Вековуха. Беляна из рода Рарога - Елена Геннадьевна Бабинцева Страница 20

— Входи, — вдруг сказала я. — Отвар тебе сделаю. Силы восстановишь, погреешься.

Асмунд вскинул светлые брови и метнул взгляд на избу.

— Но разве ж можно? Твой супруг не давал мне разрешения.

Я почувствовала, что снова начинаю краснеть. Вот же…! Маар, языком, как помелом мелит! А то из него и слова не вытащишь!

— Не супруг он мне. Я вековуха. Ни мужа, ни жениха не имею. Ведьма богам обещана. И только.

— Он сказал, ты ему обещана…

— Никому я не обещана. Своя собственная. Ты либо тут стой, либо входи.

Асмунд кивнул и осторожно пересёк границу из камней. Видом думал, что его громом Перуновым поразит…

В избу заходил с поклоном.

— Варт ду хэйлур…мир этому дому.

Я закрыла дверь за Асмундом. Викинг осмотрел дом, и не успел пройти и двух шагов, как перед ним снова встал Маар. Лицом недовольный, да сердитый. От него веяло недоверием, злостью и страхом. Но боялся он не за себя.

— Маар…пожалуйста. Асмунд и его воины просили помощи. Они не враги нам. С миром пришли

Маар зло хмыкнул.

— Знавал я таких вот… тоже с миром приходили, а потом мужиков убивали, да баб с детьми воровали.

Асмунд нахмурился.

Я встала между ними и мрачно сузила глаза.

— Если б злой умысел у него был, лес бы его не пустил ко мне. И через камни бы не прошёл. Так бы и плутал в чаще. Ты не хуже меня ведаешь, что это так. Нет у него злых мыслей и намерений. Не с враждой он шёл сюда.

Маар снова посмотрел на Асмунда и, прикрыв глаза, кивнул.

— Я на стол соберу. Садитесь.

Викинг и оборотень сели за стол в полной тишине. Я поставила перед мужчинами котелок с похлёбкой, соленья, вяленое мясо, творог и лепёшки. Разлила отвар по чашкам.

— Ну, хлеб да соль.

— Скол, — кивнул мне Асмунд. — Значит «на здоровье».

Наша трапеза прошла в полной тишине. Асмунд ел сдержано, понемногу. Маар же ел жадно. Но скорее всего, он просто понял, как голоден. А много ли надо ослабленному телу? Вот и ест сейчас за троих.

Когда Асмунд отпил отвар из чашки, он взглянул на меня, собираясь с мыслями, чтобы спросить о чём-то. Он хмурился, поджимал губы, и словно не решался. Но я тянуть не буду. Захочет так спросит.

— Вёльва…почему в твоей деревне, тебя не привечают?

Этот вопрос я не ожидала услышать. Ему было интересно, почему меня в деревне не взлюбили?

Маар бросил на меня взгляд, но промолчал. А я только печально улыбнулась.

— То люди такие…

— Вёльвы на моей родине почитаемые женщины.

Я повела плечом и усмехнулась.

— В моей деревне меня и правда люд боится. Всё по привычке Белянкой кличут. Забывают иногда, что я вековуха и ведьма местная. Не суди их за слова, которые мог слышать обо мне. Уж такова людская натура. Боятся того, что не понятно им. А им я непонятна.

Асмунд кивнул и бросил взгляд на Маара.

— А что ты скажешь, ульфхеднар? — спросил викинг. — Твой дар не почитали на родине?

Маар сжал зубы и не то прорычал, не то проговорил.

— Уж больно любопытный ты. Всё спрашиваешь, да выведываешь!

— Ваша земля полна необычных обычаев, и не всякий обычай мне понятен. Вот и спрашиваю, чтобы понимать.

— У нас свои заветы от предков, — кивнула я викингу. — По ним и живём.

— И ты не хочешь почитания? Разве это справедливо, что вёльва ставится наравне с простыми женщинами деревни?

Я усмехнулась.

— А когда-то меня и за человека не считали. Вековуха хуже бочки с дёгтем.

Маар раздражённо поднялся и вышел из-за стола. Я поднялась следом.

— Куда собрался?

— Пойду, пройдусь. Чего сидеть да лясы точить. Может, поймаю что-нибудь на вечер.

— Только в деревню не ходи, Маар, — попросила я, прижима руки к груди, — не доводи до беды.

— Вот ещё…

Мужчина вышел за дверь избы не забыв ей громко хлопнуть. Я вздохнула. Не поладят они.

Асмунд тоже поднялся из-за стола и благодарно кивнул мне.

— Спасибо за угощение. Я вернусь в деревню. Передам твою волю конунгу. Сегодня мы решим судьбу Йорда.

Слова Асмунда прозвучали как-то зловеще. Я не знала, какая судьба будет ждать Йорда, но чутье подсказывало мне, что он может лишиться жизни. На короткий миг мне показалось, что Асмунд был опечален. Впрочем, Йорд был его воином…

— Моё слово будет иметь значение, когда Йорду будут выносить приговор?

Асмунд в надежде вскинул на меня взгляд. Нет, всё-таки не показалось.

— Кто он для вас? Сын?

— Племянник…сын моей сестры. Впервые вышел в море. Она просила, чтобы он набрался опыта в боях и чужеземных землях. И увенчанный славой, вернулся в родительский дом…

— Его нельзя было брать… — проговорила я. Но скорее самой себе, но Асмунд согласно кивнул.

— Да. Но воинов не хватало, много полегло в последней битве между общинами. Я поддался уговорам.

— И ты примешь решение конунга о казни?

— Решение конунга никто не может осуждать или оспаривать.

Я замолчала. И что мне делать? Если моё решение может помочь спасти Йорда, могу ли я это сделать?

— Ты можешь не давать мне ответа сейчас, вёльва Беляна. Даже если ты откажешься говорить в его защиту, я пойму тебя и не буду мстить.

— Я не говорила, что не буду… но сделаю я это, только чтобы чужая кровь не проливалась на наших землях. Ни к чему это. Не знаю, каким богам молится ваш народ, но наши боги могут разгневаться. Им не нужна дурная кровь даже как жертва.

— Справедливо, — кивнул Асмунд. — Тогда мы можем идти в деревню. И ты сможешь говорить от своего имени. Даю слово, тебя выслушают.

Я кивнула и стала собирать свой поясок со снадобьями и мазями. Надо будет проверить здоровье конунга, и мало ли, кому ещё помощь понадобиться.

Накинув платок себе на голову, я была готова идти. Асмунд шёл чуть впереди меня, почти не оглядывался. Тропинка вела нас как-то странно…плутала, иногда уходила куда-то резко, терялась в траве… Внезапный сучок, попался мне под лапоть, и я едва не задохнулась воздухом, когда поняла, что падаю. Сильные руки тут же подхватили меня под плечи, осторожно держа, боясь сделать больно. Я вскинула глаза. Лицо Асмунда было каким-то настороженным. Не смотря на то, что он был воином, его прикосновения были осторожны, почти невесомы.

Я опустила глаза и встала на ноги.

— Запнулась…

— Нога цела?

— Да. Всё хорошо. Идем дальше.

Асмунд кивнул и снова шёл впереди. Я шумно выдохнула. Сердце заходилось в груди, и я