себя не оправдывает.

Воевать должны хорошо обученные профессионалы.

В серых глазах мелькнул и погас упрямый огонек. Арек сообразил, что его занесло на запретную территорию. Критиковать армию побежденных, по меньшей мере, бестактно.

— Когда ваш император объявил нам войну, — в голосе любовника прорезались жесткие нотки, которые не смог перекрыть отстраненный перевод Алексея, — я явился на добровольный призывной пункт, получил оружие и ушел в горы вместе с наспех сформированным отрядом. Мы рассчитывали, что нас выручит знание местности — это наши горы. Мы не учли, что ваша магия...

Он замолчал и уставился в пустую чашку.

— Мне жаль, что мы встретились в это неспокойное время, — вытаскивая очередную салфетку из пачки, проговорил Арек. — Слишком много барьеров...

«Трудно объяснить... мне действительно жаль. Захват сло-

мал его налаженное существование. Он не виноват, что принад-

лежит к слою общества, который проще пустить в расход, чем

приучать к новым порядкам. Он слишком хорошо помнит

прежнюю жизнь — жизнь без нашей власти. Поколению Алексея

уже проще, тем, кто родился сейчас — будет еще проще. Они не

узнают другого уклада, заговорят сразу на двух языках...»

Салфетка превратилась в неуклюжий пароходик с двумя

трубами. Пауза в разговоре стала чересчур длинной. И тут, словно по заказу, за окном раздался треск и глухой удар.

— Что упало? — проорал наместник, обрадованный возможностью отвлечься.

— Входная дверь, хаупт! — бодро отозвался Хайнц. —

Раздвижная, двустворчатая.

— Замечательно! А ну-ка позвони секретарю, пусть...

— Ваш секретарь сам звонит, хаупт, — сообщил старший

телохранитель, засовываясь в окно и протягивая ему телефон.

Поговорить о рамах и дверях не удалось — не время

беспокоиться о плохо отремонтированном доме, когда рушится порядок в столице. Секретарь сообщил, что сегодня утром, после завтрака в ресторане, сопровождавшегося обильным приемом спиртных напитков, глава Таганского отделения Государственного банка и председатель военно-врачебной комиссии гарнизона стравили телохранителей. Бой — дуэлью подобное мероприятие язык назвать не поворачивался —

окончился победой «гражданских», к каковым официально причислялись охранные банковские подразделения. Это обидело и расстроило военных. По столице покатилась волна поединков, нараставшая, как девятый вал.

— Я сейчас приеду, — буркнул в трубку Арек. — Свяжись

с телецентром. Я наговорю им стандартную речь о единстве и

смертях на потеху туземцам.

— Военный комендант столицы объявил созыв офицерско го собрания.

— Очень хорошо. Я одену форму. Встречаемся у меня в

столичном доме. Я доберусь минут через двадцать... максимум

через полчаса.

Он нажал на отбой.

— Рейн, готовь машину! Пять минут на сборы, мы

возвращаемся в столицу. Люкса, переводи. Александер, я должен уехать. Это срочно. Мы подвезем тебя к твоему дому...

— Нет. Спасибо, я дойду сам.

«Нет, так нет. Уговаривать не буду».

— Иди, ребята тебе калитку откроют. Я позвоню, когда приеду, — пообещал наместник, совершенно забыв, что не знает не только номера телефона случайного любовника — не знает даже, есть ли у него телефон.

Эта оговорка тоже не задержалась у него в памяти — стандартная фраза, стандартное обещание, которое он в последнее время давал многим. Но почти никогда не выполнял.

сАша

Что толку гадать: соврал наместник или его действительно вызвали на срочную встречу? Да, собрались и уехали они как на пожар, только пыль столбом стояла. Может быть, отстраненно-холодный взгляд, которым Арек одарил Сашу при прощании, был отражением свалившихся на него забот.

«Или наконец-то дошло, что кукла сломанная попалась? В

постели я ему не особо-то гож».

Растянувшийся на своей узкой кровати Александр вспомнил прошлую ночь, вздрогнул и положил ладонь на ширинку, усмиряя оживившийся член. Пугающий и одновременно неприятно будоражащий момент — при смене позы Арек вдруг вывернулся из-под рук, хрипло заурчал, притерся к его бедру, скользнул ладонью по мошонке и замер, словно ожидая приглашения. И разочарованно вздохнул, откатываясь от судорожно сжавшегося тела. Саша попытался загладить отказ удвоенной нежностью, и ему это вроде бы удалось... вроде бы...

«Странно он со мной попрощался: «Я тебе позвоню, когда приеду». Гм... Запамятовал, что бывшему военнопленному за телефон три года дают, или таким образом намекнул, что это — пос ледняя встреча? Если это прощание, мне, наверное, радо-ваться надо. И забыть наши постельные игры, как страшный сон. Иначе я рехнусь от злости и обиды, пережевывая мысль:

«Он кончал под ним». Не подо мной, случайным встречным, а под законным супругом... а я был для него чем-то вроде живого вибратора... Черт, надо перестать об этом думать!».

В понедельник Александр явился на работу ощетинившимся и готовым к бою. Но вопросов о том, куда его отконвоировал телохранитель, не услышал. Мужики обсуждали вчерашние

вечерние новости. Наместник, перерезавший алую ленточку

на входе в новый больничный комплекс в столице, похвалил работу строителей и сообщил жадно внимавшим ему журналистам:

— Нам нужны резервные площади. Когда мы уравняем

бывших военнопленных с остальным населением, в больницах

негде будет яблоку упасть. И мы должны подумать об этом заранее.

Объявить хотя бы приблизительные сроки подписания ука за второй наместник Тагана отказался и проследовал в им про визированный банкетный зал.