Стратегия одиночки. Книга пятая - Александр Зайцев Страница 59

— Сегодня Храм Рассветного Блика закрыт для посещений. Приходите завтра.

Остановившись перед двумя охранниками, каждый из которых был на голову его выше, небрежно махнул рукой:

— Я Френс ом Рейутер, сын и наследник барона Рейутера, которому принадлежит вся земля вокруг. Меня не касаются ограничения черни.

Его ладонь сделала небрежное движение, приказывая слугам храма расступиться, но те даже не шелохнулись.

— Я что непонятно сказал? — Повысил голос мальчишка, и его лицо покраснело в гневе. — Расступитесь и пропустите! Немедленно! Я не могу ждать до завтра!

Смотря поверх головы юнца, совершенно спокойным и безэмоциональным голосом старший страж заученно повторил:

— Сегодня Храм Рассветного Блика закрыт для посещений. Приходите завтра.

Обернувшись к своему наставнику, мальчишка взглядом потребовал у того помощи, но тот только развёл руками, словно говоря “а я предупреждал”, и не сдвинулся с места. Юноша в ответ поморщился, снова повернулся к послушникам и, явно копируя чужие интонации, как ему, наверное, показалось, веско и повелительно приказал:

— Пропустить, немедленно! — И выставив указательный палец вперёд, добавил, — Вы что глухие, не слышали кто я?! — После чего упёр свой палец в грудь заступающему ему дорогу послушнику.

В следующее же мгновение ступни парня оторвались от земли, и он всем своим телом, словно срубленное дерево, так, что его ноги оказались выше головы, полетел вниз. В последний миг мальчишка инстинктивно попытался упасть на ладони, но небрежным движением ноги, старший страж увёл руки юнца в сторону, и тот со смачным звуком, разбивая нос в кровь, рухнул лицом прямо на каменную площадку. Не успел он дёрнуться, как его шея оказалась надёжно зафиксирована коленом старшего послушника. После чего тот наклонился к лежащему на камне юноше и произнёс:

— Над этой землёй нет власти ни у кого, кроме Светоносного Антареса, перед ликом которого одинаково ничтожны все: и крестьяне, и проходчики, и знать, и короли, и главы цехов и гильдий.

Я даже узнал страницу святого писания Света, которую цитировал страж.

Договорив, послушник в бежевых одеяниях одной рукой поднял баронского сына над землёй и, словно тот не человек, а пакет с мусором, внешне небрежным движением, скорее всего, применив заклинание аналогичное “Бычьей Силе”, бросил мальчишку вниз. Причём не просто скинул со ступеней, а метнул того, будто снаряд, прямо в руки стоящего у подножья храма наставника. Тот без труда поймал юношу, и тут же закрыл тому рот ладонью, после чего вежливо улыбнулся, степенно поклонился послушникам и с лёгкой ноткой тщательно скрываемого веселья сказал:

— Благодарим служителей Света за урок.

Невольно став свидетелем этой сцены, по её завершению я внезапно понял, почему наставник так вяло и без огонька пытался отговорить своего подопечного от возможной глупости. Вполне вероятно, что, отчаявшись изменить характер баронского сына простыми словами, он сам подстроил это представление, заранее узнав, что сегодня Храм закрыт для посторонних. И привёл спесивого мальчишку к ступеням Храма именно в это время, заранее просчитав как поведение юнца, так и последующую реакцию храмовой стражи.

Шагнув вперёд, я уважительно кивнул уже немолодому мужчине, который вынужден возиться и учить уму разуму настолько избалованного юнца. В моём взгляде явственно читалась полная поддержка его методам. А что же касается разбитого в кровь носа и возможно сломанной левой ладони у мальчишки, то в этом, с учётом местных зелий и магии, не было ничего страшного. На самом деле для баронского сына всё могло закончится куда как хуже, с намного более многочисленным количеством сломанных костей, если бы страж его не пожалел, а просто кинул на ступени. Для ещё не вставшего на Путь Спирали Возвышения наследника местного барона подобное падение и правда могло завершиться намного плачевнее.

Пока я спокойно поднимался по храмовым ступеням, все остальные смотрели на меня во все глаза. Даже баронский сынок перестал подвывать и заткнулся, видимо, в удивлении. Ведь только что его (его!) скинули вниз, а тут кто-то явно неблагородного происхождения рискнул подняться к храмовым воротам.

Меня, в отличие от юнца, храмовая стража встретила с немного напряжёнными лицами. Ещё бы, я не скрывал свой ранг, а оба послушника стояли на Стальной Ступени Спирали. Тем не менее, они не растерялись, младший сделал шаг назад, явно приготовившись позвать на помощь, а старший, стоило мне подняться на площадку перед входом, крепко сжав ладони на своём посохе, шагнул наперерез:

— Сегодня Храм Рассветного Блика закрыт для посещений. Приходите завтра.

В ответ я приветственно улыбнулся и, не сбавляя шага, вызвав визуализацию Сродства со Светом на своей груди, произнёс:

— Мне можно.

После чего в полном молчании прошёл мимо пары послушников, которые склонились передо мной в глубоком поклоне, буквально спиной чувствуя немое удивление всех людей, что собрались внизу, и которые не видели моей визуализации.

В отличие от других видов Сродства, тех, кого выбрал Свет, очень и очень немного. Даже большинство жрецов Антареса, и тем более послушников, за всю свою жизнь так и не приобретают Сродства со Светом. Только высшие жрецы небесного божества и вступившие в корпус Паладинов могут подобным похвастаться. К тому же, на Айне считается, что получивший Сродство со Светом является избранником самого Антареса. Тем, на кого Небесная Колесница обратила свой благосклонный взор. Это, конечно, не статус живого святого, но всё равно, ни один послушник, увидев визуализацию этого Сродства, не посмеет преградить мне дорогу.

Шагнув за ворота, я сразу оказался в главном зале храма. Небольшое, но при этом просторное, с очень высокими и светлыми потолками помещение, было хорошо освещено дневным светом, который мягко лился сквозь множество панорамных окон, занимающих почти половину всех стен. Здесь не было ничего лишнего, никаких изысканных статуй или массивных курильниц для благовоний. Только пространство, наполненное светом. Даже резных колон, которыми так любят украшать храмы иных божеств, здесь не было. Ажурные, кажущиеся невесомыми стены, будто сами, без какой-либо поддержки, плывут по высокому небу, которое словно заглядывает в храмовый зал через многочисленные, очень чистые, почти не дающие бликов стёкла. И в этой аскетичной, но по своему прекрасной пустоте на половину человеческого роста возвышается истинный алтарь. Он сделан из цельного куска огромного горного хрусталя, и из-за падающих на него со всех сторон солнечных лучей будто светится изнутри. В центре же этого кажущегося просторным зала расположен длинный, но при этом словно нарочито простой, сколоченный из свежих досок, словно наспех, стол, вокруг которого под строгим взглядом одного из жрецов суетятся несколько служек,