Кирстен Миллер - Вечные Страница 2

— Ты не должна позволять ей уехать, — настойчиво проговорила бабушка.

— Но уже несколько лет ничего подобного не случалось, — испуганным голосом отозвалась мать.

— Тебя здесь не было, Мэй. Ты не слышала, что она говорила. Все начинается снова.

ГЛАВА 3

Дом Снайвли стоял на широком, поросшем травой уступе горного склона. Двухэтажный, с затейливой башенкой, в которой могла бы поселиться парочка принцесс, этот дом служил своеобразным ориентиром. Любой ребенок, которого привозили в город, первым делом обращал внимание на этот дом. По утрам белые стены дома сияли на солнце, а кусты красных азалий, обрамлявшие нижний этаж, горели, словно угли. Ближе к вечеру, когда по долине крались тени, отбрасываемые горами, волшебство дома Снайвли становилось мрачным. Он выглядел весьма негостеприимным, несмотря на все огни, горевшие в окнах.

Вскоре после десяти утра Хейвен вытащила на край лужайки деревянный шезлонг. Она надела большие круглые темные очки и распустила пояс кимоно. Утренний ветерок раздувал шелковую ткань. Еще немножко — и стало бы видно, что Хейвен без трусиков. Порой по воскресеньям она предпочитала не надевать нижнее белье. На ее взгляд, если уж Бог сотворил людей голыми, они такими и должны были ходить.

У подножия холма, вдалеке от помпезного дома бабушки Хейвен, раскинулся Сноуп-Сити. Через двести лет после того, как предки Хейвен основали этот город, он, называясь «сити», оставался всего-навсего короткой улочкой, на которой стояло несколько магазинов, в которых не продавалось ничего интересного. Однако иллюзия величия все еще царила в семье. Для Имоджин Снайвли, которая отказывалась куда-либо выезжать из Теннесси, Сноуп-Сити был не иначе как центром вселенной. В этом, а также в том, что Хейвен обожала время от времени ходить нагишом, ее мнение и мнение ее бабки диаметрально расходились.

Из долины донесся звон церковных колоколов. Хейвен плюхнулась в шезлонг и открыла большой альбом для рисования. Она стала грызть кончик карандаша, стараясь сосредоточиться на рисунке, лежавшем у нее на коленях. На рисунке была изображена безголовая грудастая фигурка в изумрудно-зеленом платье. Приближение выпускных балов было самым горячим временем в маленьком бизнесе, который начали Хейвен с Бью. За сотни миль в любой стороне невозможно было купить приличное платье, а это означало, что в течение трех месяцев в этих краях не сыскать было более занятой парочки, чем Бью и Хейвен. В остальное время другие школьники предпочитали держаться от них подальше. Не то чтобы они вели себя недружелюбно, но словно бы опасались Хейвен и Бью.

Хейвен рассматривала рисунок, сделанный ею днем раньше. Это легкое, воздушное зеленое платье казалось ей знакомым. Ей всегда казались знакомыми платья, которые она придумывала. Она сражалась с чувством deja vu и пыталась вспомнить, где и когда она могла видеть это платье. Но стоило ей зажмуриться и попытаться сосредоточиться, как перед ней представал молодой человек с телеэкрана. Она не могла понять, как такое возможно, но была уверена, что знает его. Когда он посмотрел в объектив телекамеры, он словно бы искал взглядом ее.Но она первой его заметила.

У Хейвен засосало под ложечкой. Она сунула руку под кимоно и прижала к животу. Она все еще толком не понимала, что произошло, пока она была в обмороке. А потом она была слишком слаба, и ей было не до рассказов. Бью отнес ее в кровать. Шестнадцать часов спустя она очнулась, озадаченная тем, как могла лишиться чувств, и ужасно напуганная тем, как перед самым обмороком на нее посмотрела бабушка. Обнаружив, что дома никого нет, и поняв, что все отправились в церковь, Хейвен поняла, что ей стоит приготовиться к худшему.

— Похоже, тебя решили пока не отправлять в психушку.

Хейвен быстро сняла темные очки и нацепила их поверх густых всклокоченных черных волос. Щурясь от яркого солнца, она увидела, что по двору легко шагает Бью Декер. Он был в неплохой форме после футбольного сезона и двигался с изяществом, странным для мускулистого высоченного парня. Он одарил Хейвен улыбкой, из-за которой половина дамского населения города проклинала судьбу.

— Ты бы прикрылась, что ли. Нельзя же демонстрировать себя каждому прохожему мужику.

— Можно подумать, тебе не все равно. — Хейвен усмехнулась и запахнула полы кимоно. — И можно подумать, тут прямо очередь выстроилась — на меня поглазеть. А почему ты не в церкви?

Бью присел на корточки рядом с шезлонгом и обвел взглядом город.

— Решил устроить им выходной от попыток спасти меня. Знаешь, есть такие лагеря, в которые отправляют ребят типа меня? Где учат тому, как стать полезными членами общества?

— Полезным членом общества? Это значит — жениться на какой-нибудь девахе из Сноуп-Сити и плодить детишек, пока не окочуришься? — спросила Хейвен, и Бью чуть не захлебнулся от хохота. — Ну ладно, ты тут долго не торчи. Имоджин почти наверняка притащит с собой доктора Тидмора после службы. Может, стоит показаться ему во всей красе? Вот будет урок для нее.

Бью почему-то всегда знал, когда стоит перестать смеяться.

— Ты думаешь, она приведет сюда проповедника? Неужели дела так плохи?

Хейвен грустно кивнула.

— Мне не позволяли пропускать церковные службы с тех пор, когда у меня было воспаление легких, а это было в восьмом классе. Одному Богу известно, что было, пока я вчера валялась без чувств.

— Что ты на этот раз увидела? Помнишь?

Хейвен прижалась к спинке кресла.

— Не смогла бы забыть, даже если бы сильно постаралась. Я сидела в комнате и ждала Этана. Потом он пришел и… О, Боже. Надеюсь, я не ляпнула ничего при Имоджин.

Бью взял Хейвен за руку.

— Я-то думал, ты уже давно научилась не падать в обморок. Много времени прошло с последнего раза?

— Со вторника? — в отчаянии проговорила Хейвен.

— Что? Господи Иисусе! Почему ты мне не сказала?

— Я тебе не рассказывала, потому что пыталась как-то овладеть ситуацией. Уже несколько недель я вижу одно и то же. Похоже, я больше не могу прекратить эти видения. И откровенно говоря, я даже не знаю, хочется ли мне их прекратить. — Хейвен немного помолчала, вспоминая поцелуй и нахлынувшее вслед за ним волнение. — Это настолько реально,Бью. Похоже, теперь я проигрываю сражение.

— Ничего ты не проигрываешь, — проговорил Бью со спокойствием психотерапевта, имеющего дело с истеричкой. — Давай попытаемся все проанализировать. У тебя есть какие-нибудь соображения, откуда берутся эти видения? Что ты делала вчера, перед тем как отключилась?

— Ничего особенного. По телику шло какое-то скандальное шоу. Говорили про богатого парня в Нью-Йорке, чей отец только что умер. И, видимо, этот парень напомнил мне Этана.

— Дай-ка я угадаю. Темноволосый, мрачноватый. И такой красавец, что просто смотреть больно?

— Откуда ты знаешь? — широко раскрыв глаза, проговорила Хейвен.

Бью снисходительно улыбнулся.

— Ты уже столько лет не проявляешь никакого интереса к мужскому полу, так с чего бы твои вкусы вдруг разительно изменились? Твоего загадочного красавца зовут Йейн Морроу.

— Откуда ты знаешь?

— Хейвен, Интернет по-настоящему годится только для двух вещей. Скандальные сплетни — одна из них. Тот, о ком ты говоришь, уже несколько месяцев — персона номер один во всех таблоидах.

ГЛАВА 4

Хейвен положила на журнальный столик стопку глянцевых журналов. Бью взял журнал, лежавший сверху, и начал его листать.

— Хочешь сказать, что твоя мать хранит такие сокровища под кроватью, а ты даже не удосужилась в них заглянуть? — спросил Бью.

— Ага, чтобы навлечь на себя гнев Имоджин? — проворчала Хейвен. — Она говорит, что такие журналы — это послания от Сатаны. Даже мама их при ней не читает. А если бы Имоджин увидела меня с номером «National Enquirer», [1]уж я не знаю, что бы тогда было.

— Ну тогда, мисс Мур, вы даже представить себе не можете, как много вы упускаете. Поехали. — Бью повернул журнал к Хейвен. — Давай посмотрим, получится или нет.

— Ну зачем это нужно? — простонала Хейвен, не желая смотреть на страницу. Хотя видения приносили ей невыразимое удовольствие, все же ей совсем не хотелось падать в обморок напоказ.

— Мы пытаемся поставить диагноз, — произнес Бью с деланой серьезностью. — Либо у тебя гормональное отравление, либо ты безнадежно безумна. Разве тебе не хочется выяснить, что с тобой?

— Ты прекрасно знаешь, что об этом скажет Имоджин.

Как ни противны были Хейвен соображения бабки насчет ее видений, она не могла вечно противиться этим соображениям.