Валерий Капранов - Маг Страница 10

По подсчётам профессора, в сторожке у Деда, он провёл, восстанавливая свои силы, вот уж несколько дней.

А теперь…

Всё вокруг говорило о том, что на деле пролетело лишь несколько часов. И никто из знакомых не удивился, появлению своего коллеги.

— Как же так? — изумлённо спросил он у Деда.

— Вот вам и подтверждение моих слов, о возможностях скрытых от человека.

Дед ему улыбнулся широкой, открытой улыбкой и добавил:

— Теперь вам известно, то, что Слово не ограниченно ни пространством, и уж тем более временем. Думаю, вряд ли стоит кому-то рассказывать о нашей встрече. Да и кто вам поверит. Тем более это будет для вас неоправданным риском, для вашей карьеры и близких. А по поводу тех источников, о которых мы с вами там говорили, поработайте обязательно. Там вы сможете обнаружить, как раз то недостающее звено, в цепочке ваших открытий. А, теперь вам пора. Вас и так уже заждались возле костра. Если спросят вдруг обо мне, то скажите, что встретили лесника.

Так они и расстались. Но напоследок, благодарный профессор настойчиво попросил о ещё одной встрече, для того чтобы сверить и подтвердить, правильность и достоверность открывшихся фактов. Обусловились встретиться здесь же на этом месте, ровно через неделю.

Как и предполагалось, профессор прибыл на встречу счастливым и возбуждённым. Новое направление для поисков поглотило его целиком. Через три недели, он собирался в очередную экспедицию, на поиски нового материала для кропотливой работы. Коллеги были шокированы этим сенсационным открытием, и не на шутку уже шептались и пророчили ему нобелевскую премию.

— Не знал как вас и отблагодарить, потому что помню, что выговорили, что ни в чём не нуждаетесь и отвергнете любые попытки с моей стороны разделить со мной лавры за новое открытие, — с искренней озабоченностью в глазах говорил волнующимся голосом профессор.

— Да, что вы. Бросьте, — отмахивался Дед. — В конце концов, каждый из нас делает свою работу. Будем считать, что я сделал свою, оказав вам в этом поддержку.

— Тем не менее, спасибо вам огромное, за то, что нашли меня там, в лесу, да ещё и так помогли по науке. Всё же я буду чувствовать себя неловко, если совсем никак не смогу отблагодарить вас за это. Погодите минутку…

Профессор сбегал к машине, ждущей его в том же месте, где раньше стоял автобус. И назад возвращался с увесистым и тяжелым грузом, завёрнутым в старое одеяло. Этот свёрток он положил возле ног, недоумевающнго, хлопающего глазами Деда.

Свёрток резво зашевелился. Одна пола верблюжьего одеяла откинулась. И оттуда показалась забавная мордочка полутора месячного щенка с купированными ушами. Он внимательно смерил Деда своим, удивительно не по возрасту умным и смелым взглядом, и окончательно выбравшись на свободу, подошёл к нему и, обнюхав, сел у ног своего нового хозяина.

— Я подумал, — сказал профессор — что вам нужен помошник и преданный друг. Вы проводите большую часть своей жизни в путешествиях и скитаниях. Думаю, он составит вам хорошую компанию. Это пёс из древнейшей породы среднеазиатских овчарок — незаменимых охотников, пастухов, волкодавов, сторожей и отважных боевых собак. Они очень неприхотливы к природным условиям и к питанию, мало чувствительны к боли, и имеют природный, проверенный естественным отбором иммунитет к различным заболеваниям. Я прошу вас, примите от меня этот подарок, в знак моей благодарности и дружбы.

— Хорошо, — сказал, улыбаясь, Хранитель — Я приму его. Но, наверное, такая собака стоила вам уйму денег. Да и шутка ли отыскать такого красавца. На своём веку, я не мало видел собак. Но, вот этот, действительно истинный воин.

— О деньгах, думаю, не стоит беспокоиться. Вы оказали науке, более стоящую услугу. Ну, а то, что он действительно вам понравился — этому я искренне рад.

Вот так и появился в жизни странствующего Деда, Баян. По началу новый хозяин беспокоился. Пёс почти не издавал никаких звуков, присущих большинству щенков этого возраста. Он не тявкал и вообще никогда не лаял. К окружающему миру относился со вниманием взрослого кобеля. Очень быстро учился и приспосабливался, к постоянной смене мест жизни и новой обстановке. Но, всегда неизменно, был преданным сторожем и охранником, защищая имущество и хозяина со своего щенячьего возраста.

— Вот такая вот, друг мой Илюша история, — подытожил Дед свой рассказ, когда они подошли к своему, новоявленному для мальчика убежищу.

Распахнулась каменная плита, и они вошли в просторную, увешанную по стенам оружием залу. Мальчик плюхнулся на близстоящий массивный из дубового дерева стул и спросил:

— А, профессора эго звали, случайно не Егором Даниловичем?

Удивлённый хранитель, взглянул в округлившиеся и часто моргающие, наливающиеся влагой глаза Ильи, и ответил:

— Да. Именно так его и звали. Егор Данилович Одинцов, профессор славянской истории Российской Академии Наук. А что, ты его знаешь?

Обильные слёзы потекли из глаз мальчика и дрожащим голосом, он, стараясь не разрыдаться, выдавил из себя:

— Он был мим приёмным отцом.

— Вот как? — растягивая слова и взвешивая смысл услышанного, проговорил Хранитель. — А почему тогда был, где он сейчас?

— Его больше нет. Они вместе с мамой погибли в автокатастрофе, — уже не сдерживаясь и проглатывая слёзы, отвечал Илья.

Дед попросил его успокоиться и, поставив чайник, попросил поведать ему всю историю, своих злоключений.

Они сидели за кухонным столом и за чашкой чая, мальчик поведал Хранителю большую часть своей юной, но уже повзрослевшей жизни. Дед слушал его внимательно и молча, то и дело подливая ему в чашку тёплый и ароматный напиток. Когда рассказ Ильи подошёл к концу, мужчина положил ему на плечо свою сильную руку, и сочувственно глядя в заплаканные глаза, сказал:

— Мир, несмотря на свои размеры, бывает тесен. И не случайно, судьба нас свела с тобой и с Баяном здесь воедино. Твоих родителей искренне жаль. Смерть никогда не приносит радости в сердца близких и дорогих людей. Но, жизнь продолжается. Ты ещё молод, и поверь, что отныне мы станем единой семьёй. Теперь мы будем все вместе, и ты можешь быть спокоен. Они сделали для тебя всё, что могли. Теперь на тебя возлагается ответственность за то дело, которому они посвятили всю жизнь. А мы, тебе в этом поможем.

Цыганка

День, таял как свечка, оплавленный зноем прогретых улиц. Солнце, лениво клонилось к закату, на безоблачном, ясном, прозрачно голубоватом небе. Оно уже не было таким беспощадным, по отношению к людям, спешащим развеять дневную пытку, наслаждаясь вечерним теплом и приятной прохладой.

Сквер, в котором мы остановились, жил особой, отдельной от города жизнью. Островок беззаботности и покоя, среди пыльной и утомляющей суеты. Даже старый худющий бездомный пёс, вёл себя здесь степенно и чинно, как будто бы он был потомственным дворянином. Он, не спешно вышагивал по аллее, совершая свой моцион. Приближаясь к стоящим у лавочек урнам, пёс со знанием истинного эксперта, величаво осматривал их содержимое, философски вздыхал и с глубоким укором во взгляде, косился на отдыхающую в сквере публику. Да, прошли времена, когда можно было спокойно, находить здесь остатки былого «веселья». Хоть народ жил тогда по скромней и беднее, но объедки из натуральных продуктов, не чета этим фантикам, пакетам, обёрткам и остатками, отравленной консервантами и красителями, не живой бесполезной и убийственной пищи. И куда теперь катится этот мир?…

Алкоголь, разыгравшийся в нашей крови, постепенно сдавал, завоёванные позиции, отступая, предательски капитулируя, оставлял во рту привкус скисшего винограда.

Я не знаю, как смотрелся со стороны, в этот момент ваш покорный слуга, истощённый, почти не вкусивший за двое суток, сладких грёз обольстительного Морфея. Ну, а что касалось обворожительной Лилии, выглядела она просто потрясающе. Взгляд весёлых, с игривой искринкой глаз, пробуждал во мне ранее не знакомое чувство. Я готов был на всё, на любой героический подвиг, лишь бы только, ещё и еще раз, до бесконечности, быть объектом внимания этих очей. Небольшой, с перерывами ветерок, разметал её старательно уложенную причёску, заставляя предательски не покорный локон, с озорством дворового мальчишки ниспадать с предназначенного ему места. Поправляя прядь этим царственным жестом, она напомнила мне, те оставшиеся в недалёком прошлом мгновенья, когда я, зачарованно наблюдал, как она веселилась с подружками, за соседним столиком летнего кафе.

Кафе… Именно с этого момента и пошло всё кувырком.

Хотя нет. Всё началось ещё раньше. С утра, когда я получил это странное послание, просматривая корреспонденцию на своём электронном ящике.

Я механически отвечал на её вопросы, кропотливо копаясь в мыслях, накатившихся бурной, тяжёлой волной. Это было сигналом к тому, что мой разум, впитав необходимую ему порцию успокаивающих и приятных эмоций, перестраивался в рабочий режим. Из глубин подсознания выплывали, сцены и фрагменты последних событий, и настойчиво требовали от меня, соответствующего к ним внимания.