Олег Мизгулин - Морок Страница 27

К вечеру он всё же подстрелил довольно таки крупного рябчика. То, что нужно. Блюдо на раз, и впрок оставлять не надо. Съедается в один желудок, без остатка. Вадим сидел у костра, и весьма довольный собой, объедал на прутиках обжаренное мясцо. Выходные удались. Настроение лучше не бывает, и вообще, то ли ещё будет! В сени он с вечера натаскал древесины, сухих сучьёв, остатки застарелого валежника. И надо думать, после аппетитного ужина на свежем воздухе, его ждёт добрый сон в протопленной избушке. Дверь изнутри закрывалась, ружьё под рукой, голова, где и положено ей быть.

В посёлок он вернулся, посвежевшим лицом, сияющим взглядом.

— Здорово, охотник! — Встретила на крыльце баба Галя. — Много ль наохотил? Подстрелил чё, или как?

Глаза женщины излучали шутливое расположение, но было в них, ещё не успевшее растаять, беспокойство ожидания.

— Да, в общем, не с тем выходил, баба Галь. Не с целью охоты. Попривыкнуть чтобы. А поохотиться мы успеем.

«Волнуется. Так это по первяне. Чаще буду выходить, свыкнется. Дед, вон, месяцами пропадал в тайге, без всяких вестей. И ни чё. Знала, что придёт».

Пожалуй, с этого дня и пошло привычным ходом, по накатанной схеме, освоение таёжных широт. Выходные два дня выглядели для тайги как две минуты. Их хватало, чтобы сунуть нос и тут же высунуть. И поэтому Вадим раз в месяц брал двухнедельный отпуск за свой счёт. Проблем с частым уходом «по обстоятельствам», у него не возникало. Никто не выспрашивал у него, что за «обстоятельства». У начальства Зорин был уважаемым лицом. Единственный минус — сократившаяся месячная зарплата, ровно напополам. Дабы не обнищать в копейке, Вадим подрядился подрабатывать инструктором школы самообороны в одном арендованным клубном спортзале. Выходило так, что сразу после походов по таёжным дебрям, Вадим вторую половину месяца работал в комплексе, а в выходные занимался с учениками рукопашным боем. Один к одному, итоговая цифра заработка в месяц получалось, что и раньше. Быть может, плюс минус, не важно. Но зато, привыкание к частым походам, врастание в природно-таёжный быт помогло Вадиму переоценить свою жизнь в целом. Охотничий инстинкт в первобытных условиях, выплёскивал из него адреналин и одновременно повышал тонус, придавая жизни особую остроту, особое понимание. Оценка себя, в безбрежном океане леса, была выше той, что если б он просто жил в городе и ничего не делал. Дед был прав, а Вадим бы добавил. Человек здесь не только обретает лицо, но и плюс к этому крепчает здоровьем, выравнивает мятежность духа. И в самом деле, он позабыл, когда видел плохие сны. Чеченские кошмары больше не маячили и не терзали его. И что самое интересное, Вадим просто знал, что это больше никогда не приснится. Это знание было необъяснимо. Ведь когда он пил травы, бегал по утрам, он тоже считал, что сны оставили его, но почему-то обманывался. Сейчас же уверенность, была не просто уверенность. Это было знание неподвластное анализу мыслей. Понимание было ясное и абсолютное: он, Вадим Зорин, больше никогда не закричит, не застонет, не вскинется рывком с постели. ЭТО ушло. Теперь ушло. Было грустно от того, что он сразу не пришёл сюда. Не знал, что излечение-то, оно здесь. И что говорить о Центрах, когда даже там, в галокамерах, нервную систему успокаивают звуками леса, голосами птиц. А здесь тайга, всё в натуральном виде, да ещё с запахами. Вернуть бы, перемотать бы плёнку назад, возможно бы Вика не ушла, не было бы повода. Но сейчас, уже это казалось далеко далёким. Боль сменилась лёгкой ностальгией, а потом и она куда-то делась. Остался лишь эпизод. Эпизод несложившейся песни.

Вадим уходил теперь далеко, с каждым разом продвигался дальше. Грибы, ягоды, рыба, всевозможная дичь — было тем, что никогда не даст пропасть в тайге тому, кто не желает пропасть. Правильно заточенные руки, смышленая голова, ну и конечно, знания ориентировки — вот, пожалуй, необходимые составляющие, которые не дадут тебе сгинуть даже в Арктике. Позитив жизни Зорина ступенчато сдвигал его на следующий виток удачливости. Ему удалось устроиться по специальности на Север, в Надым. Случайно или нет, Вадима, непонятно как, нашёл армейский товарищ. ТАМ, на огневом рубеже, он счёл его погибшим. После массированного артобстрела, гулять по тем холмам можно было, что по кладбищу. Но как, оказалось, бывает иначе.

— Меня, беспамятного, подобрала Седьмая бригада. Ладно, хоть отличили от мёртвого. — Рассказывал однослуживец Шлыков Женька. — Очнулся уже там, в больничке, под капельницей. Как узнал потом, кроме меня, ещё двоих из наших извлекли. Но те по тяжёлой. У одного в животе приличный осколок, прям с ним и привезли. Не выжил. Сутки стонал, потом стих. Другого спасли, но ноги оттяпали по колено. Иначе бы гангрена… Давай!

Они, молча, выпили. Долго ещё вспоминали о былом, помянули кого надо. Женька не дотянул до дембеля каких-то два месяца. Комиссовали. Сейчас работал на лекарства. Травма шейного отдела позвоночника отразилась в нарушении общей координации тела. Иногда это проявлялось голубиным движением головы. Работал Женька телемастером. Он и раньше до службы, был гений в технике. Ну, и сейчас, телики, видики, холодильники — всё это его. Всё исправлял как надо. Речь пошла о работе.

— Слушай, чё ты там, в этом казино копейки вымаливаешь! Ты кто у нас по специальности. Электрик? Вот, теперь слушай! У меня родня на Севере, в администрации. Давай пособлю! Ребята говорят: оттуда до сорока «штук» привозят.

— Чё, реально, вот так: взять и устроить?

— Реальней некуда! Ты, давай вот что… — Женька сделал три порывистых движения подбородком, и вправду напоминая птичью пластику.

— Я здесь, помотаюсь ещё по делам… Уезжаю завтра вечером. Сделай копии трудовой, паспорта… В шестом часу забегу завтра, будь дома! Всё! Больше не наливай. Пока… Спасибо тебе!

Вечером следующего дня Шлыков забрал отпечатанные копии документов. Обнялись, прощаясь.

— Ну, ладно, Вадя! Бог даст, ещё заеду. Давай, сержант, не ржавей! — И уже за порогом бросил, спускаясь. — Жди вызова!

Встреча с боевым другом была приятным сюрпризом в однообразии будней. С тем, с кем ещё недавно ты мог запросто лежать на сопке, отпивши из одной чаши смерть, всегда хорошо потом поговорить. И даже просто, хорошо помолчать. К последним словам Женьки Вадим отнёсся почти никак. Не то, что бы ни поверил. Просто трудно сейчас с работой. А на Север определиться — задача из задач…

На удивление, слова сослуживца оказались не порожним обещанием. Месяц-полтора спустя после их расставания, на имя Зорина пришло специальное уведомление с Ямало-Ненецкого округа. Это было официальное приглашение-вызов, в коем Вадиму предлагалась работа его профиля. Предлагалось, в случае изъявления желания, прибыть с документами в административный отдел предприятия, до означенного в приглашении числа. Шуткой вроде не пахло, но Вадим не стал полагаться на случай. Указанный в бумаге контактный телефон помог ему связаться с Надымом. Женский голос заверил, что приглашение высланное адресату, вполне обосновано и ответственно, и что, мол, организация обязуется трудоустроить его сразу по прибытии. Вахтовикам предоставляется общежитие. Что ж, теперь он возымел возможность проститься с «Жемчужиной». И даже, если его в Надыме «прокатят», то в комплексе будут рады его возвращению. Об этом Зорину, открытым текстом заявил начальник охраны.

— Жаль, Вадим! Очень жаль, что ты уходишь! Профпригодность у тебя стопроцентная. — С неподдельным сожалением сказал Ринат Ильдарович. — Вот так и теряем ценные кадры! Что ж, сам виноват. Не смог заинтересовать рублем. А ведь я помню… Обещал тебе работу секьюрити. Припоздал, Вадим, каюсь! Тот бизнес-папик, что нуждался в телохранителях, уже успел сделать подборку. Насколько его кадры компетентны, не берусь судить. Я звонил ему, выставлял твою кандидатуру. Но он и слушать не стал. Вопрос, говорит, давно закрыт.

— Я вас сердечно благодарю за заботу, Ринат Ильдарович! Только я бы отказался от секьюрити. Эта работа меня устраивала до сегодняшнего момента. А подставлять лоб под свинец, ради холёных толстосумов — последнее дело. Извините за резкость суждений! Вы уже, наверное, навели справки о том, где я служил?

Главный кивнул, почёсывая ус.

— Настрелялся я в людей до тошнотиков. В тех краях это было взаимно. А здесь другая жизнь… Я знаю, многие ребята после войны суются в криминал. В эти самые секьюрити. А по мне так, мир во всём мире. А постреливаю, исключительно на охоте. Там иная психология.

— Что ж, Вадим, это твоё право выбора! Не буду лишний раз переливать пустое. Удачи тебе! — Ринат крепко пожал руку. — Если что не заладится, всегда приму назад. Знай!

Север встретил его холодно. Он всех так встречал. Август Сибири и Ямала разнился погодой. Здесь уже чувствовалось приближение зимних холодов. Ночью температура опускалась в минуса, а днём поднималась не выше пяти-пятнадцати градусов.