Виват, квартерон! Трилогия (СИ) - Баковец Михаил Страница 22

Стремительный удар!

Использовал технику, что получил при обучении у мастера Фехтования. Я и так, если не быстрее был, чем враги благодаря задранному вверх параметру, то точно равным им, а этот приём ускорял меня ещё больше.

««Вы нанесли критический удар!

Нанесено 3000 единиц урона!

Вы нанесли калечащий удар!

Противник парализован!

Противник теряет хитпоинты 100ед/секунда»».

Следующим выпадом я направил кончик шпаги точно в глаз мечнику, который только-только замахнулся своей кривой саблей.

Чик – уноси готовенького! Этот уже не боец, с пробитым-то черепом не повоюешь. В реальности повреждение мозга отправили бы в могилу, но тут игровая составляющая ещё даст шанс неписю пожить немного, если вовремя успеет получить медицинскую помощь.

Амулет отражает новую стрелу и защитная пелена вокруг меня мигнула тревожным оранжевым свечением.

Удар на четыре стороны света!

Новая техника превратила меня в волчок. За пару секунд я нанёс четыре сильных и быстрых укола в ближних противников. Эта способность не отличалась высокой точностью, как предыдущая, потому досталось и лошадям, и людям.

««Вы нанесли критический удар!

Враг убит!

Вы нанесли критический удар!

Нанесено 1200 единиц урона!

Нанесена калечащая рана!

Противник истекает кровью!

Противник теряет 230ед/секунда.

Вы нанесли критический удар!..»».

Я заколол лошадь, потом прикончил седока на второй, угодив тому в живот и пропоров до грудины. Третьему проткнул бедренную артерию, из которой фонтаном ударила кровь прямо сквозь прореху в кожаном набедреннике.

Потом раздался рёв, от которого все лошади присели на задние ноги и испугано заржали.

- А-АРГА-АХ-АР-А-А!

«А вот и Гоша включил своего берсеркера. Интересно, на каком уровне он у него, сколько единиц в Ярость вкачал, кроме бонусных двадцати?», - мимоходом подумал я и отпрыгнул подальше от соратника, который сейчас мало что соображает несколько секунд. Зато урон наносит как минимум тройной.

Тяжёлая бронзовая булава разнесла голову твари, на которой сидел полуджинн, заодно и свалив всадника вместе с ездовой скотинкой.

- А-АРГА-АХ-АР-А-А!

Гоша рухнул сверху на противника и… распрощался с левой рукой, отсеченной тончайшим водяным бичом чуть выше локтя.

«Силат, водяной джинн, - скрипнул я зубами. – Гребаный полукровка!».

В этот момент из-за фургонов вылетел новый всадник с пикой наизготовку и ударил меня в бок. Магическая защита полыхнула алым цветом, и с едва слышным хрустальным звоном исчезла. И следом за этим меня пронзила острая боль под рёбрами в правом боку.

««Вам нанесено 340 единиц урона!

Вам нанесено 32 единицы урона!

Ван нанесено 17 единиц урона!

Большая часть полученного урона перенаправлено на Олнесению»».

Я прокатился после удара по земле, пачкая и разрывая одежду.

«Хана, парням», - мысленно я попрощался с товарищами. Один без руки уже не воин, а второй не выдержит против толпы, если у него не припасена вундервафля. О себе не боялся – личная вундервафля (и не одна) у меня имелась, я даже уровня и опыта не потеряю и избегу постсмертных штрафов.

И тут враги стали умирать.

Вихрь из золота и стали раскидал караванщиков в стороны по частям. Вот один потерял голову, которая после удара меча высоко взлетела вверх, выстреливая струйку крови; второй был разрублен от левого плеча до правого бедра, третьему два клинка одновременно отсекли руки по самое тело.

Полуджинн продержался не более пары секунд, выставив водяную пелену-щит на пути четырёх мечей, после чего лишился головы. Ну, не бойцы силаты, не бойцы. Это ифриты, даже квартероны, грозные ребята, как в ближнем бою, так и в магическом, а джинны воды до сотого уровня обитают на вторых ролях.

Его бестолковка ещё не успела упасть на землю, как надо мной застыла шивани с окровавленными мечами и телом. Казалось, что она приняла кровавую ванну.

- Господин Святовит, с вами всё в порядке? – спросила тяжело дышащая гладиаторша. – У вас кровь. Вы ранены.

- Если такое можно назвать раной, то что же увечье тогда? – произнёс я себе под нос, рассматривая вывороченный наружу кусок кожи и плоти, и на тёмный сгусток чего-то непонятное (а не печень ли?) торчащего в ране. Пика караванщика только чудом не проткнула меня насквозь. Мне повезло, что амулет ослабил таранный удар.

Выпив зелье исцеления, я стал наблюдать, как прямо на глазах срастаются сосуды, мышцы стягиваются, а кусок кожи прилипает к краям раны, обрастает сначала рубцами, а те через несколько ударов сердца рассасываются.

- Олесь, вовремя ты. Ещё немного и нам тут крышка была бы. Я, может, и спасся бы, а парням точно головы снесли, - поблагодарил я девушку.

- На них мне всё равно, а за то, что я успела к вам, господин, можете сказать спасибо росторонке, которая прибежала в обеденный зал и стала кричать, что вас убивают кочевники-работорговцы.

Я нашёл взглядом темнокожую девушку и помахал ей ладонью.

- Надо будет перед нашим уходом дать ей несколько золотых монет, - озвучил я своим мысли.

- Они ей не пригодятся.

- Что? Почему? Вот чёрт.

К служанке быстрым шагом приближался её хозяин и, оказавшись рядом с ней, он нанёс девушке такую оплеуху, которая снесла девушку к стене здания. Но толстому уроду показалось этого мало и после отмашки отца, один из сыновей обрушил на неподвижное тело град ударов.

- Стой!!!

Я подскочил к толстяку и схватил его за жирную, лоснящую и неприятно липкую волосатую ручищу.

- Ты позволяешь себе лишнее, солнцеживущий, - прошипел он, вырывая конечность из моей хватки с неимоверной лёгкостью.

- Хватит её бить. Скажи, сколько ты хочешь за эту рабыню? – произнёс я и указал на девушку.

- За эту тварь, которая влезает в те дела, которые её не касаются? – оскалился Толстый Кнедль. – Дай-ка подумать… думаю, за эту девственницу в борделе заплатят двести золотых монет.

- Я заплачу.

Тот с удивлением посмотрел на меня.

- Двести монет? Я оговорился, две тысячи золотых монет, - и мерзко усмехнулся.

И такая поганая у него показалась мне усмешка, что я не заметил, как в руках оказались шпага с кинжалом.

Стремительный удар!

Шпага насквозь пробила толстую, в жировых складках шею, а кинжал по гарду погрузился в брюхо хозяина постоялого двора. Надавив на деревянную рукоять, я провёл снизу вверх от правого бока к левому.

Удар на четыре стороны света!

Шпага пробила грудь под правым соском ближайшего сына Кнедля, располосовала живот вышибале, который с момента начала сражения с работорговцами неотлучно следовал за своим работодателем, третий удар ушёл в пустоту, четвёртый вновь достался сумоисту.

Пронзающий удар!

Вышибале тяжёлого ранения в живот оказалось мало. Не обращая внимания на выскочивший конец розово-сизой кишки длинной с локоть он решил достать меня дубинкой с окованным оголовьем стальными обручами. Пришлось добивать его в сердце медленным, но одним из самых мощных ударов в моём арсенале фехтовальщика.

Вся драка заняла секунд семь, окружающие даже не все поняли, что произошло. Но вот до них стало доходить… ближайшие отхлынули от меня с Олесей в стороны, а вот второй сын, который до этого избивал Лосу, выхватил тяжёлый мясницкий тесак и с рёвом прыгнул на меня.

Затем раздался посвист разогнавшейся острой стали мечей и следом хлюпающие звуки…

Взбешённая гладиаторша за два удара сердце превратила противника в свинью – крупное тело на коротеньких ножках, отрубив тому ноги и руки.

- Добей, Олесь, не стоит ему мучится, - попросил я девушку.

Меч свистнул в последний раз и дикий крик изувеченного парня затих.

Всё, бой закончился за полной нашей победой, пора оценивать потери и достижения.