Ольга Романовская - Лед и пламень Страница 23

– А чей это замок? – начала я с более-менее невинного вопроса и, чтобы задобрить, протянула Филиппу бутерброд.

Вопреки ожиданиям, брюнет взял и начал усиленно жевать.

– Подфарь, – с набитым ртом пробормотал Филипп, указав на окорок в холщовой тряпице. – На… фетку нафифи.

Понятно, как на шампур. И чайку налить горячего, верно? Он редкостная дрянь, между нами говоря, но другого нет.

– В подвале есть перебродившее вино, можно сдобрить, – брюнет указал глазами на окорок. – Что-то у меня аппетит прорезался. А замок, Дария, – мое убежище. Кому принадлежал раньше, неважно, сейчас по документам его не существует. Хозяева давно в могиле. И вообще, радуйтесь, мы снова в вашем мирке.

Я замотала головой. Ничего не понимаю!

– Право слово, Дария, стал бы я в Веосе прятаться! – Филипп с благодарностью принял из моих рук кружку. – Тут давно уже отгремела война, люди, как видите, ушли.

– Так вы не шутите, мы в Умерре? – все еще не веря, переспросила я.

Умеррой темные называли Мир воды.

– Я же сказал: в твоем мире, – с легким раздражением повторил брюнет, щедро отрезал себе окорока и жадно вгрызся в него. – Разве светлые жили в землях лангов? Дыши воздухом, знакомься. К слову, портал, через который мы прошли, строили светлые. Он немного сместился за последние годы. Видимо, изменились пространственные потоки.

Час от часу не легче! То есть, если Филипп не врет, хотя ему ничто не мешает говорить неправду, бежать некуда и я обречена прожить остаток дней подле брюнета. С другой стороны, в его истории концы с концами не сходятся. Откуда у Филиппа аварийный портал в Мир воды или любой другой, не темный? Когда брюнет успел обустроить жилье, перетащить сюда припасы? Пусть скудные, но все же. Значит, ходил обычным порталом. Сложновато между мирами, сил даже у одержимого не хватит.

Хмурясь, я посмотрела на Филиппа и натолкнулась на насмешливый взгляд.

– Что, сообразила? А я думал, наивная. Жаль, не первому в руки попалась! Как, Дария, не хочешь? – подмигнул брюнет и отправил в рот очередной кусок. – У меня ревнивой жены нет, и я моложе Геральта. Женщин волнует возраст партнера.

Филипп издевался и даже не думал этого скрывать. Я отмахнулась от двусмысленных намеков и вернулась к теме разговора:

– Мы в темных землях?

Филипп кивнул.

– Веос?

Мотнул головой.

Значит, не все ложь. Я сосредоточилась, пытаясь припомнить все обитаемые миры. Видимо, мысли отпечатались на лбу – брюнет рассмеялся и посоветовал «не напрягать хорошенькую головку».

– Какая разница, где, главное – никто не знает о моем убежище. Филипп Соурен никогда и близко не бывал. Сама понимаешь, тайн я не раскрываю. Не желаю, чтобы под пытками или заклинаниями ты лишила меня последней норы. Ну, дальше? – поторопил он. – Ты ведь умираешь от любопытства.

– Что толку, если вы отмалчиваетесь и отшучиваетесь?

Я тяжело вздохнула и дожевала бутерброд.

– Вдруг не стану? – вновь подмигнул Филипп.

Что же ему сказал Геральт, если брюнет так развеселился? Или виной всему моя наивность? Ну да, дурочка, решила, будто перед ней раскроют душу!

Обойдя стол, Филипп достал прутик из вязанки хвороста, проткнул окорок и начал поджаривать над огнем. На кухне воцарилось молчание. Я допивала чай, брюнет готовил еду. Внезапно раздалась тихая трель, словно перелив хрустальных колокольчиков. Филипп прислушался и, улыбнувшись, поднял палец.

– Слышишь? Геральт. Ладно, поговорю при тебе, дам посмотреть. А то решит, будто уморил.

Кинув прутик с полуготовым мясом на стол, брюнет извлек из кармана мятых, совсем не аристократических брюк, которые больше подошли бы лесорубу, пирамидку. Выпустив столб света, она явила крайне рассерженного встрепанного Геральта.

– Ты из ума выжил, Филипп?! – проревел он. – Собственными руками удушу, вспорю живот и на кишках повешу. Где Дария?

Вместо ответа брюнет подтолкнул меня к изображению друга и с укором протянул:

– Не ожидал!

– Чего? – немного успокоившись, сквозь зубы процедил любимый. – Я и так пошел на риск. Кажется, Соланж заподозрил.

Ничего не понимаю. В который раз за сегодня. Геральт и Филипп в сговоре? Но ведь навсей предан королеве.

– Я не убил его, Дария, хотя мог и должен, – заметив мои сомнения, бесконечно усталым голосом пояснил Геральт. – Одержимых положено казнить без сожаления.

– Тогда скажи уж заодно, что я тебя тоже не тронул, всего лишь слуг прикончил. Тебя не смог. Позор для навсея!

Филипп поджал губы и отвернулся.

Странная у них мораль, двойная: официальная и реальная. То есть нельзя никого жалеть, а в глубине души они не могут побороть чувства. Так и тут: пришел за жизнью друга и не нанес ни царапины.

– Это ты похитил Дарию? – В голосе Геральта вновь прорезались гневные нотки.

– Элиза. Она планировала заманить тебя в ловушку и позвала меня, чтобы помог добить. Талия, конечно, жаждала честного поединка, но Элиза не позволила бы.

– О да, – губы любимого болезненно дрогнули, – она убивала бы долго, чтобы сломать. Подумать только, как я ошибся с женитьбой!

Филипп возвел очи горе, но не стал комментировать. Он совсем не сочувствовал другу.

– Ладно, хватит лирики, Геральт. – Брюнет забарабанил пальцами по столу. – Пока ты занимаешься самобичеванием, нас могут подслушать. Поэтому ответь сразу: я для тебя мертвец? Если да – распрощаемся. Малышку потом верну. Она, конечно, скрасит мое одиночество, но, увы, взять с собой в странствие по мирам не могу.

Геральт недовольно засопел и сжал пальцы в кулаки.

– Не нарывайся, Филипп, – не скрывая угрозы, процедил он. Желваки вздулись, глаза налились кровью. – Если захочу – достану. И не пори ерунды, ты был и остаешься моим другом. Это все демон. Мы проведем обряд очищения и попробуем все исправить. Только, – нематериальный палец указал на грудь напряженного, вытянувшегося в струну брюнета, – ты не причинишь зла Дарии.

– Идет!

Филипп дернулся и порывисто протянул бывшему – или еще нет? – другу руку, будто тот мог ее пожать. Помедлив, Геральт подал свою, затем поднес к губам и поцеловал воздух между сложенными солнышком пальцами. Смысла жеста я не уловила, зато Филипп сразу просветлел лицом.

– Ну, рассказывай, что там.

– Что, что, – пожал плечами Геральт, поразительно быстро успокоившись. – Ищут тебя, целую облаву устроили. На след Элизы вышли, скоро схватят. Талия ускользнула, но тоже долго не протянет. Для Соланжа поймать ее – дело чести. Он и так пережил не лучшие минуты в жизни. Из-за тебя, Дария. Я ведь его на поединок вызвал, но король не позволил, разнял. Зато именно некромант вывел нас в тот лесок. Увы, тебя там уже не оказалось. Ничего, – пообещал Геральт, – я скоро приду. Подготовлю все для обряда, отведу глаза Соланжу и заберу. Надеюсь, – любимый глянул на Филиппа, – наш общий знакомый раскроет карты и назовет координаты перехода.

– Посмотрим, – неожиданно заартачился брюнет. – До полуночи, Геральт. Не желаю рисковать. Ниточку не ищи, обрываю. Свяжусь сам.

Филипп рассек ладонью изображение Геральта и выдернул из него тончайшую голубую нить. Пирамидка загудела и погасла. Иллюзорный навсей развеялся.

– Вот так. – Брюнет отряхнул ладони от волшебной пыли. – Осторожность, Дария.

Я сглотнула вязкую слюну и подобрала под себя ноги. В голове вертелось: «Ты не жилец!» Я видела слишком много, такое не прощают. Видимо, животный страх отразился в моих глазах – губы Филиппа растянулись в гаденькой улыбке. Брюнет играючи, будто танцуя, достал нож и неожиданно быстрым движением вонзил в стол между моими пальцами, я даже вскрикнуть не успела.

– Так приходит смерть, Дария. – Мерзавец подошел и вытащил оружие.

Меня била крупная дрожь. Я не могла вымолвить ни слова, вперив взгляд в поврежденное дерево. Там были мои пальцы… Вседержители, всего дюйм, и я осталась бы без кисти! Всего дюйм! Зачем ты сидишь здесь, Дария, чего ждешь? Рядом насильник, одержимый, сумасшедший, в конце концов!

До двери восемь шагов. Она добротная, ненадолго задержит Филиппа. Только вот дальше ров, через который самой не перебраться. Словом, сидеть тебе рядом с убийцей и ждать Геральта.

– Глупая!

Филипп потянулся ко мне, и тут плотину прорвало. Я завизжала, противно, на высокой ноте. Вскочила, но ноги предательски заплелись, если бы не брюнет, расквасила бы нос.

– Наиви и есть наиви! – вздохнул навсей, усадил меня к себе на колени и влил в рот остатки остывшего чая. – Не убью я тебя. Думаешь, для чего нож бросил? Чтобы ты поняла: если бы хотел, что угодно бы сотворил. Во всех позах, Дария.

– Вы уже сотворили, – мрачно напомнила я.

– Ты долг отдала, только и всего. Ничего не делается бесплатно, Дария, а тебе, кроме тела, предложить было нечего. Но и сама в накладе не осталась, раз я с утра проснулся.