Евгений Фоменко - Костная мука Страница 17

Михаил уже перестал воспринимать информацию, он ее просто фиксировал. В какой-то момент он поймал себя на том, что тупо уставился в какой-то малозначащий абзац такого же дрянного текста.

Монитор погас. Ноутбук сам собой перешел в ждущий режим. Михаил вздрогнул.

Нет, вздрогнул он не от того, что монитор стал черным. В этом черном экране он увидел свое отражение. А за его спиной стоял некто. И он, склонившись почти к самому уху Михаила, так же пристально смотрел в монитор.

Спина Перевозова моментально покрылась холодным потом. Михаил узнал этого человека. Того самого безумца, который напугал его в вагоне метро. Сомнений не было — крючковатый нос, оспины, грязные патлы, ошалевшие глаза…

Перевозов резко развернулся, готовясь встретить удар. Но удара не последовало. Ничего не последовало. За его спиной никого не было. Вообще. На кухне он был один.

Или ему просто казалось, что один? Или этот безумец где-то рядом, притаился, ждет момента?

Вскочив со стула, Михаил ринулся к противоположной стене. Схватил самый большой нож из тех, что висели над мойкой.

— Ну, где ты? Где? — выставив перед собой нож, Перевозов водил им из стороны в сторону.

— А?! Испугался? Я знаю — ты здесь! — Михаил кружил по кухне, постоянно поворачиваясь и оглядываясь назад. Дикий и странный танец.

В какие-то моменты Перевозову казалось, что он периферийным зрением улавливает чьи-то движения сбоку. Но как только Михаил поворачивал голову, то сталкивался взглядом с пустотой…

Накатила усталость. Словно прогнившие балки с громким хрустом надломились, погребая под собой остатки трезвомыслящего разума. Михаил сел на пол, упершись спиной в холодильник. Поджал под себя ноги. Опустил нож, до этого плясавший в дрожащей руке.

Два человека только что вошли в парадное и уже поднимаются по лестнице.

Михаил сам толком не понял, как почувствовал это. Зато он знал точно, что они идут и идут именно к нему. И удивительно, но впервые не было страха. А скорее наоборот — пришло спокойствие. Странно все это было, очень странно.

Примерно через минуту в дверь постучали. Визитеры почему-то причине не стали пользоваться звонком. Михаил не шевелился. Он просто не знал, что ему делать. Он ждал.

Еще через минуту стук в дверь повторился. Сейчас он был настойчивым и требовательным.

Перевозов на цыпочках подкрался к двери.

— Молодой человек, откройте! Нам нужно с вами поговорить, это в ваших же интересах, — из-за двери раздался негромкий уверенный голос.

Михаил выдохнул, повернул ключ и с силой оттолкнул от себя дверь.

— Здравствуйте!

Щурясь от света, Михаил разглядывал неожиданных гостей. Парочка была весьма колоритная — старичок с козлиной бородкой в не новом костюме и шляпе, из-под которой торчали седые локоны, и пижонистого вида смазливый парень лет двадцати.

— Я думаю, что разговор будет долгим, — продолжил старичок. — Насколько я понимаю, вас зовут Михаилом. Миша, стало быть…

«На профессора похож, — автоматически отметил Перевозов. — А откуда он мое имя знает?!»

— Да, вы абсолютно правы, я действительно преподаю. Заведующий кафедрой основ теории цепей. Призвание, знаете ли, — профессор расплылся улыбкой чеширского кота. — А что касается имени, то поверьте, это простейшая задачка. Предвижу ваш вопрос — нет, мысли не читаю. Просто предугадываю. Но чтобы вас не смущать, я постараюсь общаться в привычной для вас манере.

— А…

— Позвольте представиться, Петр Александрович Буканов. Простите, что не сделал этого сразу, — старичок дотронулся до полы своей видавшие виды шляпы.

— А меня зови Ник, — несколько высокомерно бросил второй.

— Что вам от меня нужно? — настороженно спросил Михаил.

— Что-что… Поговорить, — жестко ответил Ник. — Ты бы свой тесак-то опустил, Рембо…

Ну конечно, про ножик-то он и забыл. Смущаясь, Михаил спрятал руку с ножом за спину.

— Николя, — мягко начал Петр Александрович, — Вы, конечно, у нас талант, молодой да ранний, но я бы вас попросил все же соблюдать субординацию и элементарные правила приличия.

Слова профессора подействовали на его молодого спутника отрезвляюще. Ник фыркнул и отвернулся в сторону. Видимо, этот тщедушный старичок был для молодого мажора неоспоримым авторитетом.

— У нас с вами, молодой человек, будет серьезный разговор, — обратился уже к Михаилу профессор. — Может, вы нас наконец-то пустите внутрь? А то не очень удобно говорить на пороге.

— Да-да, конечно, — Перевозов сдвинулся в сторону, пропуская гостей в квартиру.

— Если вам несложно, поставьте чайничек, я бы с удовольствием сейчас выпил чайку, — первым делом попросил старик.

… Разговаривали они действительно долго. Профессор попросил Михаила во всех подробностях описать события последних дней. И Михаил, что интересно, не стал отнекиваться, а рассказывая, попутно отвечал на различные вопросы Петра Александровича. Вопросов было много.

Потом говорил профессор. И чем дольше он говорил, тем сложнее было Михаилу поверить во все это.

— Так вы вампиры? — это был единственный вопрос, который пришел на ум Перевозову, когда старик закончил свой рассказ.

— Какие вампиры? — зло проскрежетал зубами Ник. — Насмотрелись дерьма всякого по телеку, сказочек наслушались.

— Николя, ну не будьте столь категоричны, — миролюбиво проворчал Петр Александрович, прихлебывая чай. — Вы не забывайте, что человеку очень сложно порой по-новому взглянуть на суть вещей. Вам, Николя, нужно быть терпимей к чужим недостаткам.

— Видите ли, дорогой друг, — продолжил профессор, обращаясь уже к Перевозову. — Этимология термина «вампиры» сама по себе весьма спорна, сейчас никто не сможет вам сказать, откуда это слово взялось. Версий много. Но все они основываются на том, что простые люди не могли объяснить некоторые явления, поведение других людей. Вот и придумывали всякие небылицы. Хотя, признаю, некоторые из этих небылиц далеко не безосновательны.

— Но кровь вы не пьете? — осторожно спросил Михаил.

— Как я вам уже говорил, это всего лишь предрассудки массовой культуры, — поправив очки, многозначительно ответил Буканов. — Ну, я не буду отрицать, что в ритуальных целях подобные явления имеют место быть, но не более того. Да, можно, конечно, на определенное время усилить собственные способности за счет крови другого носителя, но эффект от этого будет крайне незначительным.

— А за счет порошка? Если его вдохнул или попробовал, появляются способности? Видения, например? — попытался уточнить Перевозов.

— Что касается ваших видений, молодой человек, то это отдельная тема для разговора. А если говорить про способности, которые получает человек после такой вот дегустации, то они сводятся к возможности управления вероятностью. То есть человек может предугадывать развитие событий. Не в какой-нибудь долгосрочной перспективе как пророк, а прямо здесь и сейчас. Направляя в нужное русло свои эмоции, грамотно используя свою речь и жесты, обращенный может в определенной степени внушать что-то другому человеку…

Старик замолчал на несколько секунд, и продолжил:

— В общем, некоторые древние легенды и мифы относительно, как вы выразились, вампиров, вполне соответствуют действительности. Во многих культурах вампиры наделялись способностью повелевать, внушать другим свою волю.

Перевозов хотел было закурить, но, увидев недовольный взгляд Петра Александровича, со вздохом засунул сигарету обратно в пачку.

— Так, а порошок этот, из-за которого появляются способности — перемолотые кости…

— Да, Иуды, — не дослушав, ответил профессор. — При жизни он не смог стать тем, кому бы верили люди. А после того, как совершил свое предательство, земля не отпускала его. Он пытался покончить с собой, но это у него не получилось. Он проповедовал на протяжении почти ста лет. А когда ему надоело находиться среди людей, он нашел только одно средство — сжечь себя! Его немногочисленные ученики исполнили последнюю волю и перемололи его остатки. Но в царство небесное отступнику попасть так и не удалось. Так и вынужден он бродить бестелесным духом среди людей, не найдя упокоения.

— Но почему? Почему про это ничего неизвестно? И почему порошок имеет такое действие? — тут же с жаром принялся сыпать вопросами Михаил.

— По поводу порошка могу только предполагать, — профессор поморщился, было видно, что вопрос ему неприятен. — Его вера была сильна, а с каждым годом его долгой жизни она усиливалась. Он понимал, что совершил большой грех, но считал, что поступал во благо, что взял на себя великую миссию, которую ему молчаливо поручил Христос.

Профессор снова на секунду прервался, чтобы снова отхлебнуть уже остывшего чая.

— Его вера причудливым образом возродилась в обращенных, в людях, которые вдыхали костную муку. Но всяческие упоминания в писаниях об Иуде, о том, что с ним на самом деле произошло, уничтожались, ученики Иуды преследовались. Его имя, конечно, осталось в истории, но роль его значительно принижена.