Надежда умирает последней! (СИ) - Свиридова Ольга Дмитриевна "Fantagoro" Страница 49

— Слушайте! — Птицына заговорила восторженным голосом, словно забыв, что еще минуту назад чуть не плакала. — Это же крутое место! Можно для Амелии и Лили, в их детский дом, набрать всяких памперсов, бутылок и чего там еще нужно! Такие-то вещи, точно, на складе должны еще быть!

Почему такие мысли не приходят в голову мне? А маленькая девочка выдает их на-гора? Обидно даже…

— Место в сумках еще есть? — спросил я, сам тут же ответив первым. — У меня еще двадцать четыре ячейки. И еще в старый рюкзак какая-нибудь мелочь влезет.

— У меня одиннадцать, — ответила Сигизмундовна.

— Четыре, — недовольно буркнула Светка, которую мы грузили больше всех.

— Тридцать две, — радостно сообщила Птицына.

— Вот, значит, все и забьем нужными вещами. Еще хорошо бы что-то из одежды прихватить.

— А ребенок? — напомнила СтараяКошелка.

— Все равно сейчас и найдем! — уверенно сказал я.

Ребенок нашелся в столовой. Мальчик, лет трех-четырех, спал на скамейке у стены.

— Ээээ… — не понял я. — Почему мальчик? Или это, просто, девочка на пацана похожа?

— А ты не видишь, он не славянин, — покачала головой Сигизмундовна, сетуя на мою глупость. — Может, у него имя, которое значит «Надежда», только не на русском.

Мальчик же, начал ворочаться, потом открыл глаза и испуганно посмотрел на нас.

— Модар? — спросил он. — Ки модар? — потом с акцентом, глядя на нас, добавил: — Где мама?

— Это будет сложнее, чем с грудничком, — вздохнул я. Объяснять уже соображающему, но еще малопонимающему ребенку, что его «мама-модар» исчезла, причем навсегда, совсем не хотелось.

Странно, но Умед, а именно так звали мальчика, совсем не удивился, что его мамы нет, и ему придется пойти с незнакомыми взрослыми, и не очень взрослыми, людьми. Скорее всего, именно присутствие девчонок его успокоило. Он вцепился в руку Птицыной и отказывался отпускать ее, даже когда белобрысая пыталась сослаться на то, что ей надо «пописать». Предлог не сработал. Пришлось девочке, не слишком любящей маленьких детей, идти, приноравливаясь к маленьким шажочкам. Зато, из вредности, она понахватала всяких шоколадок и печенек, распихав по всем имеющимся карманам, заявив, что это — только для нее. Награда за то, что изображает няньку.

Говорил по-русски мальчонка плохо, но понимал почти все. Сказал, что мама ночью работала, убирала. Он с ней на работу ходил. Это все, что мы поняли из его долгого монолога. Зато мальчик сам сообразил найти свои ботиночки и рюкзачок в виде поросячьей морды. В рюкзачке была курточка и небольшой пакет с конструктором имитирующим «Лего». Умед расставаться со своим добром совершенно не хотел. Да мы и не настаивали. Хотели только предложить понести, чтобы мальчонке тяжело не было.

Уже когда начало вечереть, мы осторожно, стараясь не сагрить оставшихся в магазине мобов-игрушек, вышли на улицу с рюкзаками, полностью забитыми всякими детскими вещами.

Оставалось доставить Умеда, прицепившегося к Птицыной, к Амелии и Лили, а самим добраться до постоялого двора маман, где нас ждали ужин и ночлег.

Знакомцы

— Ох! Думала, вы сегодня уже и не придете! — улыбаясь, встретила нас Амелия. — Поздно уже.

А потом она заметила измазанного в шоколаде Умеда. Птицына, хоть и ворчала, но все же не устояла перед милым ребенком и в пути скормила ему пару шоколадок.

— Нашли, все-таки! — радостно вздохнула Амелия и крикнула: — Лили! Устрой новоприбывшего!

Тут же появилась парикмахерша. Она сильно изменилась. Черты лица смягчились, а на губах играла еле заметная улыбка. Вот что значит — найти занятие по душе. Она начала тихо и ласково говорить что-то мальчонке. Тот почти сразу отпустил руку Птицыной и, словно завороженный, пошел за Лили.

— Я пока не могу завершить ваше задание, — извиняющимся тоном сказала Амелия. — Только, когда второго ребенка тоже приведете.

— Да не вопрос, — улыбнулся я. — Но у нас есть еще подарки для вашего дома детей.

Боевые дамы меня поняли и стали выгружать из своих рюкзаков памперсы, смеси, бутылки, кашки в пачках. У меня же была одежда на разные возраста и, даже, пара развивающих игрушек.

Приходилось постоянно отгонять Холодечика, которому тоже нравились яркие деревянные приспособления для забивания колышков или кружочки пирамидки.

Чем больше становилась куча, тем сильнее округлялись глаза Амелии.

— Спасибо! — приложив ладони к груди, не переставала она благодарить нас. — Спасибо огромное! Я постараюсь придумать, как вам ответить добром за добро!

— Да, пустое! — махнула рукой Сигизмундовна. — Надо помогать друг другу.

— Кстати! — вспомнила Амелия, поднимая два очень уютных одеялка. — Ко мне сегодня заходили две девушки. Незнакомые. Они тоже Игроки. Девочку двух лет нашли.

Мы вчетвером переглянулись.

— Они нормальные? — первым же делом спросила Светка.

— Да, вполне приличные, соображающие девушки. Сказали, что, как и мы тогда, увидели красную стрелку, пришли, а там ребенок, — Амелия продолжала разбирать вещички. — Бросить не смогли, да и оповещение пришло, что можно квест сдать.

— Давно заходили? — спросил я. Очень хотелось познакомится с теми, кто тоже самостоятельно начал путь Игрока. Да и кроме Смородины, никого, хотя бы примерно, моего возраста не было. А Смородина больше похожа на мою маман, чем на молодую девушку, если судить по характеру.

— Часа три назад, — оторвавшись от вещей, задумалась, нахмурившись, старушка. — Но, возможно, они в постоялый двор вашей матушки направились. Я им посоветовала.

Внутри меня всколыхнулась радость. Я начал быстро выталкивать Птицыну и Светку на улицу.

— Пойдемте скорее! Кушать уже очень хочется! — начал говорить я им.

— Ага! Кушать! — усмехнулась Сигизмундовна. — Девок посмотреть тебе охота!

Я сощурился и недовольно зыркнул на бабку.

— Да ладно тебе! Это дело молодое! — было мне ответом. Вот и как ей доказать, что, хоть мне и нравятся девушки, сейчас я больше интересуюсь другими выжившими? Бесполезно спорить, все равно бабка при своем мнении останется.

До «Улыбки Валькирии» мы добрались в кратчайшие сроки. Очень я боялся, что задержимся на пару минут, и из-за этого незнакомки уйдут, а я так и не успею с ними поговорить.

В итоге ввалились в постоялый двор мы довольно шумно. Сигизмундовна продолжала меня подзуживать, девчонки ругались, что у них ноги не настолько длинные, Холодец, поняв, куда мы идем, повторял как заезженная пластинка:

— Мяско! Сырок! Колбаска!

Наверное, именно поэтому, две девушки, сидящие за одним из столов, отвлеклись от разговора и воззрились на нас. Где еще такую разномастную компанию встретишь?

Хотя, никто из нас не произвел такого впечатления, как Холодечик, деловито попрыгавший прямо к маман, вышедшей из кухни:

— Мяско! Сырок! Колбаска!

— Иди, у своего хозяина проси, — отмахнулась от него маман. — Я пока занята.

Мой желеобразный друг не растерялся и доцокал до двух девушек за столом.

— Мяско? Сырок? Колбаска? — начал он подлизываться к незнакомкам.

Пока те ошарашенно смотрели на это чудище компактного размера, я смог разглядеть самих девушек. Одна немного постарше, пожалуй, лет тридцать, брюнетка с волосами до плеч, забранными в хвост, обладательница ярко-голубых глаз с пронзительным взглядом. Стройная, высокая, с рельефными мышцами, хорошо угадывающимися под футболкой с длинными рукавами. Вторая — среднего роста, слегка пухленькая блондинка с косой до пояса и с серыми глазами. Очень миловидная и приятная девушка лет двадцати пяти. Совершенно разные, буквально — две противоположности, при этом очень гармонично смотрящиеся рядом друг с другом.