Я не аристократ - Кристиан Бэд Страница 5

Комнату заволокло туманом. Голова закружилась, ноги ослабли, но кое-что я всё же осознавал.

Тощий и толстый схватили меня под руки и потащили к ящику.

Это как? В центре города, посреди белого дня? То есть, конечно, на окраине и вечером, но…

Так не бывает! Это же не можно! Это же беспредел какой-то! Твари! Да что вы делаете!

– По-поли… ция!.. – попытался сказать я.

Но даже губами пошевелить толком не смог. Только мысленно призывал на эти три тупых головы самые свирепые кары.

Меня затолкали в ящик, пристегнули к штангам ремнями. А в соседний ящик, в тот, куда мог бы войти кот, сунули ящерицу из аквариума: словно в полусне я видел, как она недовольно шипела и топырила лапы.

– Ну, давай, Яшенька, послужи науке! – Герман погладил ящерицу по плоской башке и быстро отдёрнул руку, а толстый надел мне на голову шлем.

– Если что – зови на помощь Яшу! – напутствовал меня он. – Запомнил, Вася? Я-шу!

Мир через стекло стал ещё мутнее, но я ещё видел этих трёх сволочей.

– По-по… – пытался выдохнуть я.

– Яшу! – заорал толстый.

– Поехали! – махнул мне рукой тощий и улыбнулся так, как, наверное, улыбается экспериментатор, отрезая голову таракану.

Таракан без головы живёт три недели. А я?!

И тут меня словно бы по башке ударило. В ушах зазвенело, и реальность померкла окончательно.

***

Голова болела. Вот как на работу вставать – так она всегда болит. Просто проклятье какое-то.

Как кувалдой по затылку – бум, бум, бум… Но я же не пил вчера? Ну совсем же не пил? Или?..

Или что вчера-то было?

Сначала, в десять утра, был заказ у частника – шкафчик и полка-орех, отвратное качество. Потом типографская фирма, а потом…

Потом я поехал на Поповку собирать железные ящики…

Поповка! Фирма «Магнетик Инк»! Ящик железны… Ой…

– Ты чего тут расселся, скотина?

Я получил ногой под зад, прямо в копчик, и подскочил от боли. Но не в кровати, а посреди улицы.

Я сидел на булыжной мостовой. Очень узкой, красивой и… грязной.

Мостовую обжимали двух-трёхэтажные каменные дома с черепичными крышами, мимо брели люди в киношной одежде. Этакий средневековый околоевропейский Голливуд – всё пёстрое, странное и ненастоящее.

Если бы ещё не воняло навозом, я бы подумал, что сплю. Но прямо по курсу, аккурат посреди дороги, возвышалась свежая ароматная куча, сделанная лошадкой, а надо мной нависали два… стражника. С копьями, в крупно стёганых толстых кафтанах, с мечами и в кастрюлях, пардон, в шлемах на головах.

Натурально городская стража. Из кошмарного сна.

Я зажмурился. Может, всё-таки сплю?

И получил второй пинок под зад, который окончательно меня разбудил.

– Чего расселся, раб? А ну, встал! Где твой хозяин?

Пришлось подниматься на ноги, чтобы не дали ещё пинка. Боль-то была настоящая, а сапоги у стражников – кожаные и тяжёлые. Хотя мне, наверное, повезло, что они решили меня пинать, а не копьями тыкать.

Когда это дошло до меня в полной мере, я изобразил лояльность. Заулыбался, пригнул голову в притворном поклоне.

В голове прояснилось так, что аж зазвенело.

Где я? Что это за декорации? Я напился, уснул, и друзья меня разыграли?

Это как в кино, что ли, про попаданца? Актёров наняли, декорации выстроили?

Но откуда у меня такие богатые друзья? Или это не друзья? Но кто?

Стражник в ответ на мою улыбку нахмурился и стукнул об мостовую древком копья так, что я с испугу чуть опять не присел.

– Отвечай! – приказал он. – Чей ты раб? Чего разлёгся посередь улицы?

– Я не раб!

С чего это вдруг? Что значит – раб? Узнаю, кто это придумал – убью!

– А ошейник ты себе для красоты нацепил? – ехидно поинтересовался стражник.

Я схватился руками за шею и обнаружил там жёсткий металлический обод, как на деревянных бочках.

– А ну, пшёл! – второй стражник сапога для меня пожалел и замахнулся древком копья.

Я отскочил, запнулся о выступающий булыжник и шлёпнулся на мостовую пузом кверху, дрыгая ногами и руками, как майский жук лапками, а стражники склонились надо мной, словно ангелы возмездия.

– Мужики, сгиньте, – шептал я, махая руками. – Я сплю! Сгиньте, пожалуйста, а?

Но стражники сгинуть не пожелали. Копьё – оружие благородное, потому, повздыхав, они стали лениво и безо всякого желания, но ловко и профессионально пинать меня ногами.

Больно, зараза! По рёбрам, по многострадальному копчику.

Причём они же ещё и жаловались!

– Вот надсада, – вздыхал первый стражник. – Сапоги раз в полгода положены. А они тута так и валяются, так и валяются!

– А зарплату опять не выдали! Старший сказал, мол, потрата! А мне-то чего ихняя потрата?! Если пообещали, что в новолуния, так пусть дают!

Второй пинал вполсилы, причитая так громко, что у меня в ушах зазвенело. Но стражников мне было не жалко ни капельки. Да провались они со своими сапогами!

Ой, рёёёбраа…

Сначала я пытался приподняться, потом только закрывал голову и поджимал ноги.

Стражники пинали меня, пока я не замер, свернувшись как эмбрион.

Может, пожалели или испугались, что прибили нечаянно? Или у них была какая-то норма расходования сапог?

Один из стражников ухватил меня за шиворот, выволок на тротуар и рывком поднял на колени. Пожалел, всё-таки, что ли?

Я открыл глаза и понял, что на жалость понадеялся зря. Я дорогу карете перегораживал, проехать не давал.

Будь я один, кучер огрел бы меня кнутом. Но со мной развлекались «государевы люди» или кто тут платит стражникам? И он остановил пару чёрных как смоль лошадок.

Лошадки тащили карету. И рыжая девица по грудь высунулась из окошка, желая понять, что вдруг за промедление?

Девица была молоденькая, лет восемнадцати-двадцати, в дорогом платье с глубоким вырезом. Кажется, такие называются как-то от слова кольт? Глянешь – и наповал.

Груди грозили вывалиться, а девица так таращилась, что и я вытаращился на неё. И вот если бы не возраст, она была бы вылитой рыжей бабой, от которой я спас кота.

Я на автомате схватился за грудь – нету кота. Глянул вниз – длинная рубашка из грубой ткани, под такой и кота не спрячешь, короткие штаны, вроде бриджей, босые грязные ноги.

Но кот-то куда подевался? Где я? И почему тут опять эта баба?

– Эй, капитан! – крикнула девица стражнику. – Это вы, небось, беглого