Сидус. Вида своего первый (СИ) - Сугралинов Данияр Страница 13

Я перешел на другую сторону улицы и, повертев головой, направился к памятнику Марку Уотни — первому землянину, который побывал на Марсе. Площадка вокруг него была оккупирована голубями, но у подножия оставалось место, куда можно присесть и подумать, что делать дальше.

Продолжать искать работу или все же попытаться найти путь на Сидус другим способом? Как я ни ломал голову, а ничего толкового на ум не приходило. Украсть личность кого-то из тех, кто купил себе билет на Сидус, а его самого временно нейтрализовать? Нет, это воровство, душа к такому не лежала. Откуда-то из глубины разума всплыла, может быть, наивная и пафосная мысль: «вида своего первый» не может быть вором и преступником. Следом пришел довод попрактичнее: под чужой личиной не пройти теста ДНК, который неизбежен при досмотре в космопорте.

Очень хотелось есть. Позавтракать я не успел, а время шло к полудню. Перекусив питательным батончиком, я запил его водой из питьевого фонтанчика и побрел к следующему потенциальному работодателю…

Остаток дня я провел в Даунтауне, побывав еще на трех собеседованиях.

О первом и вспоминать нечего, в «Амазон-Тесла» меня не пустили дальше порога и развернули, лишь увидев биопротез.

На втором поначалу все складывалось удачно, меня почти приняли в пиццерию контролером дронов-доставщиков, но когда выяснилось, что зарплаты не будет, одни чаевые, я сам отказался. Кто дает чаевые дронам? Вот именно. Разве что другие дроны.

А вот с третьим местом все сложилось удачно. Ну как удачно… Место я получил, вот только никак бы не назвал это работой мечты.

Вообще, если бы не подписка на рекламу, я мог бы и пропустить новость, что Первая Марсианская компания снова набирает шахтеров в Пояс астероидов. Именно из рекламного ролика я узнал, что принимают всех. Прямым текстом говорилось, что компанию не интересует «бэкграунд соискателей». Судя по всему, в космические шахтеры брали даже тех, у кого имелись проблемы с законом.

Само собеседование длилось не больше минуты и проходило по голосвязи, даже идти никуда не пришлось. Так что я устраивался на работу, сидя на улице у стены здания Исторического музея.

Джонатан Элиот, молодой человек с гривой длинных волос, нашел мое имя в списках соискателей, представился и попросил скинуть идентификационный гражданский номер.

Изучив что-то в профиле, он радостно сообщил:

— Ваша кандидатура одобрена, мистер Райли! Поздравляю! Готовы подписать контракт или вам нужно время подумать? — спросил он, сверкая искусственными зубами, искрящимися, как бриллианты.

— Так сразу?

— Э… А что вас не устраивает? Конечно, если хотите, можем поболтать еще. Я спрошу, где вы видите себя через пять лет, и почему мы должны вас принять, и по какой причине вы ушли с прежнего… прежних мест работы, но зачем? Нам нужны шахтеры, вам нужна работа. Обе стороны в выигрыше, ведь так, мистер Райли?

Так. А больше всех выиграет третья сторона — рекрутер Элиот. Этот патлатый парнишка слишком гладко стелил, видимо получая долю с каждого контракта…

Да и черт с ним.

Я хмуро кивнул и поинтересовался:

— Когда нужно приступать к работе и сколько платите?

— Орбитальные шаттлы взлетают со всех космодромов планеты ежедневно. На следующий день после подписания контракта вам нужно прибыть в ближайший космопорт, найти нашего представителя и… На этом все, дальше вам скажут, куда идти и что делать. Оплата сдельная, зависит от выработки, с базовым фиксированным окладом в минимальном размере, установленном законодательством.

— А конкретнее? Сколько примерно зарабатывают ваши шахтеры?

— В среднем не менее тысячи фениксов в неделю, мистер Райли, — ответил Элиот.

Феникс был государственной криптовалютой и регулировался не рынком, а правительством. Благодаря этому курс его оставался стабилен, но популярностью феникс все равно особо не пользовался.

— Звучит неплохо, — выдавил я, прикинув, сколько буду зарабатывать в нанобиткойнах.

Получалось, придется проработать в Поясе астероидов каких-то семьсот лет, чтобы накопить на билет к Сидусу. Но все равно зарплата была куда выше, чем я где-либо получал за последние десять лет. Поработаю год-два, а там, глядишь, рейсы на Сидус подешевеют или подвернется что-то еще.

Элиот мое замешательство принял за сомнения и усилил натиск:

— Поверьте, Первая Марсианская заботится о своих сотрудниках! Хочу напомнить, что в Поясе у вас не будет никаких затрат. Все, включая питание и проживание, за наш счет!

— Когда я смогу вернуться на Землю?

— Минимальный срок службы — год. Однако мало кто возвращается сразу. На Церере прекрасная база со всем, что есть на Земле. Бары, рестораны, центры релаксации… — Молодой человек подмигнул. — Жить будете как на курорте!

Глядя на лучащегося от счастья менеджера, я мысленно обругал его, не особенно стараясь убрать с лица скептическое выражение. Дураком я себя не считал и прекрасно понимал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но куда мне было деваться? К тому же тысяча фениксов в неделю — неплохие деньги. Не заоблачные, но достаточные, чтобы достойно жить, ни в чем не нуждаясь. Подзаработать на новую полноценную руку, создать запас на будущее, а потом можно вернуться и попробовать на Земле найти работу получше — чем не план?

В любом случае даже такая работа — лучше, чем бездействие. Сидя сложа руки на Сидус не попасть.

— Ладно, — кивнул я. — Присылайте контракт.

Элиот улыбнулся еще шире и выдал голографический текст договора. Я внимательно его изучил, не нашел подвохов и подписал, приложив ладонь.

— У вас день, мистер Райли, — напомнил Элиот. — Не явитесь завтра в космопорт… В общем, не опаздывайте, иначе возникнут проблемы.

Какого рода проблемы — он не уточнил, попрощался и отключился.

И в этот момент я осознал жуткую вещь: что как минимум год не смогу обнять Микки. До ближайшего космопорта лететь часа три, а ведь еще нужно собрать вещи, отказаться от арендованной комнаты, попрощаться с друзьями… Нет. С утра в первую очередь нужно повидаться с дочерью.

Полночи я собирался. В космос с собой много не возьмешь, да и не надо, а вот об остальных вещах стоило позаботиться. Не то чтобы они имели ценность, но были дороги как память. Немного поспав, я еще затемно сходил и сдал все, дорогое сердцу, на склад временного хранения.

При мне остался лишь рюкзак со сменным бельем и древним голографическим планшетом. Элиот говорил, что на Церере нам предоставят все необходимое, так что я без колебаний выкинул старую латаную-перелатаную одежду. Вряд ли она теперь пригодится.

Потом вернулся в снимаемое жилье и сдал его дроиду-менеджеру. Это позволило вернуть депозит — появились деньги на подарок Микки и чтобы добраться до космопорта.

Уже с улицы я связался с бывшей женой. Предполагал, что договориться о внеплановом визите будет непросто, и еще больше уверился в своих опасениях, когда Джослин с явной неохотой ответила на звонок и с вызовом презрительно выплюнула:

— Чего надо, Райли?

Я тяжело вздохнул, подавил гнев и принялся уговаривать бывшую жену, чтобы позволила попрощаться с дочерью.

— Хорошо, — вздохнула Джослин. — Можешь приехать. У тебя будет час, чтобы повидать Микки и попрощаться. О большем не проси.

До пригорода, где жила бывшая, добирался я часа два. По пути заехал и купил для Микки маленького, с кулак, робокотенка. Дочь о таком давно мечтала.

Дальше я ехал без остановок и чем был ближе к дому, где раньше жил, тем больше волновался. Вот знакомая площадка с фонтаном, а за следующим поворотом — серебристая крыша моего дома. Бывшего дома.

Настроение тотчас испортилось. Мне было больно приезжать сюда примерно так же, как на кладбище к матери, которой еще бы жить и жить, но новый штамм вируса Рока вынес ей приговор.

Здесь был любимый дом, где навсегда в заложниках осталась часть моей души. Дом, куда можно приезжать не чаще раза в месяц. Порой казалось, что без этого дома мне больнее и труднее, чем без руки.