Янтарное взморье (СИ) - Вран Карина Страница 18

Еще раз дернулись плечи.

Аня вздохнула: безнадежность и вселенская печаль звучали в этом вздохе.

— У тебя очень удачно подобраны теплые тона, — решила поддержать сокурсницу Вероника, тем более, соотношение тонов и полутонов на соседнем холсте и впрямь славно смотрелось в сочетании.

— А у меня руки сами тянутся, чтобы поймать тот твой летящий листик!

— Это потому, что он рыжий, как ты.

Смех звенит над полянкой.

— Так! — Ника решительно поднялась со раскладного стульчика. — Кисти промыть, все сложить. Пока наша осень хоть немного подсохнет, разомнемся. Ты же положила скакалки в рюкзак? Нет, пока не доставай, сначала зарядка.

…Спустя какое-то время:

— А вот теперь достаем скакалки. Отставить падение ниц! Сама говорила: земля холодная. Нет, я не хочу твоей смерти. Что мне делать с твоим трупом в случае чего? Повторяй за мной: раз-два, раз-два…

— Есть хочу, — выдохнула Аня, когда пытка, то есть, зарядка, подошла к концу. — Жуть как.

Китайские сласти за физическими упражнениями скоренько переварились. Молодые разгоряченные организмы требовали добавки, да посолиднее, чем кофе с пироженкой.

— Отлично! — улыбнулась Ника. — Значит, умирать тебе расхотелось. По дороге зайдем в кафешку, оживим тебя, немощь бледную.

Ради правды, немощь была как раз таки румяная. Раскраснелась от занятий на свежем воздухе так, что могла спорить цветом лица с рябиновыми ягодами на холстах.

— Эм… — Потапова замялась и принюхалась. — Я, кажется, пахну. А в кафе люди…

— От масла пахнет тоже, — пожала плечами Вероника. — Определись: ты хочешь есть или принюхиваться?

Ближайшее кафе на набережной порадовало малым количеством посетителей. Художницы заняли столик в дальнем от входа углу, складировали у стены холсты и сумки. Официантка споро поднесла меню и намек, что время бизнес-ланча вот-вот наступит. Намек восприняли благосклонно, сходу сделали заказ. И утопали в комнатку за неприметной дверцей, чтобы сполоснуть руки и не только.

Вещи оставили без присмотра, потому как ну кому могут понадобиться отнюдь не дизайнерские сумки и неудобные холсты на подрамнике с рамой?

По возвращению обнаружили, что в кафе начали подтягиваться и другие посетители. Точнее, посетительницы. Две миловидных блондиночки расположились через столик от студенток.

Все из себя ухоженные, даже холеные, хоть сейчас на фотосессию. Ника поймала взглядом заинтересованный прищур Потаповой: та увлекалась портретными фото, и порой выдавала отличные кадры. Кивнула одобрительно: хороши девы, и личики, и фигурки — все как надо. «Упакованы» соответственно, недешево и со вкусом.

Аня брала с собой в вылазку фотокамеру в переносном чехле, и даже поснимала природу перед тем, как взяться за кисть.

«Если не решится сама подойти, предложить девицам пару кадров, надо будет намекнуть после того, как поедим», — подумала Вероника. — «Обычно девчонки не прочь пофотографироваться, Аня им потом скинет исходники и обработку, сама получит немного практики. Все в плюсе».

— Эй, ты чего на нас таращишься? — выкрик одной из блондинок сбил с Ники весь позитивный настрой.

— Фу, да с каких пор сюда пускают бомжей? — презрительно сморщила нос вторая. — Место побирушек — на паперти.

— Или под мостом, — подхватила мысль блонди-номер-один. — Да от них же воняет! Официант! Где администратор, где охрана? Пусть их выведут.

Официантка, что как раз принесла приборы, воду и сок двум художницам, спешно рванула к стойке. То ли прятаться, то ли действительно звать кого-то на помощь. И пока Ника прикидывала, как угомонить красоток, при этом обойтись без травм, сорвалась на крик ее сокурсница.

— Ты офонарела, мымра крашеная⁈ — Аня подскочила, сжала кулаки.

Боевой выкрик смазала замена «эр» на «вэ», но эффект был достигнут. Девица, которая возмутилась первой, первой же ринулась к столику художниц. Изо рта блонди потек новый поток оскорблений, что-то там было про нищебродок, чухонок и бродячих собак… А потом девица добралась до Анюты, занесла наманикюренную руку для пощечины.

«Без травм!» — забилась раненой птицей последняя здравая мысль в голове Вероники. Тело же в это время действовало само по себе. Как учила Тариша по ту сторону виртуальной реальности: шаг, подшаг, захват кисти, удар у локтя, ногой под колено, рывок на себя под треск дорогой ткани.

Левая рука тянется к волосам, но здесь нет особенных шпилек, зато на столе есть приборы… Под руку попадается столовая вилка, четыре зубца из нержавейки упираются в шею блондинки…

— Рот свой закрой, — тихо, почти интимно выговаривает Ника на ухо жертве. — Воняет тут только из него.

— А то что? — истерично взвизгивает девка. — Я тебя, тварь, засужу…

— А ничего, — почти мурлычет художница и медленно, осторожно, стараясь не проткнуть тонкую кожу, ведет вилку от шеи блондинки вверх, к щеке. — Мне ничего не будет. В худшем случае я проведу несколько месяцев в отделении для буйных. А тебе придется править личико. Понимаешь, я у психиатра на учете состою. Такие дела, моя милая. У меня и справка есть. Так что, будем проверять последствия?

С шумом (и с запозданием) срывается с места блонди-номер-два, только ее встречает Анюта. Холодным приемом: стаканом воды, выплеснутым в лицо.

— Отпусти меня, психичка, — таки сдали нервы у зачинщицы, дрогнул голос. — Мы уйдем.

Ника мягко отводит «оружие», разворачивает и несильно толкает «свою» девку ко второй, вымокшей от Аниной «атаки».

— А ты-то зачем полезла? — с легкой укоризной спрашивает Вероника, когда девицы покидают заведение.

«Две мокрых курицы», — поправляет себя мысленно художница.

Не искажает действительность: одна мокра от воды, другая от холодного пота.

— А у меня теперь тоже справка есть, — беззубо улыбается Потапова.

И обе заливаются смехом.

Посыльный от «учителя» ожидал Хэйт в обеденном зале гостевого дома. Не ел и не пил, стоял неподвижно и косплеил статую в доспехах. А при виде адептки заметно оживился. Намекнул весьма недвусмысленно, что служитель Балеона, весь из себя занятой, уже уйму времени прождал, пока «героиня Бэнтпасса» соизволит явиться пред очи его (служителя, не Балеона).

Глава Ненависти не стала мучить посланца и его руководство продлением режима ожидания, согласилась тут же исполнить обещанное. Показать пещеру, где (до убиения) банда Гултака Кровавого держала рабов. По дороге набрала в чат клана сообщение своим о том, куда и с кем идет.

Из своих — совсем своих — в игре была только Маська, и она плотно залипла в гильдии строителей. Гноме приспичило сотворить из купленного накануне дома удобное и функциональное заведение. Рюк предупреждал, что будет занят на работе допоздна, у Хель и Вала репетиции, Кен перед отпуском работал за двоих… Словом, сегодняшний сбор был назначен на вечер. Это Хэйт нарисовалась пораньше, памятуя о встрече с жрецом.

— Рад видеть тебя, ученица, — мягко кивнул означенный жрец, завидев художницу. — Готова ли ты показать мне дорогу к обители беззакония и несправедливо пролитых слез?

«Вот это он завернул», — восхитилась девушка и коротко кинула в ответ.

— Пороки людские неистребимы, — высказал под конец «экскурсии» по Недрам Горы Отчаяния жрец. — Жадность торжествует над праведностью, жестокость ломает невинных. Горестно здесь. По сей час горестно. Хоть души усопших получили возмездие и покой, а раны телесные у выживших исцелены, боль и отчаяние пропитали сам камень.

Хэйт промолчала в ответ, не стала уточнять, чего больше в словах жреца: метафоричности или реальных ощущений? Кто знает, как эти местные устроены, вдруг для служителя Балеона система выводит статистику загубленных душ в реальном времени?

— Симфония боли под каменным сводом звучит, — несвойственна была лирика этому неписю, но тут, видно, проняло его конкретно. — Ты ей не внемлешь. Вы, приходя в Тионэю, более материальны, чем духовны.

«Ничего себе, урок виртуальной философии! А то и теологии», — мысли слегка ошарашенной Хэйт едва успевали за изречениями учителя.