Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки Страница 66

После разговора меж нами установилось перемирие. Себастьян, видимо, понял, насколько различаются наши миры, а я решила не напрягаться, цепляясь по пустякам. Мои нервы и так были не в порядке, так что расшатывать их, ругаясь с ним, было глупо. Пожалуй, даже глупо вдвойне, ведь Себастьян единственный относился ко мне нормально и при этом имел немалый вес в верхах. Так что, увы, как бы мне ни хотелось сбросить напряжение скандалом, я старалась этого не делать. А нервничала я по двум причинам: встреча с королем и с супругом. В то, что Себастьян сможет меня оградить от него, я не верила.

Я уже почти год жила в этом мире и худо-бедно успела узнать его реалии. Так вот, Себастьян лукавил, и у Кларенса была куча возможностей. А нервы из-за встречи с королем… Ну что я могла ему рассказать?! Как построить канализацию во дворце? Или ватерклозет? Похоже, у них все это уже было. По специальности я проектировщик инженерных сетей и могла предложить только то, в чем хорошо разбиралась. Прочее же…

Прошлое вспоминалось с большой тоской. Если бы кто мне сейчас предложил: сделай что-то, и ты вернешься обратно. Господи, да я бы из кожи вылезла, но постаралась выполнить. Но к чему мечты, если они беспочвенны? Гораздо важнее настоящее. А положение вещей в настоящем было не очень. И оттого я была невеселой, а нервы мои – натянутыми струнами. Я излишне резко реагировала на Себастьяна, вздрагивала, когда он подъезжал ближе, даже когда смотрел в мою сторону, и то напрягалась.

Впрочем, после пары бессонных ночей, проведенных за размышлениями, я поняла, что он действительно мог стать моим единственным защитником. Себастьян отличался невероятной порядочностью и честностью. Если он давал слово, то держал его в любом случае. Надо сказать, весьма редкая вещь для дипломата или королевского посланника такого уровня. Поэтому я старалась вести с ним себя сдержанно, улыбалась по возможности в ответ на его осторожные и невинные шутки, в общем, хоть как-то налаживала отношения.

Проведя две недели в пути, мы вернулись в столицу. Я уже подзабыла, как она выглядит, и поэтому с интересом рассматривала заснеженные улицы, дам и кавалеров, спешащих прохожих, экипажи.

Себастьян, не заезжая в герцогский особняк, направился прямиком к королевскому дворцу, но, естественно, не к парадному входу, а к одному из множества черных. Оказывается, там нас уже ждал человек в расшитой золотом ливрее, в наброшенном на плечи меховом плаще. И едва Себастьян спешился, он поклонился и коротко отрапортовал:

– Вас уже давно ждут. Милорд, вас велено проводить, едва вы появитесь во дворце, а с леди его величество желает встретиться завтра.

– Замечательно, Фредерик, – довольно улыбнулся Себастьян. – Я попрошу, проследи, чтобы миледи поселили…

– Уже все готово, – перебил его мужчина. – Отданы все необходимые распоряжения, в том числе приготовлены и покои для ее камеристок. Я так понимаю, личных слуг всего двое?

– Есть еще лакей, – ответил Себастьян, – супруг одной из камеристок.

– Я распоряжусь, – тут же сориентировался тот. – А теперь прошу, – и, отступив, указал на вход.

Я, напряженная, кое-как вылезла из саней и на подгибающихся от волнения ногах пошла к двери. За мной последовали не менее ошарашенные девушки и Питер. И, похоже, в такое состояние их привело даже не знание, что мы приехали во дворец и будем здесь жить, а то, что их вот так просто, всего лишь одним словом, сделали личными слугами маркизы. Ведь быть слугой в полуразвалившейся усадьбе и во дворце – далеко не одно и то же.

Меня охватила робость, и было немного страшновато, ведь мы находились в королевском дворце. Версаль, Павловский, Петергоф, Букингемский… В них я могла бы попасть, будучи на экскурсии, а тут?! Я буду жить во дворце?! Ох ты господи боже мой!..

Я невольно сдвинулась в сторону, поближе к Себастьяну, словно искала защиты. А он, лишь глянув на меня, предложил руку, и я с благодарностью уцепилась за нее. Впрочем, долго находиться «под защитой» мне не дали, буквально через три коридора Себастьян снял мою руку со сгиба локтя и, поцеловав, вынужден был отпустить.

– Дальше наши пути расходятся, – вежливо начал он, – но если вам что-нибудь понадобится, найдете Фредерика, и он передаст мне.

Вдруг я поняла, что остаюсь здесь совсем одна. В смысле – совсем одна, среди совершенно незнакомых мне людей (девушки не в счет, они здесь никого тоже не знали).

– Прошу, – я осторожно коснулась его руки, – не оставляйте меня! Я… Я… Прошу, не бросайте меня здесь! Я… Я же совсем ничего не знаю! Себастьян, я…

Кажется, он все понял без слов. Пристально посмотрев мне в глаза, он вновь взял мою руку в свои и, поднеся к губам, поцеловал.

– Не волнуйтесь так, все будет замечательно. Хотя, если вы желаете, я буду навещать вас.

Я благодарно улыбнулась.

– А теперь не бойтесь и ступайте. Мне тоже нельзя задерживаться, король ждет. – И с этими словами он направился по коридору, ведущему в противоположную сторону.

Мы же вслед за провожатым вынуждены были свернуть направо.

Мужчина уверенно вел нас куда-то по переходам, через анфиладу комнат, по галерее с забранными разноцветными витражами окнами. И кругом была роскошь, помпезность и… красота! Все окружающее выглядело настолько прекрасным, что я и представить себе не могла, что во всем этом можно жить. Ну, пусть не жить, но находиться каждый день среди этих картин, ваз, мраморных и золоченых статуй, тисненных золотом панелей, расшитых шелковых шпалер, невероятно скользкого, натертого до блеска паркета, резной, обитой шелком и бархатом мебели… Что все вокруг – это не музей, не государственные ценности!

Я, стараясь не показывать, что сильно потрясена, рассматривала все украдкой, а девушки и Питер вовсе откровенно крутили головами по сторонам. Фредерик, видимо заметив наш интерес, чуть замедлил шаг и позволил насладиться окружающим великолепием.

Навстречу нам попадались люди: элегантно одетые кавалеры, разряженные в пух и прах дамы. Одни из них делали вид, что не замечают нас, другие, наоборот, с интересом, а порой и чересчур внимательно изучали нас. Кто-то здоровался с Фредериком, кто-то раскланивался, иные вовсе задирали нос, словно проходили мимо чего-то дурно пахнущего.

Спустя, наверное, четверть часа ходьбы по очередному очень длинному коридору с множеством дверей, где нам чаще, чем где-либо, стали встречаться придворные, мы наконец-то дошли. Остановившись у одной из дверей, Фредерик подергал за шнурок, что висел сбоку у косяка, и дверь почти сразу же открылась. Перед нами предстала статная дама лет около сорока, в темном, но богато украшенном платье, с ожерельем из крупных агатов и черного янтаря. На руках у нее были черные митенки, а пальцы унизаны перстнями все с тем же агатом и янтарем.

– Вдовствующая графиня Норис, – представил нам ее Фредерик. Дама сделала едва заметный книксен. – Маркиза Мейнмор, прошу любить и жаловать.

– Миледи, – кивнула мне графиня, – его величество попросил меня позаботиться о вас, пока вы будете осваиваться при дворе.

– Благодарю вас, – с достоинством ответила я.

А что еще мне оставалось делать? Только не терять лица.

Фредерик сдал меня с рук на руки и поспешно удалился, а графиня принялась показывать мне комнаты. Оказалось, что меня поселили в роскошных апартаментах из трех комнат – одной спальни и двух гостиных, стены в которых покрывал небесно-голубой ситец с вытканными на нем белоснежными цветами. Помещения были обставлены резной мебелью из бука с обивкой из нежно-голубого со светло-золотистыми полосами плотного шелка, на полу лежали узорчатые, также светлых тонов ковры, а интерьер довершали бело-голубые портьеры на окнах.

Я подошла к окну и отодвинула портьеру: меня поселили на втором этаже, и огромное французское окно из гостиной вело на небольшой балкончик, с которого открывался прекрасный вид на заснеженный парк.

Оглянувшись и посмотрев на графиню, я произнесла:

– Здесь чудесно!

Но она на это лишь сухо кивнула и внимательно оглядела меня.

– Завтра вас представят его величеству. Пусть в приватной обстановке, но… У вас есть достойный наряд?

У меня возникло ощущение, что это со мной уже происходило, словно я перенеслась на год тому назад и оказалась перед пронзительным взором мисс Регер. Но я тут же отогнала это ощущение и спокойно ответила:

– У меня есть четыре платья. Не знаю, подойдут ли они, но… Меган, покажи.

Девушка, расторопно скинув Агне на подставленные руки свой полушубок, поспешила к сундукам, которые стояли у порога, и начала доставать одно за другим еще ни разу не надеванные шелковые наряды, которыми меня одарил перед отправкой в Адольдаг герцог Коненталь.

Но леди Норис внимательно осмотрела их и лишь покачала головой.

– Возможно, для визита в литературный салон или в качестве домашних платьев они подошли бы, но… Это же королевский дворец, и здесь все особенное. – И, увидев мое смятение, тут же поспешила успокоить: – Не волнуйтесь, его величество уже дал приказание на этот счет. Через час прибудет портной с помощницами, и уже завтра к утру у вас будет платье для приема. – Чуть помедлив, она уточнила: – А фамильные украшения, гарнитуры у вас есть? – Я лишь отрицательно качнула головой, и тогда леди Норис махнула рукой, словно ничего необычного не произошло: – Ну и ничего страшного! Мы вам подберем что-нибудь из готового.