Пастухи призраков (СИ) - Ламичева Юлия Страница 20

– Не выйдет! – орал Дима. – Я в серьёзной конторе работаю! Тебя в дурку заберут и ребёнка отнимут, лично прослежу, чтобы ты из моего дома съехала, пакуй вещички!

С внимательностью дебильного ребёнка Лена рассматривала уцелевшую половинку чайника с акварельным цветком шиповника в золотых листочках. У чайника хронически текло из носика, и его едва хватало на одну нормальную кружку (при бабушке чай полагалось пить из маленьких чашечек). Дима хрустнул тапком по цветку. Вокруг Лениной головы, ото лба к затылку, обозначился обруч, продолжая сжиматься. Лена знала толк в ярости – только ярость и ещё отчаяние приносят истинную свободу. Жаль, что за всё истинное платить приходится тоже не по-детски, так что с некоторых пор Лена прикрутила фитилёк, отчего жизнь утратила немалую долю перчика и красок. Но Димка сам напросился, Лена расслабилась. Она успела заметить, как вытянулось Димкино лицо, и его фигура неприятно дрогнула, размываясь.

Когда Лена открыла глаза, перед ней полз на брюхе рыжий колли, скуля, путаясь в майке и трениках. Перевернулся на спину, подставил мохнатое пузо, которое Лене пришлось немедленно чесать – отказать в данной любезности даже самой грязной и мокрой собаке она не умела. Некоторое время ушло на успокоительное поглаживание ушей. Сходство с Кешей было поразительным, вплоть до деталей окраса. Фанта обнюхала новоявленного коллегу спокойно, как давно знакомого, зато тот бурно ею заинтересовался, нарвавшись на рык и превентивное обозначение хватки в области брылей. Колли заметно шатался. Лена вспомнила, как Серёга напоил Густю пивом, после чего доберманша повадилась ворчать на всякого, от кого разило алкоголем.

Смирившись с тем, что романтика ему не светит, Дима отведал предложенный сыр, вскарабкался на диван, вытянул узкую морду на лапы и захрапел. Выпроваживать его к Татьяне Викторовне в таком… гм… состоянии было невежливо. Лена потрепала роскошный воротник и тоже отправилась спать.

Лимит удивления она исчерпала ещё до Димкиного эффектного выступления, впрочем, удивляться Лена не слишком умела. Злиться – сколько угодно, но не удивляться. Даже любопытством не отличалась, врач однажды сказал мамаше, что «у вашей девочки снижен познавательный интерес». На свете много всего, в том числе оборотни, почему нет? Про них столько написано, не на пустом же месте. Галка рассказывала, у них в городке многие бабки превращаются в кошек. Интересно, Димка только в колли может или во что-то ещё? Собакой он очень приличный, прямо шоу-класс, а человеком – рядовой непородистый блондин, нос картошкой. Гм. Неужели Ольга Викторовна тоже?! Во что-то типа «я хотела быть шпицем». С другой стороны, на какую ещё няню может рассчитывать Нюся?! А в кого бы оборачивалась она сама, будь она оборотнем? Доберман больше всего подходит, но не совсем. Вот Нюся – явный ротвейлер. Из Серёги получился бы рыжий ирландский сеттер, правда, полный психопат, Рома – зенненхунд, папа… сложно сказать. Лена мало его знала, но подозревала, что речь идёт о чём-то вроде хаски. Ошалевший мозг выплеснул из пыльных закромов следующую ценную информацию: «Собака породы хаски категорически непригодна для использования в качестве охотничьей (охотится, но не приносит добычу), сторожевой (инстинкт охраны территории сведён к минимуму) и охранной (в норме у этих собак начисто отсутствует агрессия к человеку). Излишне самостоятельна, поэтому плохо годится на роль служебной. Хаски имеют склонность к убеганию».

***

Заснуть не удалось. Взбив к четырём утра постель в потную смятку, Лена решила забить на сон и основательно выгуляла Фанту в пустом парке под гул поливальных машин.

Дима выглядел олицетворением вселенской скорби.

– Я починил стол, – сообщил он, дыша в сторону. – Сто лет простоит.

– Ему и так больше ста, – усмехнулась Лена, – Достался бабушке от соседки по коммуналке – дочки адвоката, окончившей университет в Швейцарии. Бабушка её прикармливала, чтобы сидела с тётей Идой и учила французскому, но старушка уже крепко не ладила с головой, собирала по помойкам мусор, и очень уж от неё крепко пахло, так что французский тётя так и не освоила. Этот стол – всё, что осталось от дореволюционной семьи адвоката, забавно, да?

–  А я его чуть не расфигачил…. Лен, прости дурака! Чайник был тоже антикварный?

– Нет, просто старый. Ладно, забыли.

– Там ещё сверху доска отошла на столе, я в выходные поправлю.

– Спасибо.

– Ну, мне пора...

– Дим?

– Угм?

– Кофе выпьешь?

– С молоком, – робко улыбнулся он. – И три ложки сахара.

Пока варился кофе, Дима умылся, проглотил активированного угля и стал похож на крайне помятого человека, а не на то, что Фанта норовила подтибрить в кустах у помойных баков. Смотреть Лене в глаза он всё же избегал. Нечаянно обнаружить скелет в чужом шкафу достаточно противно, насколько же более мерзко самому вытряхнуть на всеобщее обозрение содержимое собственного шкафа! Как только оборотню с его болтливым языком удавалось столько лет шифроваться? Или Лена как всегда не в курсе сплетен? Нет, про такие штуки точно бы слышала. Лена поздравила себя с собственной паталогической скрытностью (фамильная черта, упрощает многие вещи – например, существование). И всё же кое-что требовало разъяснения:

– Надеюсь, ты больше не считаешь, что я скармливаю гостей твари в форме волка? – уточнила она.

– Понесло, понимаешь? – заёрзал на стуле Дима. – Мне ж в полнолуние нельзя ни бухать, ни нервничать, а тут мама, Настюха, ты… понесло, короче.

– Значит, про полнолуния и оборотней правда? – с почтительным любопытством спросила Лена. – Не обижайся, пожалуйста, неужели ты бы на моём месте не спросил?! Ты оборотень или как?

Дима набычился, закурил.

– Дим, курить – на балкон, Нюся скоро проснётся.

Покурив, Димка выглядел не то что успокоившимся, но смирившимся.

– Я верколли, – сумрачно поведал он, принимая у Лены дымящуюся кружку, и пояснил: – Типа вервольф, только в колли.

– А больше ни во что?

Дима мотнул головой.

– Трансформироваться я могу, когда угодно, хотя в полнолуние я себя физически чувствую лучше и превращаюсь быстрей, только вот по части крыши беда: пробивает то на агрессию, то на паранойю. На обе вещи сразу. А ты, правда, что ли, не знала, кто я?

– Я даже не знала, что такое бывает. Ты извини, ненавижу лезть в чужие дела, но Татьяна Викторовна, она – как ты? Ничего не имею против колли, просто я должна знать, с кем Нюсю оставляю.

– У нас вся семья нормальные! – возмутился Дима. – Брат прадеда оборачивался волком, бабуле свекровь рассказывала. Когда я стал того, отец долго бухтел про вырождение, и что мы так до мышей дотрахаемся. Хотя бы в волкодава или там в немецкую овчарку …

Не понаслышке знавшая о муторности несоответствия родительским идеалам Лена поставила перед Димой сбережённое Нюсе на завтрак пирожное. Родителей не стоит осуждать: вкладываются, годами терпят выкрутасы – хочется же приятного результата. Однако мало у кого получается стать приятным результатом для другого, для себя – и то не всегда. Отношения родителей с детьми полны взаимных разочарований.

– И всё же не верится, что ты не знала​, – промямлил Дима с набитым ртом. –  Как-то слабо ты реагировала для незнающего человека.

– По остаточному принципу: слишком много интересного случилось до тебя, если честно. Кроме того, колли ты был очень милый, прямо выставочный. Я не разбираюсь в породе, но обалденный воротник, хвост тоже…

Самодовольная улыбка расцвела на Димином лице.

– А я выставлялся! Нарочно держу собак, похожих на себя, чтобы перед соседями не палиться. Когда Гард повредил лапу, мама меня вместо него выставила, получил «лучшего кобеля породы»! Нехило, а?! У меня до Кеши все чемпионы были, это с Кешей я никуда не хожу, надоело. Судьи вообще козлы, это ж додуматься, чтоб колли судил эксперт по молоссам! Так ты не знала?

– Дим, я что, специалист по оборотням? Или весь район давно в курсе, кроме меня?