Елена Руденко - ОЧЕНЬ ЖАРКИЙ ДЕНЬ Страница 2

—   Антуан, дорогой, — обращаюсь я к жениху. — Я хочу быть с вами.

Он со всей силы отталкивает меня. Я смешиваюсь с тол­пой.

—    Светлана, — слышу я властный голос Мадлен. — Не­медленно сюда!

Я замираю. Меня отпихивают прочь с дороги. Мадлен бе­рет меня за руку.

—   Мы нужнее на свободе! — твердо говорит она. — Идем. Надо что-то придумать.

Я Жан-Ламбер Тальен, мне 27 лет. Я никогда не забуду тот вечер. Тереза, моя невеста, вернулась очень поздно. Она была напугана. Из ее прекрасных глаз катились слезы. Она бросилась ко мне на шею и разрыдалась.

—    Я погибла, Жан! — всхлипывала она. — Я погибла! Прости... может, и ты погибнешь...

Я не мог понять, о чем она говорит.

—   Прости меня, Жан, — сквозь слезы произнесла она. — Я изменяла тебе с одним типом из Комитета. он занимает важный пост. он может дать ордер на арест любого, кто ему неугоден. Он хотел бросить меня, я была зла и пришла к нему домой. Я всё рассказала его жене. Знаю, я поступила глупо. Но я не хотела терять его.

Ее слова были как нож в сердце. Рогоносец! Я рогоносец! Да, я давно знал об этом. Я как глупец закрывал глаза, делал вид, что все хорошо! Я люблю Терезу как безумный! А что те­перь? Ее арестуют, и меня за компанию!

Я ударил Терезу наотмашь. Она упала, потом встала на ко­лени, обвила мои ноги руками.

—   Прости, прости, — шептала она. — Спаси меня, Жан! Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!

Мне стало жаль Терезу. Словно она не изменяла мне. Как будто она попала в беду не по своей вине. Я смотрел в её большие красивые глаза. Этот невинный взор всегда очаро­вывал меня. Её губы дрожали. Длинные густые волосы рас­трепались.

Я сел рядом с ней на пол. Мы обнялись. Не помню точно, сколько мы так просидели в полной тишине. Был слышен только ход часов. Время шло. Но мы продолжали сидеть. На­ступило утро. Начало светать.

Звонок в дверь вывел нас из этого оцепенения.

— Это они! — закричала Тереза.

Я поднялся с пола и медленно направился к двери. Да, это пришли они. Все было как в кошмарном сне. Терезу уво­дили, она кричала, пыталась вырваться. А я стоял как вко­панный и ничего не мог сделать. В тот момент я жалел, что меня не забрали с ней.

Гвардейцы поглядывали на меня с улыбкой. В их смею­щихся глазах я прочел насмешку: рогоносец. Им не понять, что значит любить. Любить бескорыстно, уметь прощать лю­бые проступки, даже многократную измену.

Помню, мое желание жениться на Терезе Кабаррюс выз­вало у всех недоумение. Очень долго нашу помолвку считали очередным рекламным трюком мадемуазель Кабаррюс.

Тереза была звездой пренепристойнейших журналов, где фотографировалась в самых непотребных позах. А ее роли в пошлых фильмах шокировали всю Францию.

Но я влюбился в Терезу, а она ответила взаимностью. Я надеялся, что она остепенится? Нет, я знал, что ее не изме­нить. Наш брак не смог бы заставить Терезу поменять образ жизни. До меня частенько доходили слухи об её амурных де­лишках, злые языки не скупились на подробности.

Но я люблю Терезу! Поэтому считал всё ложью, клеветой! Я верил только ей! Я хотел верить только ей! Тереза смотрела на меня своим наивным взором, улыбалась невинной улыб­кой. У неё всегда было готово опровержение злых слухов. Это радовало меня. Только её слова были для меня истиной! Как прекрасен самообман, но здравый смысл всегда шептал мне правду... К черту здравый смысл!

А теперь я готов на всё, чтобы спасти любимую!? Я спасу её!

СЛАБЫЕ, НЕЖНЫЕ, НО СМЕЛЫЕ ОСОБЫ

Я, Мадлен Ренар, надела серьги, подаренные Максом. В них встроено какое-то устройство, позволяющее вести пере­говоры. Он услышит меня, Макс носит тот перстень с руби­ном. Уверена, в этом перстне скрыт не только прибор для на­шей с ним болтовни.

Я нажимаю на застежку сережки.

—  Макс, ты меня слышишь? — спрашиваю я.

—  Да, дорогая, — отвечает мне спокойный голос.

—  Господи! Как ты? Что с тобой? — нервно спрашиваю я.

—   Всё хорошо, не волнуйся, — отвечает Макс. — Думаю, я смогу отстоять своё доброе имя в суде.

—  Что я могу сделать? — спрашиваю я.

—   Мадлен, дорогая, ни во что не вмешивайся, — просит он, — не вздумай им противостоять!

Я соглашаюсь. Мне противостоять врагу, действительно, бессмысленно.

—   Макс, прости меня за мои злые слова, мою глупость! — прошу я. — Знаешь, я прервала трансляцию. Надеюсь, это хоть как-то искупит мою вину!

Из моих глаз текут слезы. Если бы я знала, что все так обер­нется. Какая я дура! Трудно поверить, что сейчас речь идет о жизни и смерти моего возлюбленного. Я бы умерла за него!

—   Всё хорошо, дорогая, твой поступок неоценим. Это ис­тинный подвиг! — ласково говорит он. — И не придавай зна­чения нашей любовной ссоре. До скорого.

На этом связь закончена. Как он невозмутим! Какое му­жество! Он понимает, что находится на грани, между жизнью и смертью, и при этом такое спокойствие.

А что мне делать? Ждать? Нет, это пытка. Я должна знать, что задумали эти ублюдки! Какие у них планы? Думаю, они скоро вспомнят про телевидение. Ничего, я им сама напом­ню. Мое счастье, что они сразу не учли телевидение. Глупцы!

Я, Мадлен Ренар, вхожу в здание Тюильри. Я хозяйка те­лецентра, меня все знают. Охранники расступаются передо мной. Я замечаю своё отражение в зеркалах. Белый прита­ленный пиджак с очень глубоким, почти до талии, треуголь­ным вырезом. Прямые белые брюки. Туфли на высоком каб­луке. Стриженные под каре слегка вьющиеся светлые воло­сы. А главное, уверенный взгляд.

—  Мадам Ренар, чем обязаны? — интересуется один из них.

Кажется, это Тальен. Сейчас бы и придушила.

—   Мадам очаровательна! — восклицает другой.

Колло д'Эрбуа. Тоже противная рожа. К чёрту твои комп­лименты!

Я не дожидаясь приглашения, сажусь в кресло. Откинув­шись поудобнее, и закинув ногу на ногу, я внимательно ог­лядываю присутствующих.

—    Как нехорошо, что вы забыли обо мне, — говорю я с надменной улыбкой.

Мужчины удивленно переглядываются.

—   Телевидение несёт информацию на­роду, — говорю я. — Если о вашем пред­приятии ничего не будет сказано, это так и останется тихой разборкой.

—   Что вы хотите? — нервно спрашива­ет Тальен.

—  Деньги, — коротко отвечаю я.

—  Деньги? — переспрашивает кто-то.

А-а, это Фуше. Отставной монах. Помню, ты меня ещё в Аррасе раздражал.

—  Да, — легонько киваю я. — И не мелочитесь.

—  А вы не боитесь, красотка, — вмешивается еще кто-то, — что мы можем устранить вас...

—   Лазар Карно, милашка! — восклицаю я. — Как нехоро­шо. Когда-то в Аррасе ты говорил мне другие слова.

Я смеюсь.

—    Вы не сможете снять защиту с моих приборов, — отве­чаю я Лазару, — у меня свои женские секреты.

—    Мне кажется, мадам, что вы хотите спасти Робеспье­ра, — вмешивается Тальен.

—    Глупости! — прерываю я. — Хоть он и любил меня, я была равнодушна!

Они верят мне. Я олицетворение женщины, любящей только себя, бриллианты и деньги. Я из разряда ледяных кра­савиц, позволяющих только любить себя.

Ах, вот ещё выдумал, идиот! Да Макс посмелее тебя! Ты, самовлюбленный импотент!

—   Робеспьер будет казнен! — пламенно восклицает Таль­ен. — Он не дождется трибунала! Мы представим его мятеж­ником! На казни народ всё и узнает! К черту ваше телевиде­ние!

Кретин. Это из-за свой шлюхи-невесты ты тут выступаешь. Влюбленный рогоносец. Подлецы, они боятся Макса! Зна­ют, что в суде он сможет за себя постоять. Он разобьет их до­воды за минуту выступления.

—   Как хотите, — ледяным голосом произношу я. — Но без официального объявления в средствах массовой информа­ции ваш переворот будет выглядеть как рецидивистская вы­ходка.

Я спокойно поднимаюсь с кресла и медленной походкой от бедра направляюсь к выходу.

—   Постойте! Сколько вы хотите? — спрашивает Колло.

—   Три миллиона, — отвечаю я. — Иначе о вас, в лучшем случае, напишет пара газет. Но если телевидение будет мол­чать, этому не придадут значения. Я отозвала моих тележур­налистов. Они игнорируют ваше восстание. По всем каналам идут развлекательные шоу.

—   Завтра утром вы получите деньги на свой счет, — обе­щает Фуше.

—   Значит, завтра и поговорим, — улыбаюсь я.

Я покидаю Тюильри. Возвращаюсь на Телецентр. Я очень устала. Этот диалог потребовал столько сил. Как тяжело было унять чувства. Улыбаться трусливым подлецам, желая расцарапать им рожи.

Я, Светлана Лемус, села на корточки перед Мадлен. Бед­няжка, как мне её жаль. Она сидит, поставив локти на коле­ни, обхватив голову руками. Её плечи трясутся от тихих ры­даний. Трудно поверить, что минуту назад Мадлен гордо сто­яла перед врагами и смело выдвигала свои условия. Да, ей тяжело это далось.

Я глажу Мадлен по руке.

—   У меня идея, — говорю я. — Тереза Кабаррюс. У меня есть доступ к компу Макса. Там всё коды тюрьмы Консьер­жи, включая камеры заключенных. Можно пробраться туда и вытащить Терезу. Посмотрим, что скажет Тальен, когда его любимая будет у нас в плену.