Погружение - Евгений Анатольевич Аверин Страница 11

— Да если надо, я амфетамины синтезирую хоть из петрушки, — горячится она.

— Света права, — заступается дядя Витя, — если человек желает кайфа, то его можно получить и без веществ. Работы проводятся по электро-магнитной стимуляции особых зон мозга.

— Обруч надел, и вечное блаженство, — недоверчиво хмыкает Сергей.

— Именно так.

— Машенька, пойдем солнышко, на улочку, — улыбается Люба, — самое время.

Полная луна освещает верхушки деревьев и кустов, блестит в речке. Мы остановились. Тишину наполнил комариный писк.

— Эту братию не обманешь, — шепчет Люба, — они гипнозу не поддаются. Давай, деточка. Практическая работа. Сделай так, чтоб комары тебя не кусали.

— Я могу настроиться и изменить запах пота. Но на это уйдет пара недель.

— Нет-нет. Ты поняла, что нужно. Не бойся. Всю не съедят. Отличный тренажер, — она подмигивает. В лунном свете вижу, что на нее кровопийцы не садятся.

А у меня не получается. Мелкие гады втыкают хоботки. Можно настроиться и терпеть, но это не то. Съедят они меня, горемычную.

Вечерами мы вместе купаемся в речке. С ней велено подружится. И я чувствую ее. Есть злые реки, где тонут люди. И не уютно. Эта — добрая. Течение ласкает. Холодная вода, но вылезать не хочется. Смотрю в звездное небо через ивовые ветки с черными острыми языками листьев. Слушаю их шепот. И становлюсь рекой. Мне хочется теперь каждый день чувствовать ее холодные струи. Мы подружились. Речка меня приняла.

Комары не садятся. Мы стоим с Любой напротив друг друга. Мои волосы шевелит ветер. Как траву, как листья, как воздух. Я всегда тут стояла, всегда корни из ступней уходили в землю. Всегда кожа была корой.

— Все это можно сделать обрядом, с использованием разных предметов и заготовок — голос Любы гармоничен с журчанием речки.

— Будет сильнее?

— Будет проще, но для тебя вреднее. Все, что делаешь с помощью приспособлений, атрофирует собственные способности. Думаешь, нет приборов, которые видят энергетические каналы, точки, и даже чакры? Есть. Но кто их использует, не развиваются сами. А значит, катятся назад.

Мы идем домой. Завтра интересный день. Приезжает ученый делиться своим открытием. Не только с нами. Из других домов к нам заходят в гости, точнее, к дяде Вите. У них свои беседы. Какой-то столичный профессор договорился о маленькой лекции для избранных. Все пожелали в избранные. Лектор тоже не один приедет. «Так всегда, мужики напридумывают, а нам готовиться» — смеется Люба.

Глава 4

С утра суетимся. Разместиться решили на лужайке рядом с домом. Там скамейки есть. Обложенное камнями кострище. Сергей тщательно выкосил поросшую траву вокруг дома. Дядя Витя нашел доски и сделал еще две скамьи. Длинный тяжелый стол принесли с летней кухни. Мы своим женским коллективом прикинули спальные места для гостей. На всякий случай, если их много окажется. И составили меню. Лектор — вегетарианец, что сильно облегчит его угощение. Поэтому печеные овощи, картофель, салаты из дикой и огородной зелени должны ему понравиться. Дядя Витя поставил мережки у омута в надежде на уху для желающих. Навели порядок. Столы и скамейки отскребли битыми стеклышками. Для этой цели лучше белое стекло. Оно закаленное, и, значит, твердое. Зеленоватое плохо скребет. Белое нашлось на чердаках. Дядя Витя сказал, что бутылочное еще мягче. Разные фокусники лежат на нем, потому что порезаться сложно. Да еще и кучу делают, чтобы поверхность разровнялась для тела. Попробовали бы они белого оконного стекла набить да на нем полежать.

К вечером приехала желтая «Лада». С заднего сиденья вылезло четверо. Трое женщин и бородатый дядька. С переднего пассажирского вышел сухой задумчивый «интеллигент» лет пятидесяти. Устало осмотрелся, сверкнув очками с толстыми стеклами. Жидкие волосы с сединой. Свитер, несмотря на теплую погоду.

Дядя Витя пригласил всех в дом. Задумчивого очкарика звали Яков Иосифович. Гостей после дороги напоили чаем с медом и лепешками. Затем Света развела всех по домам, распределила по кроватям на отдых. Приезжие недолго осматривались. Особенно женщины, которые быстро влились в подготовку большого ужина.

Народу набралось человек двадцать. Все расселись и очень нахваливали нашу стряпню. В кирпичном круге разложили костер. Получилась романтичная обстановка. Будто древнее племя на совете. Красные отсветы пламени делали лица загадочными, а глаза — блестящими.

Докладчик вышел перед столом. Покосился на костер, проводив взглядом дым, уходящий к звездам.

— Товарищи, к великому сожалению, я не смогу использовать в докладе наглядные пособия, поэтому рассчитываю на вашу богатую фантазию. И в тоже время я очень рад предоставленной возможности поделиться своими соображениями. Надеюсь найти единомышленников или достойных оппонентов.

Яков Иосифович говорил без бумаг, что редкость. Тема касалась Средневековья. Я плохо воспринимаю даты и цифры. Но постепенно стала рисоваться картина, к которой нас подвел докладчик. Так или иначе, получалось, что исторические даты смещены. Злой умысел вставил лишнюю тысячу лет. Если ее убрать, то все встает на свои места.

— Во втором Соборном Послании Иоанна мы читаем, что он не хочет писать на бумаге чернилами. По принятому исчислению, это послание написано в первом веке. Причем, в первой половине. А бумага арабами стала использоваться в седьмом веке. В девятом в Европу попала, — Яков Иосифович светится сам и зажигает других, — вот если бы он писал в тысяча сотых годах, то тогда все будет правильно.

История — такая штука. Вроде древность беспросветная — Рим, Византия, падение Константинополя. А уже через сорок лет каравеллы Колумба взрежут волны Карибов. Индейцы, конкистадоры, золото, пираты и черные рабы. Завораживает.

— Позвольте, — тянет руку дядя Витя.

— Прошу, — разводит руки Яков Иосифович, — основную мысль вы уже поняли.

— Спасибо. Если принять эту гипотезу, то получается что время гонений на христиан и время охоты на ведьм совпадают? Или накладываются.

— Браво! — Очки воинственно сверкают пламенем, — к этому я и подвожу. И благодарен, что не помянули инквизицию. Большинство костров полыхали в протестантских странах, где ее не было, потому что это католический институт.

— Так кого же тогда сжигали? — вступает Света.

— Моя гипотеза, что пытали и убивали христиан, настоящих христиан. Которые достигли определенного уровня развития и имели дары Духа Святого. Исцеляли, пророчествовали, говорили на иных языках. И тех, кто отмечен даром Божьим. Красотой или умом. Ведь не обязательно принадлежать к определенной конфессии, чтоб тебе это дали.

— Если так, то это ужасно, — Света поднялась с места, — и так просто. Объявить ведьмами и убить.

— Или врагами народа, — поднял голову лектор, — я хочу сказать, что ничего не кончилось. Этот институт, как управляемое общественное явление, существует и сейчас. И