Игра Жнеца - Сергей Леонтьев Страница 48

Ла’Амия, до конца не веря в произошедшее, медленно и отрешённо ощупывала каждый сантиметр кожи, десятилетиями скрытый оковами.

– Я... Я снова свободна!

Не принимая демонического облика, расправила крылья (Ни фига себе, не знал, что она может так) и совершила круг под сводом, подняв тучу пыли и мелкого мусора.

– Ты смог! У тебя получилось!

Она резко приземлилась напротив и приблизилась, сделав шаг. Её руки обхватили мою талию и прижали к себе, а крылья закрыли куполом. Запахло ночной свежестью и можжевелом после грозы. Температура начала стремительно повышаться.

– А теперь, давай начистоту, – голос её был нежен, переходящий на шёпот, – Ты ведь чувствуешь то же, что и я к тебе?

– Я не знаю, что ты чувствуешь. Ты мне не говорила, – я растерялся, мысли спутались, а самообладание где-то загуляло, шлёндра...

– Тогда скажу я, – Ла’Амия отступила и, положив руки на мои плечи, посмотрела в глаза, – Тебя тянет ко мне, как горизонт притягивает заходящее солнце. Тебя влечёт, словно мотылька на единственный источник света в ночи. Ты желаешь меня, как жаждут наступления сумерек, после дневного палящего солнца… Мне продолжать? Или это в достаточной мере описывает происходящее? – Тьма, какой у неё голос…

– Нет! – видели бы вы её удивлённое лицо, в этот момент, – Это даже вполовину, не описывает того, что я испытываю к тебе, – наконец, эта «сопля» внутри меня собралась и взяла себя в руки!

– Милый…, – она притянула к себе и жадно поцеловала, опьяняя и напрочь отключая сознание от реальности.

Спустя какое-то абсолютно неопределённое время, не выпуская из своих объятий, Ла’Амия с заметным усилием прервала поцелуй (Не понимаю, вот зачем останавливаться-то?).

– Этому должно быть какое-то объяснение. Как считаешь? Ведь так не бывает. Ты человек, а я демон…

И тут меня осенило. Ну, конечно же! И как сразу не догадался?!

– Вообще-то, бывает. То есть, было как минимум раз…

– Ты о чём, я не понимаю, – её глаза бегло рассматривали моё лицо, волосы, глаза, губы… словно не могла насмотреться.

– Это, как его… я не совсем человек, – жаркие объятия и такая плотная близость крайне мешали сконцентрироваться.

– Не поняла? – обстоятельный осмотр прервался, и она взглянула в глаза, – Объясни.

– В моих жилах течёт какая-то древняя демоническая кровь. Выходит, я плод любви человека и Демона. По крайней мере это логично.

– Ах, вот оно в чём дело! Это очень многое объясняет, и это просто замечательная новость! – она вновь прильнула к моим губам, и мы слились в длинном поцелуе.

Время словно замерло, а пещера начала расширяться, стирая границы реальности, пока не осталось ничего, кроме двух тел, находящихся в объятиях друг друга и парящих в пустоте. Где-то там, далеко, холодными огнями вспыхивали и гасли звёзды, взрывались и зарождались новые. Но всё это происходило словно за большим, толстым стеклом. Где-то настолько далеко, что не имело никакого значения. А затем мы «слились». Дополнили друг друга, став одним целым. Это было восхитительно, даже не знаю, как такое вообще словами передать можно. Ла’Амия остановилась первой и не скажу, что был рад этому.

– Милый, ты понимаешь, что это значит? Произошедшее только что?

– Так ничего такого пока и не произошло, – ответил я, пытаясь унять всплеск гормонального вулкана страстей.

– О нет, ты мой спаситель. Ты… короче, милый, теперь, ты только Мой! Понимаешь?

– Кажется, понимаю. Был ничей, сейчас чей-то. Конкретно твой. Что тут ещё понимать? Но знаешь, что я тебе на это отвечу? – замялся на секунду, – Я теперь сам тебя никуда не отпущу! Ты только моя, Ла’Амия.

– О-о-о, миилыый… это лучшее, что мне доводилось слышать!

Она заключила меня в свои горячие и страстные объятия.

– Есть только один паскудный нюанс… – начал было я.

– У тебя имеются незаконченные дела. Да, милый? – она посмотрела так, что скажи прямо сейчас, чтобы всё бросал и слал к чёрту саму Истинную Тьму, так и поступил бы.

– В общем-то, да. Не скажу, что рад этому, но факт остаётся фактом. И бросить их никак нельзя.

– Ты тоже должен знать кое-что… – начала было она.

– Что не можешь вечно стоять у плиты и ждать меня дома с готовым ужином? – рассмеялся я, – А ещё есть свои обязательства и после многовекового заточения, тебе просто катастрофически требуется размяться? Я это понимаю.

– Я. Тебя. Никому. Не отдам! – подытожила она, чеканя каждое слово, – Даже не мечтай. И всегда буду рядом. Ведь ты спас меня, как-никак! – зашлась она звонким смехом, – Если вдруг я тебе понадоблюсь, просто позови. Ну а если понадобишься ты… я призову тебя! Если ты не против, ну или сама примчусь. Договорились, милый?

– А то… милая.

– Мм-м-м, как же приятно это слышать, – она плотно прижалась всем телом, – Тогда, до скорой встречи? И она будет очень скорой… Ведь мы не закончили. Правда, милый? – спросила она, посмотрев в район… того самого «гормонального напряжения».

– Да! – слишком резко вырвалось у меня, что вызвало очередную порцию прекрасного, звонкого смеха.

– Значит, не прощаемся!

Ла’Амия взмыла вверх столь стремительно, что меня аж шатнуло. Исчезла во мраке, оставив меня во взволнованном одиночестве.

«Внимание! Вы…».

Ой, сгинь к херам, не до тебя. Некоторое время стоял, не двигаясь, продолжая ощущать свежесть ночи и аромат можжевела после грозы. Я был опустошён. Словно вырвали с мясом часть души, лишив дальнейшего смысла жизни. Стоило приложить неимоверные усилия, чтобы не сорваться и позвать Ла’Амию обратно.

Даже неоднократно набирал воздуха для этого, но каждый раз останавливал этот порыв. Всё-таки место и прям неподходящее, тем более для «незаконченных дел». К тому же требовалось побыть в «гордом» одиночестве и привести мысли в порядок, а возможно даже поспать. И это место вполне соответствовало требованиям – темно, тепло и мухи не кусают.

«Радость, поздравление, похвала» – Стикс напомнил о себе. «О, спасибо, дружище. Только до сих пор не могу прийти в себя, слишком всё быстро произошло».

Заметив всё ещё продолжающие топорщиться штаны, принялся усердно отжиматься, чередуя с прыжками из приседа. Активная кардионагрузка принесла результат и привела к спаду «нижнего напряжения». Отчасти стало легче.

Ладно, что мы имеем? Мысли категорически отказывались укладываться по местам, продолжая