Ружемант 4 (СИ) - Евгений Лисицин Страница 18

Зажмурился, стиснув зубы. Солдат боится смерти, но умеет встречать без истерик. Кулак раскрошил полы рядом со мной.

— Ты смешной, jabroni, — Вит поднял меня, словно плюшевую игрушку. Тяжко держал за грудки, до треска по швам натянулась одежка.

Ему, как и прежде, нравились власть и моя беспомощность, последней жаждал больше остального.

— Мне правда следует тебя убить. Как и собирался. Швырнуть твою тушку на улицу и приказать танкам кататься по тебе, словно по асфальту.

— У тебфя… — пролепетал разбитыми губами, глянул на руку, словно на часы. — Ефсще мнокхо кхантазий? Я спесшу…

— Ах ты сучонок! Ragazzo! — с последней встречи бронемаг обезумел. Нахмурился, вдруг услышав грохот снизу, задумчиво осмотрелся.

Рассмеялся.

— Стерва. Мне следовало догадаться. Что сейчас будет, парень? Ударит артиллерия?

Не видел смысла отвечать на риторические вопросы.

Вит не видел смысла бежать.

— Послужишь мне зонтиком, ружемант. А потом я спущусь. Ее можно убить двумя способами: сердцем, что в ее части, и тем, которое здесь, у меня. Думаю, об остальном догадаешься сам. Через сколько удар? Через минуту?

Через две, но я о том ему не сказал.

— Развлеку себя монологом, ragazzo, и парой оплеух. Тебе ли не все равно перед смертью? — Издевался. Щелкнул по лбу, что железной дубиной, чуть не треснул череп. Остатки мыслей вынесло прочь, а он заговорил: — Бейка рассказала тебе нашу историю. На свой лад. Будет честно, если сделаю то же. Она играла тобой, словно куклой. Тобой, ими, мной. Она говорит, что вы ей дороги, но на деле видит в вас лишь подопытных кроликов. А вы послушными игрушками пляшете ей на потеху.

Кулак врезался мне в живот, выбив из рук зарождающиеся ружеклятье. Мана, последние остатки пылью просыпалась с ладоней.

— Вот этого не надо, мальчик. Мы учимся на ошибках. В поражениях видим пути победы. В лесу ты избил меня, словно котенка. Кем теперь чувствуешь себя сам? Но ты слушай, Бейка сказала тебе, что была моей любовницей? Что паскудства ради я наложил на нее проклятие. А теперь подло мечтаю убить. Может быть, она даже права. Но она ведь выдумала красивую сказку. Для чего ей нужен ружемант?

— Зхачем… пфрассказываи-ж?

Он вновь расхохотался. Ладонь тыльной стороной отвесила мне пощечину — голову чуть не снесло, захрустела шея.

— Хочу, чтобы, умирая, ты знал правду. Плакал, осознав обман. И даже если не поверишь, где-то в глубине тебя поселится кроха сомнения. Мне будет приятней. У uomo не должно быть друг от дружки секретов, capiche? Ружемант, достигший определенного уровня, способен говорить с оружием. Уверен, ты слышал его зов прежде. Что с тобой говорило? Танк, винтовка, бронетранспортер? Не так уж и важно. Ты уже видел, что она сделала с одной из ваших девчонок: вселилась в нее, потеряв тело.

Айка — вместилище. Прекрасно помнил об этом.

— Кто тебе сказал, что она может вселяться только в нее? Что, если скажу, она способна проворачивать этот фокус с другими? Перенимать их тело, строить под себя, забирать умения. Ружемант нужен ей, чтобы достичь высокого уровня, отыскать мнимое сокровище Восьми — и вот тогда ты станешь не нужным. Она вытеснит твое собственное сознание, загонит его в самый дальний темный угол. Где ты и сдохнешь. Но не бывать! Сейчас ты сдохнешь. Мечтал когда-нибудь увидеть огненный дождь?

Перехватил меня за шкирку, словно шкодливого щенка. Третья сила дернула меня за веки, заставила открыть глаза. Выстроившись в ряд, плеяда танков встречала меня поднятыми дулами. Подчиняясь воле бронемага, машины не спешили атаковать.

— Салют в честь павшего врага! — пушки тут же ответили на его зов, тяжко ухнув выстрелами. На миг увидел глаза Скарлуччи перед собой, в них плескалось чистое безумие. Пробило дрожью с головы до ног. Он разинул вонючую пасть, в ноздри ударил дух крепкого, дорогого табака.

Сказать он ничего не успел. Бейка врезалась в него, словно снаряд. Я рухнул наземь, освободившись из его хватки. Чародейские путы, мгновение назад державшие, спали, даровали свободу. Встал не сразу, приподнялся, глядя на удивительное.

— Cosa gli hai detto?

Бейкин стальной кулак врезался в плоть чародея. Семь защитных экранов возникли перед ней один за другим. Хрустнули, как стекло, под стальным напором механической руки. Вит согнулся, Бейка вновь оказалась той, кто сумел сделать ему больно. Да на что же она способна, в самом деле?

— La verita! — на яростный вопрос командующей, что он мне рассказал, последовал прямолинейный, насмешливый ответ.

— Потапов! Беги, слышишь? Беги! — Бейка выкрикнула, обеими руками приняв удар гигантского кулака. Дымом пошли механические руки, норовя лопнуть от жуткого натиска. Просыпа́лись боевые машины, наводили на женщину стволы. — Беги!

— Мои руки лучше твоих, не находишь?

Ужасный удар подсек Бейку, словно рыбу. Рухнув наземь, она увидела, как над ней нависли кулаки бронемага. Неотвратимость смерти прервалась выстрелом. Пуля клюнула Скарлуччи между глаз. «Буян» исторгал из себя один патрон за другим, плевался гильзами. Бронемаг заорал от жуткой боли: его тронуло «каскадом боли».

— Сучий ragazzo! — он повернулся ко мне и вдруг встал, что вкопанный, широко расставив руки. Свист летящих к нам снарядов заглушил все. Прочитал по губам поганца: двоих одним ударом!

Встал, но напрасно. Артналет первым делом изрешетил лужайку, один за другим, обращаясь скопищем горелых ошметков взрывались танки. Бейка метнулась ко мне и не успела. Видел, как рухнувший рядом с ней снаряд вздыбил землю. Взрывная волна ударила по командующей, хрупкое тело лопнуло, что арбуз, зелеными клочьями расплескало по земле.

Следующий ударил позади меня, швырнул вверх. Сила притяжения безжалостно обрушила наземь. Я проваливался под землю, на минус первый этаж, на минус второй, минус третий…

Чуял себя мухой в кулаке несмышленыша. Удар по голове выбил сознание, взгляд заволокло черным…

* * *

Хочу, чтобы она надела перчатки.

Ей плевать. Сует в рот остатки чипсов, смачно хрустит, вытирает жирные руки о штанину. А потом о мой приклад. Когда-то было неприятно, теперь привык.

Плотная бумага упаковки, сминаемая, шуршит в руках. Не найдя ничего лучше, девчонка прячет обертку за диваном. Отправляет в компанию к конфетным фантикам. Обещала когда-нибудь убрать, когда-нибудь не наступало.

Другие девочки ее не любят, сторонятся. Считают странной. Ей хватает лишь того, что они принимают ее как свою.

Поднимает меня, что любимую игрушку, разбирает, масло брызгает на и без того заляпанные шорты.

Неряха.

Старательная девочка, просто неаккуратная. Ей редко давались дела, требующие осторожности, терпеливости, надежных рук. Ловкие пальцы спешили, словно желали принадлежать не неуклюжей девчонке, а ловкому базарному воришке.

Сегодня послушными были