Надежда умирает последней! (СИ) - Свиридова Ольга Дмитриевна "Fantagoro" Страница 6

Эх, недооценивал я ее.

Дальше началось то, что чаще можно увидеть при сборах в дальний путь. Все бегают по квартире, роются в вещах, вытаскивают все подряд, вроде маминой красной сорочки, которую она купила по настроению, но не разу не одевала (неприлично) или сестренкиного напопника с фигурного катания, где та полгода целых продержалась, и орут: «Это подойдет?». Продолжалось такое минут пять. А потом я заметил ужас и страх в глазах маман, обожающей чистоту и порядок. И надвигающийся бардак пугал ее гораздо больше всяких непонятных мобов. А меня то, какая может последовать реакция.

— Стоп! Хватит ерундой заниматься! — крикнул я на счастливых мадамов, которые, словно, бесплатную распродажу себе устроили. Птицына все-таки нацепила мамкин пеньюар поверх одежды. — Снимай, — сказал я хитрожопой малявке.

— Так эта вещица мне +1 к интеллекту дает! — возмутилась Птицына.

Я не поверил.

— Функционал открой! — рявкнул я. Та уверенно выполнила сказанное. И тут я и выпал в осадок. Красная сорочка в кружавчик, действительно давала +1 к интеллекту. Правда, еще и +2 к шарму, но это сейчас не имело значения.

Я почесал затылок.

— Ну, фиг с тобой, оставляй.

— Петя! — истерично воскликнула маман на такую несправедливость. Конечно, залезли в ее нижнее белье, причем в прямом смысле слова, да еще и одели.

— Что, Петя? — пожал я плечами и поежился под возмущенным взглядом. Но сейчас я знал, что прав. — Ей нужна мана, а тебе — нет, по крайней мере, пока.

В итоге экипировка легла на мои плечи. Иначе маман просто выгнала бы всех из квартиры. Для Птицыной я все-таки отвоевал пеньюар. Хотя смотрелся он на той смешно. Одет поверх полосатой флисовой водолазки, вырез где-то в районе пупка, а длиной почти до пят. Но белобрысая счастлива.

Дальше решил отталкиваться от классов. Сигизмундовне нашел все-таки рогатку, запихнув Светку на антресоли. Та вылезла оттуда чумазая, но счастливая. Держа в руках рогатку, а на голову напялив старую, еще советскую, красную кастрюлю в горошек.

— Я подумала, что раз уж танк, мне броня нужна, — сообщила сеструха, размазывая ладонью полосу пыли со щеки по всему лицу. — У мамы все кастрюли алюминевые, мягкие.

Все удивленно уставились на мелкую. Откуда знает? Химию то еще не проходила.

— Да я как-то наступила на одну кастрюльку, та и промялась…

Подробности Светка рассказывать отказалась, а я похвалил ее за сообразительность относительно красной кастрюли.

Маман и Смородине вручили ножи. Мечей и кинжалов в квартире не наблюдалось. Но, если мамка совершенно спокойно вооружилась большим тесаком для рубки мяса, то Смородина и ножичек для фруктов держала трясущимися руками. Мда… Таких не берут в космонавты…

Парикмахерше выдали йод и бинты. Других идей не было. Всякие магические жезлы мы еще не изобретали. А что швабра, что веник давали только по паре пунктов к физическому урону. Я швабру и взял, в итоге. Кто знает, что у меня там призовется, да и призовется ли вообще.

Птицына осталась в сорочке, а из двух, найденных у Светки, карандашей — синего и зеленого, а так же резинки для волос, соорудила подобие креста.

— Я ж, типа, священник, — пожала она плечами. — И кстати — единицу к мудрости дает! — голосом победителя, задрав нос, сообщила пигалица.

Вот не пойму — с одной стороны — она меня жутко бесит. С другой — делает довольно интересные находки. Чем, правда, еще больше бесит.

Махнул на нее рукой.

Дольше всех одевали сеструху. На голове ее красовалась та самая кастрюля с антресолей, только ее закрепили на подбородке, при помощи ремешка, протянутого сквозь кастрюльные ручки. К одному плечу примотали сковородку, к другому — дуршлаг. Вместо брони на грудь привязали большую разделочную доску. Мамка сообщила, что она суперпрочная.

— Торцевая, да еще из дуба! — гордо сообщила она какую-то ахинею. Но вот парикмахерша и Смородина поняли. И уважительно закивали головами.

К поясу привязали доску попроще, чтобы защищала спереди, а сзади — заставили одеть тот самый напопник. Из коридора я притащил Светкину защиту для роликов на локти и колени. Шлем брать не стал — по сравнению с кастрюлей он был совсем хлипким. На бедра и голени намотали скотчем плотный картон в пару рядов. От чего-то серьезного не защитит, а вот всякая мелкая тварюшка не прокусит.

— Я двигаться не могу! — сдавленным голосом заявила сеструха, когда маман пыталась придумать, как-бы и на шею Светке присобачить воротник из картона.

— Тебе и не надо! — твердо заявил я. — Тебе надо принимать урон на себя!

— Скучища! — вздохнула сеструха. А маман добавила:

— И очень опасно!

Итак, все были готовы и собрались у входной двери. Но даже я немного опасался выходить на площадку этажа. Кто знает, что нам там система сгенерировала

— Пееееть… — сеструха, несмотря на свое обмундирование и прежний запал, спряталась за меня. — Ты ж саммонер. Вызови свое животное, пусть вперед идет. Его не так жалко.

Справедливо. Правда есть одно «но».

— А я в курсе, как его вызывать, что ли?

— Может, в разделе помощи спросить? — пискнула Смородина, сжимая в двух руках, около груди, ножичек. Как бы не поранилась сама или кого другого не задела.

Но мысль здравая. Я важно сказал слово «Функционал», тетрадочка упала в руки, потом открыл на страничке «Помощь», произнес это же слово, мне из воздуха упала ручка. Опять та, из помойки! Я заскрипел зубами, но взял себя в руки, прислонил тетрадочку к стене и написал: «Как присуммонить существо?» На «..ство» ручка перестала писать, как обычно, если делаешь это на вертикальной поверхности. Но я доцарапал.

«Ты танцующий с бубном»!

Ответ появился тут же, заменив мой вопрос. Я обиделся. Что за ответ такой? Не ответ вовсе… Присел на табурет в коридоре, положил тетрадь на колени. Написал еще:

«У меня нет бубна!»

«Ты ТАНЦУЮЩИЙ с бубном»!

«А как абилку то найти?»

«ТАНЦУЙ»!

«Я не умею»!

На последнее мне уже ничего не ответили. Ручка исчезла, тетрадь тоже. Гады… Я встал.

Танцевал я в последний раз… Никогда. Если не считать танца зайчиков в детском саду, когда мне было четыре. Там я все полминуты стыда простоял как истукан, испуганно пялясь на кучу родителей, которые пялились на меня в ответ. Больше меня в танцевальные номера не привлекали.

Так что, почесав щеку, попытался представить, как должно происходить сие действо, и затанцевал. Как мне показалось — весьма креативно. А в реальности, похоже, что не очень. Ржали все. Даже маман. Хорошо Сигизмундовна догадалась у Смородины ножик отобрать, а то девчонка себе бы сейчас им подбородок проткнула, так сильно смеялась.

— Больше похоже, что тебя током ударили, а потом ледяной водой облили, — даже всхлипывая от смеха, сообщила Светка.

Я обиделся. Сами ведь хотели, чтобы я призвал кого-то. И вообще, те, кто на вопросы в «Помощи» отвечают, обманули. Никто не присаммонился…

И тут прямо передо мной раздался: «Плюх».

Стесняшки-таракашки

Мы дружно, всемером смотрели на склизкую мерзость, что появилась из неоткуда.

— Гадость, — резюмировала Смородина.

Я был с ней согласен.

Нечто, размером с кирпич. Сверху какое-то неприятно-коричневое, волокнистое, с вкраплениями оранжевых кусочков, при этом, местами покрыто плешками какого-то бело-зеленого пуха. Нижняя часть же была похожа на серовато-коричневое желе.

— Меня терзают смутные сомнения, — медленно проговорила Сигизмундовна. — И вроде я понимаю, что это такое… И эти милые узоры плесени…

— Мам! — Светка с трудом развернулась к маман. — А это не тот холодец, что уже третью неделю на дальней полке холодильника стоял, а выбросить его ты никак не решалась?