Ярослав Вольпов - Через стекло

Ярослав Александрович Вольпов

Через стекло

Будь осторожнее с зеркалом, не то увидишь собственное лицо.

Джейн восхищённо вздохнула. За её спиной Деннис презрительно хмыкнул.

Она вздрогнула, но не обернулась, а шагнула вперёд и наконец-то переступила порог квартиры, в которой им предстояло жить в течение ближайшего времени. Конечно, окончательное решение ещё не было принято, но Джейн знала, что другую квартиру она искать уже не будет. Знала с того момента, как перед ней открылась старая поцарапанная дверь.

Как будто всё решили за неё. В очередной раз.

Деннис ленивой походкой пересёк маленькую комнату, зачем-то ковырнул пальцем стену, затем заглянул на кухню, скривился и повернулся к матери:

— Дыра. Уж лучше та, что на Калвер. Пошли?

Его слова практически не достигли сознания Джейн. Внутренний голос подсказывал ей, что Деннис, несмотря на внешнюю нагловатую расслабленность, уже всё заметил, оценил, взвесил все 'за' и 'против' и сделал выводы. В свои годы он ориентировался в жизни гораздо лучше, чем она, взрослая женщина. Это было не так заметно, пока был жив Хэл, всегда решавший все семейные вопросы самостоятельно; но после его смерти Деннис взял роль отца на себя. Само решение о переезде на другую квартиру, собственно говоря, было принято Деннисом; Джейн, всё ещё оглушённая горем, лишь молча согласилась. Она понимала, что не сможет долго находиться в доме, где каждый уголок, каждая мелочь напоминали ей о погибшем муже. Деннис руководствовался куда более прозаичными мотивами. Для него смерть отца означала прежде всего необходимость перейти к более скромной жизни — а это означало поиск новой квартиры с арендной платой пониже.

Изучив объявления, Деннис нашёл несколько приемлемых вариантов. Они уже успели обойти все дома; эта квартира осталась напоследок. Деннис вообще не хотел сюда идти: за такую цену, сказал он, предлагают только барахло. И теперь, посмотрев на облезлые стены, потрескавшийся потолок и убогую мебель, Джейн могла признать, что он был прав.

Но это отражение было не единственным, которое она видела.

В глубине комнаты стояло высокое зеркало в тяжёлой резной раме. Блестящее тёмное дерево представляло собой странный контраст с ободранными стульями и колченогим столом, испуганно столпившимися в углу. Меньше всего она могла надеяться встретить подобную красоту в доме на задворках захудалого квартала; более того, эту раму с трудом можно было представить даже в особняке какого-нибудь богача. Разве что… в музее? Но как она оказались здесь? Наследство? Кража? Различные ответы всплывали в голове Джейн, но ни один не походил на правду.

Она снова перевела взгляд на тускло блестящую поверхность зеркала.

И на мгновение ей показалось, что пыльный пол уходит из-под ног.

В овале рамы стояла маленькая девочка лет девяти. Её глаза были широко распахнуты в том детском испуге, который прячется в пустых тёмных коридорах и сырых подвалах. Бледность нежной детской кожи на фоне мешковатого чёрного платьица казалась почти болезненной. Девочка не шевелилась — чёрно-белая фотография времён войны, ребёнок, слишком маленький, чтобы понять, что его родителей уводят в концлагерь, но достаточно большой, чтобы бояться… За её спиной виднелась распахнутая дверь — ровный и мёртвый фон. Неизвестность. Враждебность. Тёмное Ничто, ненасытной пастью заглатывающее любую жизнь. Оно уже успело отнять у девочки всё, даже краски её лица… а теперь ждало лишь того, когда она потеряет равновесие.

— Пошли, ма! — резко сказал Деннис.

Джейн пошатнулась. Сделала полшага назад.

И тогда дверь в зеркале начала закрываться. Медленно сужалась тёмная щель… и медленно падала назад девочка. Она не разомкнула побелевших губ, а немой испуг в её глазах так и не успел перерасти в крик. На мгновение показалось, что дверь не успеет захлопнуться, что маленькое тельце исчезнет в чёрной пасти…

Раздался лёгкий щелчок, и Джейн упёрлась спиной в прохладное гладкое дерево.

— Нравится моё зёркало, красавица? — раздался над ухом женский голос: низкий, мелодичный, но… неприятный. И причиной тому была не только явно звучавшая в нём насмешка.

Джейн не повернула головы. Она смотрела, как из глаз девочки, вжавшейся в закрытую дверь, постепенно уходит затравленное выражение. На бледной коже проступило некое подобие румянца, а серые волосы приобрели золотистый оттенок, словно на них упал солнечный луч. Фотография из чёрно-белой стремительно становилась цветной… и вместе с тем менялись черты девочки. Той уже было не девять, а пятнадцать… двадцать… тридцать… сорок.

Джейн смотрела на собственное отражение.

Только тогда она обернулась — и встретилась глазами с хозяйкой квартиры.

Собственно, глаза она увидела не сразу: лицо женщины было похоже на кусок недоваренного мяса. Жуткие красные пятна лежали на нём, словно клейма. Когда прошло первое потрясение, Джейн увидела, что черты лица сами по себе правильные и даже красивые, но… что-то было отталкивающее в этом лице. И дело было даже не в пятнах.

Ожог? Болезнь? Родимые пятна?

— Я… — неуверенно начала Джейн.

— Знаю, знаю, — хихикнула хозяйка. Джейн почудилось: 'Всё знаю, что было, что будет, чем сердце успокоится… Позолоти ручку, красавица!' Она сделала над собой усилие, чтобы собраться и расслышать то, что ей говорит хозяйка. Расслышать она успела только сумму — и та оказалась ещё ниже, чем в объявлении.

— Это… в месяц? — на всякий случай уточнила она.

— В месяц! — хозяйка расхохоталась, обнажив зубы — белые, ровные, сделавшие бы честь любому рекламному образу; они странно смотрелись в сочетании с тёмным лицом, обезображенным красными отметинами. — Нет, милая, это вообще. За всю квартиру, со всеми её потрохами. Продаю я её, родимую, продаю… Берите, пока я добрая.

— Берём, — твёрдо сказала Джейн. Решительность, прозвучавшая в коротком слове, даже удивила её — и не только её.

— Секундочку! — сквозь зубы бросил Деннис. — Бабуля, а в чём подвох? За такие деньги и собачью будку не купишь; даже этот курятник побольше стоит. Этот дом что, сносить собираются? Или… или это вообще не твоя квартира?

— Деннис! — укоризненно сказала Джейн. Хозяйка же вновь рассмеялась:

— Смышлён ты, милок, слов нет. Только зря боишься, квартира это моя. А почему я её продаю, уже не твоя забота.

— Нет-нет, так дело не пойдёт, — Деннис вразвалочку подошёл к хозяйке. — Давай-ка расскажи всё начистоту, а не то мы разворачиваемся — и до свиданья. А заодно можешь рассказать, что за пятна у тебя на лице…

— Деннис! — крикнула Джейн и заметила, как тот вздрогнул; он не привык слышать в голосе матери такую злость. — Ты можешь разворачиваться сейчас. Иди домой и собирай вещи. Я пока закончу здесь.

Деннис медленно повернулся к ней — и настала её очередь вздрогнуть под его взглядом. Сыновья не смотрят так на матерей.

Но не одно это напугало Джейн. В зеркале, стоящем в глубине комнаты… отражался вовсе не Деннис.

Там стоял Хэл, её покойный муж.

— Ты не справишься без меня, — сказал Деннис (Хэл?) — Без меня ты ничего не сможешь сделать…

В тишине раздалось новое хихиканье хозяйки — но было непонятно, над кем она смеётся.

— Иди-иди, красавчик, не бойся. А мы с твоей мамой тут потолкуем.

Несколько секунд, томительно долгих для Джейн, Деннис колебался, но затем шагнул к двери.

— Красавчик, — процедил он сквозь зубы. — Да ты и сама красавица хоть куда. Зеркало у тебя замечательное; небось часто смотришься в него, любуешься.

— Зеркало чудесное, лучше, чем ты думаешь, — усмехнулась она, — да только не в нём дело. Всяк человек, когда на себя смотрит, видит только то, что может видеть. Кто-то глянет — там нос картошкой да борода небритая. А иной посмотрит — да и увидит душу свою. Смекаешь? Так что перед зеркалом хорошо разве что прыщи давить, а душу-то — её в любом стекле видно, хотя бы и в оконном… Любое стекло зеркалом может стать…

Деннис помолчал, а затем хмыкнул:

— Больная. Долго не болтайся тут, ма, а то с кем поведёшься…

Не договорив, он вышел.

Дверь защёлкнулась, а две женщины молча стояли и смотрели друг на друга. Наконец Джейн решилась:

— Ваше зеркало… Я видела в нём…

— Полно тебе, — оборвала её хозяйка: на этот раз она не улыбалась. — Что ты видела — только тебе знать следует, и только ты сама понять сможешь. Если ты после этого из дома вон не бросилась — значит, тебе в нём и жить. А мне бежать надо, бежать, и побыстрее. Видишь, что с лицом моим стало? Поделом мне… слишком далеко зашла…

— Но что с вами случилось? — в отчаянии воскликнула Джейн. — И что может случиться со мной?

Хозяйка неожиданно придвинулась к ней вплотную и втиснула в руку что-то холодное и продолговатое. Красные шрамы оказались прямо перед лицом Джейн, но та даже не замечала их из-за блеска чёрных глаз.