Камиль Фламмарион - Неведомое Страница 26

Когда муж вернулся домой, я рассказала ему о своем видении, рассказала и жене его полкового командира (теперь леди Лафан), но числа в точности не заметила. В очень скором времени, приблизительно через столько дней, сколько требуется, чтобы письмо дошло из Инвернесса, мой муж получил от своего бывшего сержанта извещение о смерти этого Рамзея. Письмо не содержало никаких подробностей. Муж в ответ выражал сожаление о смерти своего бывшего денщика и просил сообщить ему какие-нибудь подробности. Вот что ему написали: «Рамзей умер в госпитале, перед смертью был в бреду и поминутно поминал имя г-жи Болланд».

Кэт Болланд.

Соутгэмптон

Следующее происшествие почерпнуто из «Church Quarterly Review» (апрель, 1877 года).

XCIX. В доме, где были написаны эти строки, есть широкое окно, выходящее на север; оно ярко освещает лестницу и вход в залу, помещающуюся в конце коридора, идущего вдоль всего дома. Однажды среди зимы пишущий эти строки вышел из своего кабинета, ведущего в коридор, и отправился завтракать.

День стоял пасмурный, и, хотя не было густого тумана, дверь в конце коридора показалась вдруг как бы окутанной дымкой. По мере того, как автор данного рассказа продвигался вперед, этот туман — назовем его так — все более сгущался и вскоре принял очертания человеческой фигуры; голова и плечи обозначались все более и более явственно, тогда как остальная часть тела казалась окутанной широкой газовой одеждой, подобной плащу со множеством складок, ниспадающему на пол и закрывающему ноги. В общем, фигура представляла пирамидальную форму. Яркий свет лился из окна на этот предмет, имевший настолько мало плотности, что свет, отраженный на лакированной панели двери, был виден сквозь подол одеяния. Видение не имело окраски, а казалось статуей, сотканной из тумана. Пишущий эти строки был так поражен, что не помнит — пошел ли он вперед или отшатнулся назад.

Впечатление его было скорее похоже на удивление, чем на испуг, — первой же мыслью было то, что он видит перед собой какой-то странный эффект освещения и тени. Ему не представилось ничего сверхъестественного, но он заметил, что голова видения поворачивается к нему; тогда он узнал черты лица одного друга, дорогого его сердцу; лицо носило выражение мира, покоя и святости. Потом вдруг в один миг все исчезло, словно струя пара, растаявшая от соприкосновения с холодным воздухом. На третий день после этого явления почта принесла ему известие, что его друг тихо отошел в вечность в тот самый момент, когда являлся ему. Надо прибавить, что смерть последовала неожиданно, что автор этих строк несколько недель ничего не слыхал о своем друге и не вспоминал о нем в день его смерти.

С. Вот что пишет м-с Аллом (Лондон. Batoum street, 18, West Kensington Park).

«He вижу причины, почему бы мне не рассказать вам, как явилась мне моя мать в момент смерти, хотя, признаюсь, это такой предмет, о котором я не люблю говорить, считая его священным, — мне не хотелось бы, чтобы к моему рассказу отнеслись недоверчиво или чтобы подняли его на смех.

17-ти лет я поступила в пансион в Эльзасе для окончания своего образования. Матушка, слабая здоровьем, оставалась в Англии. Около Рождества 1853 года, через 14 месяцев после того, как я рассталась с домом, я узнала, что состояние ее здоровья ухудшилось, но я и не подозревала, что жизнь ее в опасности. В последнее воскресенье февраля, часов около двух пополудни я сидела в обширном классе пансиона и читала. Вдруг в дальнем конце комнаты появилась передо мной фигура моей матери. Она казалась как бы в лежачем положении, и на ней была ночная рубашка. Лицо ее с кроткой улыбкой было обращено ко мне, а рука простерта к небу.

Видение медленно двигалось по комнате и наконец исчезло. И тело и лицо представились мне исхудалыми, изможденными болезнью, — такой я никогда не видала матушку при жизни; по лицу ее была разлита смертельная бледность.

С того момента, как я увидела призрак, мною овладела уверенность, что мать скончалась. Меня это так потрясло, что я не могла заниматься и меня раздражало, что сестра моя резвилась и играла с подругами. Дня два-три спустя наша классная дама позвала меня к себе в комнату. Там я сама первая сказала ей: «Не говорите — я знаю все: мама умерла!»

Она удивилась, как могла я узнать? Я не стала входить в объяснения и только сказала, что знаю об этом уже три дня. Потом мне передали, что матушка скончалась в воскресенье, в тот самый час, когда я видела ее, и что она перед смертью находилась двое суток в беспамятстве.

Я далеко не фантазерка и не отличаюсь болезненной впечатлительностью; ни прежде, ни после со мной никогда не случалось ничего подобного.

Изабелла Аллом

[Мать г-жи Аллом была г-жа Каррик, жена Томаса Каррика, известного художника-миниатюриста.]

Капитан Россель Кольт, из Кодббриджа, сообщил следующий рассказ:

CI. У меня был горячо любимый брат, Оливье, поручик в 7-м стрелковом полку. В то время он находился под Севастополем. Я поддерживал с ним постоянную переписку. Однажды, в момент упадка духа, он написал мне, как у него скверно на душе. Я отвечал ему, стараясь подбодрить его, но прибавил, что если бы случилась беда, то пусть он явится мне в той самой комнате, где мы, бывало, мальчиками болтали и курили тайком. Брат мой получил мое письмо перед тем, как идти к причастию (мне рассказывал это впоследствии полковой священник). Потом брат отправился на траншеи. Он так и не вернулся. Через несколько часов начался приступ Большого Редана. Когда пал ротный командир, брат занял его место и храбро командовал ротой; уже раненый, он шел впереди своих солдат, но тут его сразила пуля в правый висок Тридцать шесть часов спустя его нашли мертвым в коленопреклоненной позе, среди груды других убитых.

Скончался он, или, вернее, упал замертво 8 сентября 1855 года.

Того же числа я вдруг проснулся среди ночи. Перед окном напротив моей кровати я увидал брата на коленях, окутанного какой-то светящейся дымкой. Я хотел заговорить, но не мог и зарылся с головой в подушки. Сначала я счел это видение за иллюзию, за отражение луны на каком-нибудь предмете. Через несколько минут, однако, гляжу — брат все еще передо мной, устремив на меня глубоко печальный взор. Опять я пытался заговорить, но язык мой был точно скован.

Я вскочил с постели, подбежал к окну и убедился, что ночь безлунная: шел дождь, крупные капли ударялись о стекла. Бедный Оливье не трогался с места. Я прошел сквозь видение и приблизился к двери. Повернув ручку, я еще раз оглянулся. Призрак медленно повернул голову и бросил на меня взгляд, полный тоски и нежности. Тогда в первый раз я заметил на правом виске рану, из которой сочилась струйка крови. Лицо было бледно, как воск, но прозрачно.

Я ушел из своей спальни и отправился в комнату одного приятеля, которому я рассказал все случившееся. С другими домашними я тоже поделился этим приключением, но, когда я заговорил об этом при отце, он запретил мне повторять такую бессмыслицу и в особенности не доводить эти глупости до сведения матери.

В следующий понедельник отец получил извещение, что Редан взят приступом, но подробностей не сообщалось. Через две недели мой приятель, увидевший раньше меня имя брата в списке убитых, сообщил мне о постигшем нас несчастье.

Полковой командир и два-три офицера, сами видевшие труп, рассказывали, что положение тела было именно такое, как я описывал.

Рана находилась как раз на том же месте, как у призрака. Но никто не помог мне выяснить, умер ли брат тотчас же или он еще жил несколько часов. В таком случае явление его мне должно было произойти несколько часов спустя после его смерти, так как я видел призрак около двух часов ночи. Несколько месяцев спустя мне прислали молитвенник и письмо, написанное мною. Они были найдены в кармане мундира, который был на брате в момент смерти; эти вещи свято хранятся у меня до сих пор.

СII. У жены моей был дядя, капитан торгового флота, очень любивший ее, когда она была ребенком; часто, бывало, в Лондоне он брал девочку к себе на колени и гладил ее волосы. Потом она уехала с родителями в Сидней, а дядя продолжал плавать во всех частях света.

Четыре-пять лет спустя, однажды перед обедом она пошла к себе наверх одеваться и распустила волосы; вдруг она почувствовала, как чья-то рука легла ей на макушку, стала проводить по волосам. Потом тяжело опустилась ей на плечо. Испуганная, она обернулась и воскликнула: «Мама! Зачем ты меня так пугаешь?»

Но в комнате никого не было.

Когда она рассказала об этом случае за обедом, один знакомый, человек суеверный, посоветовал отметить число и час этого явления. Позднее получилось известие, что дядя Виллиам скончался как раз в этот день. Если принять в расчет разницу во времени, то выходило, что смерть последовала именно в тот час, когда таинственная рука гладила девушку по голове.