Ольга Куно - Невеста по завещанию Страница 29

Прошло меньше недели, прежде чем Дамиан встал на ноги и вернулся к своему привычному образу жизни. Он снова стал заходить ко мне по вечерам; иногда мы просто болтали, иногда соревновались в метании дротиков, а иногда и читали, каждый свое. Мы еще дважды ездили с ним на прогулку, и оба раза он прихватывал с собой все те же настоящие дротики.

А как-то раз, ближе к вечеру, Дамиан уехал по делам. Я отобрала несколько книг, одну познавательную и пару развлекательных, зажгла побольше свечей и забралась, прямо как была, в одежде, на кровать, сбросила только туфли. Устроилась с ногами поверх одеяла, взяла со столика чашку со своим обычным вечерним чаем, заваренным с листьями земляники. Сделала несколько глотков, отставила чашку и приступила к чтению. Но, видимо, книга оказалась уж очень серьезной. Во всяком случае, мне с первой же страницы мучительно захотелось спать. Я опустила книгу на колени, откинула голову назад и, даже не успев принять более удобное положение, погрузилась в глубокий сон.

Просыпалась с трудом. В голове что-то гудело, и прошло время, прежде чем я осознала, что это не признак дурного самочувствия и не остатки сна, а шум голосов. В комнате кто-то был, определенно не один человек и не два, а куда больше, и эти люди перешептывались, а порой и издавали более громкие возгласы. Я начала волноваться, но разлепить глаза не удалось, и я немного пошевелилась, прислушиваясь к собственным ощущениям. С огромным удивлением поняла, что лежу в постели, укрытая своим привычным пуховым одеялом. И это было очень хорошо, что я как следует укрыта, поскольку под одеялом я была абсолютно нагая! Я ведь отчетливо помнила, что заснула, не раздеваясь, но сейчас на мне не было не то что платья, но и ночной рубашки и какого бы то ни было нижнего белья.

Видимо, помогло удивление, а может быть, просто прошло достаточно времени с момента пробуждения, но теперь я смогла наконец открыть глаза. Увиденное не обрадовало меня ни капельки. Я действительно лежала в своей кровати, а в комнате столпилось с полдюжины слуг. Были здесь и Амандина, и Мэгги, и еще две горничные, и дворецкий, и даже квадратный Фредерик. Мэгги стояла чуть в стороне, покрасневшая и растерянная. Все остальные переговаривались друг с другом, указывали на меня пальцем, кто-то осуждающе морщился, кто-то хихикал. Экономка победоносно улыбалась.

Происходящее поразило меня настолько, что я совершенно не знала, как отреагировать, просто испуганно смотрела на них, повыше натянув одеяло. Они ведь не имеют права врываться ко мне в комнату вот так, без моего разрешения? Или без разрешения виконта… Неужели он их сюда впустил? Но зачем? И почему они так смотрят, что, спящей женщины, что ли, никогда не видели? Или со мной что-то не так?

Мысли лихорадочно метались в голове, но никакого мало-мальски сносного объяснения происходящему я не находила. До тех пор, пока наконец не догадалась оторвать взгляд от толпы и повернуть голову налево. В этот момент я громко закричала от ужаса – в постели рядом со мной лежал посторонний мужчина.

Лицо его было смутно знакомо, но с перепугу я не смогла даже вспомнить, где и когда его видела. Гораздо более значимым казался тот факт, что мужчина, как и я, был нагим. Во всяком случае, такое складывалось впечатление: он тоже был укрыт одеялом, но лишь по пояс, и сверху никакой одежды не было. Мужчина глядел на окружающих с некоторой долей растерянности, но не более того. Он явно не испытывал чувств, мало-мальски напоминающих мое собственное смятение.

Крепко вцепившись в одеяло, я попыталась хотя бы отодвинуться от него как можно дальше. Боги, великая Триада, неужели что-то действительно произошло?! Я ничего не помнила с того момента, как заснула с книгой на коленях. Меня чем-то опоили, это было очевидно, но что могло случиться в то время, пока я была не в себе? Боги, наверное, все что угодно…

Я снова с ужасом покосилась на своего соседа. Теперь я его узнала. Гонец, он иногда привозил в замок письма. Пропускали его сюда соответственно свободно…

Я затравленно обернулась к слугам, которые и не думали уходить или даже отворачиваться и, кажется, напротив, чего-то ждали. Гонец поднялся повыше, так что одеяло чуть было не сползло ниже пояса. Он поднял руку, приглаживая растрепавшиеся волосы, и мне в ноздри ударил запах пота. Чужой запах. Я чувствовала, как сжимаюсь внутри в крохотный никому не заметный комочек, но, увы, повторить эту процедуру снаружи было невозможно. Хотя единственное, чего мне сейчас хотелось – отчаянно, невыносимо, до боли в кончиках пальцев, – это исчезнуть, стать невидимой, раствориться в воздухе. Но, кажется, даже тогда я не избавилась бы от взглядов, и запаха, и холодящего душу сознания, что, возможно, во время моего нездорового сна произошло нечто непоправимое. Ужас происходящего обступил меня со всех сторон, врезался ножом в мозг, и от него никак нельзя было укрыться.

Мне казалось, что хуже ничего быть не может, пока в распахнутую дверь не вошел Дамиан.

Его сопровождал Эддингтон, офицер охраны замка. Судя по мрачному выражению лица обоих и резким движениям Дамиана, было понятно, что пришли они сюда не случайно. Мужу успели сообщить о неверности жены. Громко стуча по полу каблуками сапог для верховой езды – он только что вернулся из своей поездки, только плащ успел скинуть, – Дамиан прошел в комнату и остановился в нескольких шагах от кровати. Слуги услужливо расступились, предоставляя ему как следует рассмотреть столь любопытное зрелище. Я хотела закричать, что все неправда, а если и правда, то в этом нет моей вины, но горло словно одеревенело, а язык прилип к гортани. К тому же достаточно было взглянуть на Дамиана, чтобы понять: сейчас неподходящий момент для объяснений. Если кто-нибудь и будет говорить в этой комнате, то только он. Слуги тоже притихли; смолкли так давившие мне на психику перешептывания. Вот только от воцарившейся тишины легче не стало.

Дамиан окинул взглядом кровать. Посмотрел на меня – я почти сразу отвела глаза, – оглядел гонца, едва заметно скривив губы, затем перевел взгляд на царивший в комнате беспорядок, на который сама я прежде не обратила внимания. Мое платье – то самое, в котором я ложилась на постель, – валялось посреди комнаты. Слишком далеко, чтобы дотянуться… На полу, также в беспорядке, были разбросаны предметы мужской одежды – брюки, рубашка, плащ, пояс с прицепленным к нему кинжалом, сапоги… На спинке стула висел отвратительно пошлый женский чулок, полупрозрачный, сиреневого цвета, с цветком, вышитым в верхней его части. Брат-близнец этого чулка валялся на краю постели.

Я видела, каким пунцовым стало лицо Дамиана. Видела, как он сжал зубы, с трудом сдерживая гнев. Да, он сказал, что позволит мне завести любовника. Но ведь не так же. Не на глазах у всего замка. Не сейчас. И только с его ведома. А такой распущенности, такого предательства он не простит.

– Оставьте нас наедине с моей женой.

Голос Дамиана прозвучал сурово.

Слуги неохотно, с возобновившимся шушуканьем стали продвигаться к выходу.

– Что делать с этим? – мрачно спросил Эддингтон, кивая головой на гонца.

– Тащи в угловую приемную, – ответил Дамиан. – Вы там помогите. – Он даже не повернул головы, но дворецкий и Фредерик тут же подскочили к офицеру. – И глаз с него не спускайте. Даже не вздумайте упустить.

Служанки оживились и зашагали к двери более резво, поняв, что спектакль не окончился, а лишь переносится в другое помещение.

– Давай двигайся! – грубо обратился к гонцу Эддингтон. – Дать ему одеться? – Это он уже спросил у Дамиана.

– Да нет, зачем же? – бесстрастно ответил тот. – Пусть идет так. Во всей красе.

Не знаю, какие чувства испытал в этой связи мой мнимый (или не мнимый?) любовник, но в этот момент они меня мало волновали. Дверь, закрываясь, стукнула, словно молоток оглашающего приговор судьи. Мы с Дамианом остались в комнате вдвоем.

Я молчала и все никак не решалась хоть что-то сказать в свою защиту. Дамиан посмотрел на меня, затем снова оглядел комнату и поднял с края кровати сиреневый чулок.

– Твое? – осведомился он.

– Да откуда?! – возмущенно воскликнула я, вложив в этот возглас весь свой протест относительно сложившейся ситуации.

– Зря, – бесстрастно отозвался Дамиан. – Тебе бы пошло.

И, откинув чулок в сторону, сказал:

– Одевайся.

Он наклонился, поднял с пола платье и перебросил его мне. Для того чтобы одеться, пришлось сначала вылезти из-под одеяла, но в сложившихся обстоятельствах было не до стеснений. Дамиан отвернулся вполоборота; я постаралась натянуть платье как можно быстрее. Встала с кровати, засунула ноги в валявшиеся рядом туфли.

– Идем.

Дамиан подождал меня у двери, распахнул ее и вышел первым. Я последовала за ним. В коридоре было пусто: зрители уже переместились к месту второго действия. Я чувствовала, что объясняться бессмысленно, что наказание ждет меня в любом случае, независимо от того, что я скажу, и от того, как все происходило на самом деле. Я чувствовала это – и на место страха и смятения приходила злость.