Туннель в небе - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 40

– Смерть – мечтательница, кто бы мог подумать, – фыркнул Карик.

А я неожиданно осознал, что этот простой разговор с мыслями о том, как мог быть устроен мир, словно забрал у каждого из нас наши силы. Не по-настоящему. Просто сейчас тут сидели не Тень, Старуха, демиург и повелитель башни Грани, а просто четыре бога. Может, даже четыре человека, которым было на самом деле интересно, что думают другие.

– Все так, – я ответил Старухе, а заодно согласился с Кариком. Мысли Старухи действительно оказались удивительными.

– Тогда переходим ко мне, – демиург сосредоточился, ожидая реакции на свои мысли. – Пока у Тени свобода слишком общая, у Старухи – таинственная…

– А у тебя героическая, – я невольно улыбнулся. – Было много книжек у меня на Земле, где люди мечтали о том, что их борьба приведет к свободе. О том же, что свобода позволит им вечно сражаться, возможно, кто-то и размышлял, но точно редко говорил вслух. Хотя, если подумать, идея вечного боя после смерти – некоторым это казалось идеальным концом.

– То есть моя свобода – безумная? – Карик ответил мне улыбкой. Не злой, довольной.

– И все равно красивая, – я кивнул.

– И что же ты сам? – Тень ждала продолжения. – Какая свобода у тебя?

Именно в этот момент я смог окончательно признаться самому себе, почему меня так заинтересовал этот разговор. Так вышло, что все эти годы в Каррии я жил только одним. Желанием прорваться дальше по линии времени, найти семью – все остальное казалось не важным. Я пер вперед, не оглядываясь по сторонам, оправдывая себя тем, что потом вернусь и все исправлю. Но не терял ли я при этом себя? Да, стремление найти Майю и Кейси было важной частью моей жизни и личности. Но не единственной.

– Может ли инквизитор сжечь всю деревню, если считает, что там живет ведьма? – я продолжил свои мысли вслух. Немного неожиданно получилось, но сейчас я все объясню.

– Что? – растерялась Тень.

Глава 15. Конец

– Я про то, что у инквизитора есть призвание – бороться с порождениями тьмы, и в то же время он не перестает быть человеком и слугой своего бога. И вот вопрос, может ли он жечь обычных людей ради того, чтобы уничтожить ведьму, может ли он одну часть своего призвания и судьбы поставить выше других?

– Ты выбрал пример, где доминирующая часть личности делает что-то плохое. Некорректное сравнение получается, – сразу понял, куда я веду, Карик. – Возьмем другую ситуацию. Твой человек любит семью, лечит людей – он врач. Но на его страну напал враг, хочет уничтожить его близких, развеять память о предках… Будет ли то, что он пойдет сражаться с врагом, уничтожением другой части его души? Той, что отвечала за семью и спасение жизней? Или, если он останется в стороне, не будет ли это опять же отказом от самого себя?

– Хороший пример, – я кивнул Карику, который только что сделал для меня то, что я делал для других. Добавил взгляд со стороны. – И это будет самой яркой иллюстрацией к тому, что я хотел сказать о свободе. Для меня это гармония тех желаний и личностей, что живут внутри нас. Чтобы каждая из них могла получить то, что хочет. И если для этого наш привычный мир будет слишком узок, так не надо загонять людей в рамки обыденности, надо просто расширить горизонты доступного. Чтобы всему нашлось место, чтобы все имело смысл и не мешало другим.

– То есть отдельный мир для инквизиторов и ведьм, отдельный – для врачей и их больных? – хмыкнула Старуха.

– Не на всю же жизнь, – встала на мою защиту Тень. Ей идея менять мир, а не личность, явно пришлась по душе. – Захотел – живешь в одном месте, захотел – перешел в другое.

– Главное, чтобы это была не фикция, не испытание ради испытания, а чтобы в каждом таком мире любой гость – неважно, человек он или бог – был нужен, – добавил со своей стороны Карик.

И мы какое-то время молчали, думая над словами друг друга. А за что мы все сражаемся? И почему единственная идея, в которой мы смогли более-менее найти ответ, оказалась бесконечным поиском и расширением доступного нам мира? Неужели, остановившись, мы не можем чувствовать себя нормально? Что это, вечный зов? Или же просто признак того, что мы не доросли до осознания новой истины?

В этот момент мне в голову словно ввинтился тонкий резкий писк. Мгновение растерянности ушло на то, чтобы понять источник, а потом я подхватил нить управления своим кадавром. Тем самым, которого уже как пару часов назад отправил обратно в сторону выхода. Вообще, я рассчитывал, что тот доберется до этажа с Атоном гораздо быстрее, но влияние Грани на пустых уровнях оказалось довольно сильно, и моему малышу пришлось постараться, чтобы проложить себе путь.

Забавно, живые этого не замечают, а вот мертвых Грань старается окутать коконом своей стихии, задержать, подчинить… К счастью, мой кадавр справился, добрался до узнаваемой стены, где был закреплен наш пленник. Именно был. Сейчас там получалось разглядеть разве что пару выбоин в камне башни и все. Я отдал приказ кадавру подойти поближе. А потом он начал отрывать себе пальцы и, развеивая скрытую в них стихию, смотреть за тем, как она взаимодействует с окружающим пространством.

Конечно, было бы проще вернуться самому. Но даже ради бежавшего демиурга я не хотел бросать возможность дойти до нужного мне этажа. Не тогда, когда он был так близко. А без моего участия простенькому кадавру просто не хватало силы на более-менее серьезные эксперименты. Единственный выход – тратить его собственную, заложенную при создании энергию. По чуть-чуть, по одному пальцу за раз.

«Возле стены – каша, это наверняка след смеси трех великих стихий Атона, – я мысленно отмечал этапы проверки. Начальная точка, а потом кругами все дальше и дальше от нее. – Первый круг – Кровь… потом несколько пустых. Потом – Обман. Потом опять пустота и что-то странное. Я бы сказал Пустота с большой буквы, когда пространство просто радуется любому проявлению стихий, что оказываются рядом, и засасывает их».

Результаты были странными. С одной стороны, они могли означать все что угодно – мало ли повелителей Обмана и Крови гуляет по известным и неизвестным мирам. Но я был почти