Дальний-10 - Евгений Альтмайер Страница 5

Однако – не разорвала. На этом месте в голове воцаряется растерянная тишина. Слишком уж неестественно для родной планеты такое поведение. А ведь все началось со свалившегося в бетонный колодец пузатого карапуза. Разве сам Артур поступил так, как это принято на Авроре? Вся логика жизни прекрасной и жестокой планеты требовала от него немедленно нажать на курок и сократить поголовье опаснейшего хищника. Но жалость неожиданно пересилила… А ведь мамаша в это время наверняка затаилась где-то рядом. И Артур, выстрели он в ее детеныша, наверняка в тот же миг отправился бы на тот свет, даже не поняв, что его убило. А еще вероятнее, котяра прикончила бы его в тот самый миг, когда он взялся за оружие. Но – не прикончила. Дождалась, когда чужак вытащит карапуза из ямы. И оставила в живых. Возможно, идет сейчас неспешно по тенистому лесу. Рядом смешно переваливается с лапы на лапу пузатый котяренок, а взрослая кошка ломает голову, зачем это человеку потребовалось вытаскивать его из злополучного колодца. Почему-то последняя мысль показалась Артуру особенно нелепой.

Так ни до чего и не додумавшись, парень резко крутанул штурвал. Вездеход взревел прогретым двигателем. Огромные колеса подняли к небу фонтан жидкой грязи, машина стремительно рванула вперед. Пора возвращаться домой.

Широкая решетчатая створка сомкнулась за вездеходом, отрезав от оставшейся позади дикой Авроры. Весь экран камеры заднего вида занимает семиметровой высоты решетчатый забор, уходящий отсюда и куда-то в сторону горизонта. Тонкие прутья увенчаны бледным сиянием отталкивающего поля.

Девятнадцать лет назад – Артуру тогда едва исполнилось пять – забор был сильно ниже. Этим и воспользовалось семейство барабашек, перемахнувших через трехметровую преграду. А затем наведавшихся в ближайшую ферму. И не их вина, что в Дале таких ферм было две, так что коровье поголовье на Авроре не прекратило свое существование целиком. Теперь устремившая к небу энергетические потоки ограда сжирает драгоценные мегаватты энергии, но желающих сэкономить на защите от аврорианского «гостеприимства» в Дале нет.

Вездеход шелестит по ровной дороге огромными широкими колесами. Вокруг тянется березовый лесок. У подножия белоснежных дерев изумрудно-зеленая трава соседствует с вездесущими синими астралиями. Этим любые преграды нипочем.

Сама Даля показалась не сразу. Сначала Артур миновал несколько огромных серых коробок, что вырастают из пронизанного солнечными бликами леса, словно угрюмые древние камни. Модульные заводы – источник жизни и главный податель благ для человечества Авроры. Построенные еще во время освоения планеты, они худо-бедно работают, обеспечивая поселенцев одеждой, запчастями, техникой и многим другим. Свезенные со всей планеты серые плиты прессованного универсального сырья исчезают в жадных утробах перерабатывающих аппаратов. И ни для кого в Дале не секрет, что рано или поздно опустеет последний склад с этим драгоценным ресурсом. Или, может быть, раньше выработает заряд последняя гравитонка. Что тогда? Артур, как и все остальные жители Дали, гонит безнадежную мысль прочь.

Небольшой домик, облюбованный техбюро, стоит посреди заваленного самым невероятным хламом пустыря. Как Михал Михалыч ни ругается, Артур и его коллеги продолжают тащить на обнесенный хлипким заборчиком двор все, что только отыщут в путешествиях. Как правило – не от хорошей жизни: по-настоящему ценного в заброшенных городах с каждым днем остается все меньше. Но возвращаться с пустым кузовом как будто неудобно. Вот и тащат барахло, которое к делу пристроишь едва ли… Но выбросить рука не поднимается. Михалыч с подчиненными матерится сквозь зубы, но исправно копается, когда доходят руки, в горах хлама. Ему старые железки выбрасывать тоже жалко. Хотя большая часть притащенного мусора не годится даже на вторсырье.

– Разгрузи в ангар. – Велел Артур подъехавшему автопогрузчику. Робот в ответ многозначительно мигнул зеленым огоньком. Ангаром они прозвали небольшой пристрой к «главному» домику – сюда складывают то, что действительно может пригодиться. И, конечно, продолговатая капсула гравитационной энергобатареи – или, проще говоря, гравитонка – несомненно проходит именно по этому разряду. Сам же «добытчик», окинув взглядом заляпанный по самую крышу жирной аврорианской грязью вездеход, отправился к начальству.

Каковое обнаружилось там, где и всегда. Михалыч восседает за столом в компании с Семеновым. Старая гвардия техбюро – кто бы сомневался! – нависла над столиком с шахматной доской. Рядом с каждым по кружке крепкого чая, а воздух заполнен сигаретным дымом. Эти двое частенько так коротают время, отдыхая от возни со сваленной во дворе рухлядью. Окружающее пространство завалено битой аппаратурой, по полу разбросаны инструменты. На старом письменном столе – коробка консервов и набор мятых пластиковых кружек.

– О, Артурка! Вернулся наконец! Ну, как успехи? – Первым заметил его Семенов.

– Гравитонку привез. Ее уже, наверное, в ангар сгрузили. – Доложился Артур.

– Это где ж ты такую роскошь отыскал, парень?! – Изумился Михал Михалыч. – Неужто мы в Новосимбе такую вещь проворонили?

– Да нет, это я у амеров на обратном пути сторговал. А в Новосимбе пусто, хоть шаром покати.

Город, из которого вывезли все вплоть до пластиковых оконных рам и дверей, производит гнетущее впечатление. Молчаливые пустые коробки покинутых домов медленно зарастают синими цветочками. Кое-где посреди улиц уже тянутся к небу белесые ростки местных «дубов». Пройдет лет пятьдесят – и остатки домов укроет вечная тень аврорианского леса.

– Ну, должно же это было когда-нибудь случиться. – Мрачно кашлянул Семенов. Были времена, он первым приезжал из Новосимбирска на вездеходе, более похожим на цыганскую кибитку: так машина облеплена барахлом, не взятом при первичной эвакуации города. Но те времена давно прошли. Сначала сдался Семенов: конец путешествиям положила больная поясница. А теперь вот и его ровесник Новосимб опустел.

– Хотел бы я знать, где амеры гравитонкой разжиться ухитрились. – пробормотал себе под нос Михалыч. – надо бы серийник проверить, уж не у нас ли они ее утянули…

Артур неожиданно ощутил, как в глубине души поднимается волна обиды за лесных приятелей. Индейцы, конечно, бывают теми еще пройдохами, но до воровства на его памяти не опускались ни разу. Вот только старикам до этого – никакого дела. Им куда важнее, что эти самые амеры когда-то сделали им какую-то гадость. Причем даже не лично им.

– Ничего они не утягивали. А место, где гравитонку нашли, я у них узнал.