Кощей - Ольга Корвис Страница 14

— Очень… красиво, — сказал Елисей, когда запись закончилась.

Дементьев заметил, что глаза у него блестят. То ли от восторга, то ли от сожаления. В последнее верилось лучше.

— Спасибо, — добавил он. — Я… я думаю, у меня все-таки кое-что есть для тебя.

Он глубоко вздохнул и отошел в сторону. Казимир внимательно проследил, как Елисей отыскал брошенный нож, зажал между колен книги, чтобы освободить руку. Отшельник вытащил из-под балахона крепкий, толстый шнурок. Его он и срезал. Казимиру почудилось, что когда тот упал на землю, на лице Елисея промелькнуло что-то похожее на светлую тоску. Отшельник снова уронил нож, перехватил книги — они для него представляли большую драгоценность, чем оружие.

— Возьми, — Елисей вложил ему снятый со шнурка массивный, потемневший от времени перстень. — Это… принадлежало другому мне. Ты его имя прочитал. Возьми, пожалуйста.

Первым порывом было отказаться. Этот перстень — последнее, что связывало Елисея с прошлым. Если уничтожить еще и его, то ничего не останется. Казимир заглянул в глаза отшельника, помедлил и все-таки согласно кивнул. Он заберет кольцо. На время. Он заметил на нем рисунок или герб. Как знать, может получится выяснить, кем был этот странный мальчик, пока его судьбу и его самого не сломало чудовищное проклятье.

— Ладно, — ответил Дементьев. — Буду хранить очень бережно.

Он с усилием сделал шаг в сторону, мысленно убеждая себя, что скоро вернется. Самое позднее — через неделю. Приедет и купит совесть каждого из деревенских. Главное, чтобы Елисей что-нибудь придумал, если кто-то решит в погребе отсидеться. Но и этого тоже ничего — Казимир готов и сам обшарить всю деревню и весь лес ради такого дела. Или выселить их всех отсюда, если по-хорошему не поймут и на деньги не поведутся. Главное, чтобы у него времени хватило.

Елисей вдруг снова подошел к нему, дотронулся ладонью до его лба.

— Не бойся, — тихо произнес он, и Казимира как холодной водой окатило — он вспомнил свой сон.

Отшельник напоследок печально улыбнулся и зашагал обратно в лес, прижимая к груди книги. Дементьев смотрел ему вслед, пока тот не исчез среди деревьев, а потом сел в машину и поехал обратно в Москву.

В столицу он вернулся уже ночью. Там его встретил пустой дом и такой же пустой документ с названием “Кощей”. Казимир очень хорошо помнил того себя, который слушал байку деда и не верил ни одному слову. Как будто тоже какая-то другая жизнь была. Ружье в сейфе, виски на столе. Тогда ему было все равно — он хоть завтра мог умереть. Сейчас знал, что нельзя. И как бы ни хотел отец другого, его последним самым нужным делом станет не еще один роман и даже не сценарий. Им будет то, о чем никто и не узнает — потому что не поверят. С этой мыслью Дементьев опрокинул в себя стакан виски и лег спать, а наутро узнал, что помощи от него никто не требовал. Даже наоборот — его и близко не подпускали к организации похорон, словно не хотели показывать его недалекое будущее, напоминать, но мысли Казимира сейчас были заняты не болезнью, а совсем другим. Он только мельком удивился, как легко принял смерть деда. Видимо, потому что все давно к ней были готовы. Кто знает, может, через пару лет и его смерть будет такой же ожидаемой и не слишком тяжелой для тех, кто останется жить дальше.

Все время до похорон он провел сначала у специалистов по геральдике, которые опознали рисунок на перстне, а потом в музеях. Чем дальше копал, тем невероятнее складывалась история. Герб принадлежал династии Романовских. Научный сотрудник музея долго и подробно рассказывала ему о светлейших князьях, а Казимир смотрел на их родовой герб и вспомнил вырезанного из дерева единорога в избе отшельника. Он все расспрашивал и расспрашивал, пока наконец порядком не утомил сотрудницу музея. На резонный вопрос, откуда такой интерес, он молча достал из бумажника деньги, положил их перед женщиной. Специально снял заранее, с деньгами разговоры почти всегда идут легче, такая вот особенность есть у многих людей. Он показал перстень и сказал, что ему нужно найти все про человека по имени Елисей, кому принадлежало такое кольцо, и кто родился в одна тысяча восемьсот девяностом году. Как можно скорее. Его попросили прийти на следующий день.

В музей он вернулся сразу после похорон деда. Узнал, что прямых наследников с таким именем у князя не было, но, что вполне вероятно, его мог носить кто-то из внебрачных сыновей. С этими словами она показала несколько фотографий в прозрачных пластиковых кейсах. Казимир внимательно рассмотрел каждую, и на одной он с изумлением узнал до невозможности знакомое лицо. Он всматривался в нечеткое старое фото и видел другого человека, с черными полосами на лице. Казимир сфотографировал снимок на телефон и в полном смятении вернулся домой.

Дожидаться утра оказалось выше его сил — сорвался в ночь. Навстречу рассвету. Полный мыслей и надежд. Ехал и почему-то был уверен, что все должно получиться. Иногда он вспомнил слова Елисея, что тот умрет, если его освободить. Вспоминал и убеждал себя, что отшельник сам толком не знает, как работает проклятье. Но если и так, то это станет его долгожданным освобождением.

В деревню он приехал, как и в прошлый раз — в час занимающейся зари. Остановил “форестер” на въезде, где они с Елисеем попрощались. Вышел из машины и вдохнул полной грудью, но вместо свежего воздуха почуял лишь смог. Гарью несло. Лесные пожары и сюда добрались.

Глава 5

В лес Казимир шел без опасений, отчего-то даже не сомневаясь в простых Елисеевских правилах “лес — хороший, он проведет”. Пока брел сквозь чащу, задумался, что в чужое проклятие он поверил быстрее, чем в собственную болезнь. Может, потому что видел своими глазами — и яблоко высохшее, и выжившего после смертельного удара Елисея. А у него самого всего лишь безликие буквы диагноза. Ни симптомов пока нет — ничего. Он и проверяться пошел только потому, что случайно увидел результаты исследования матери и узнал, что его другой дед от этой болезни