Марина Александрова - Посланник Страница 27

— Как ты вообще живым-то остался? — спросил Никита. — Не верится, что они тебя отпустили! И Шамхан говорит, что они никогда никого не отпускают живыми, если даже его отца убили только за то, что он жизнь свою с православной связал. Они и Шамхана хотели убрать, если он от Кропотова живым придет!

Калинин раздумывал. Ситуация была сложной. Напали на отряд, опоив вином, а тот, кто не пил, тот сражался до конца и погиб, но Листов остался цел и невредим.

Никита с ненавистью смотрел на Мишку. Тот был в очень взволнованном состоянии, близком к обмороку.

— Не упади, как ты иногда это делаешь, — съехидничал Никита.

— Не язви, граф, даже если меня приговорят, моя смерть будет на твоей совести!

— Так же, как и на тебе Сережкина!

— Это вы о чем? — спросил Калинин.

— Я расскажу вам об этом как-нибудь попозже, а сейчас мои солдаты требуют справедливой расплаты с предателем! Ты ведь и в вине разбираешься, так почему промолчал, что оно отравлено?

Мишка, ухмыляясь, ответил:

— Откуда тебе понять, что отрава в вине никогда не распознается сразу! А я его не пил не потому, что…

— Все, хватит! — приказал Калинин. Его сын тоже погиб в неравном бою, и ему было очень тяжело.

— Вы посмотрите на карту, которую он вам нарисовал, я уверен, что она неправильная. Шамхан, подтверди! — не унимался Никита.

Шамхан внимательно рассмотрел карту Листова и покачал головой — его собственные зарисовки плана местности и расположения отрядов были совсем другими.

Да и что другое он мог сказать, если Преонский заранее попросил поддержать его во время разбирательства, а взамен обещал пристроить Шамхана в Москве и даже помочь разыскать его мать.

— Если не сделаешь так, как я прошу, мои люди все равно убьют его. А ежели все будет, как я скажу, тебя наградят. Он все равно предатель! — говорил Преонский кавказцу.

— Да я сам удивляюсь, как это Адам его отпустил? У него, наверное, разум помутился, — Шамхан в недоумении покачал головой.

И когда ему показали карту, нарисованную Мишкой, у Шамхана не возникло никаких угрызений совести оттого, что совершается такая несправедливость по отношению к Листову. Мишкина карта действительно была неправильной и совершенно расхожей с картой Шамхана. В карте Мишки Никита заранее подрисовал несколько лишних линий и спутал границы. Незаметно, ведь никто не приглядывался к ней после прихода Шамхана.

Он даже немного развеселился от своей выдумки, когда в шатре не осталось никого. Калинин вышел по делам, Сашка с двумя гренадерами отправился за Мишкой, а охрана как раз сменялась.

«А у Кропотова ума не хватило сверить их сразу», — подумал Никита.

Через два дня Мишку приговорили к двадцати пяти годам каторги.

Прошло более трех недель в ожидании приказа императора о наказании или помиловании Листова, и после того, как был зачитан рескрипт о Мишкиной участи, Никита вернулся к себе в шатер.

Как будто камень свалился с души, когда зачитали приговор. Он хотел разгладить морщины на лбу, образовавшиеся от бессонных ночей, как вдруг почувствовал жгучую боль в руке.

— Господи! — закричал он. Даже от ран, полученных на войне, такой боли не было. Он посмотрел и вдруг заметил в камне кольца яркий пламень. Вспыхнул и горит зловещим алым огнем. Ни сказать, ни двинуться Никита не мог. Казалось, огонь в камне то уменьшался, то рос.

Длилось все это диво мгновенье, и муха, севшая в то время на руку Никиты, замертво свалилась на пол. Это вывело Никиту из ступора и даже немного позабавило.

Понял он, что в кольце заключена сила необыкновенная, хранящая его от смерти и от болезней. Когда в отряде все стали болеть от перемены климата, его одного миновала эта участь. Все в отряде тогда удивлялись этому и подшучивали над ним: мол, начальника нашего не берет ничего. И признали они его навсегда своим.

— Только такой командир нужен нам! — в голос говорили солдаты.

И вправду, Никита всегда первым шел в бой, никогда ничего не боялся. Самые рисковые и опасные задания брал на себя и с успехом их завершал. Это оценивалось и начальством, и друзьями, которых он никогда не бросал в беде.

Когда Никита немного пришел в себя, к нему вошел Сашка.

— Слышал приказ императора назад воротиться? — радостно спросил он.

— Да, — устало ответил он.

— Что, в Петербург сразу воротимся или покуролесим еще малость здесь?

— Нет, я Шамхану обещал помочь. Он и так как на иголках сидит, — он провел ладонью по волосам и посмотрел на кольцо. Ничего особенного он не заметил, но теперь был уверен, что кольцо это не простое и хранить его теперь всю жизнь будет.

— Значит, в Астрахань махнем? Добре!

— Ты тоже со мной? — обрадовался Никита.

— Ну неужели я тебя оставлю? И не надейся. Ты ведь тоже меня не оставишь, если Остерман тебя к себе заберет?

Никита громко расхохотался.

— Ну неужели я тебя оставлю? И не надейся! — передразнил Никита.

Сашка принес чарку доброй анисовой водочки, и они, распивая ее, решили вместе махнуть после Астрахани в Швецию.

Вскоре на милость российского императора стали сдаваться все города, прилегающие к Кавказу. Петр получил известие, что владетель Дагестанской области Абдул-Гирей добровольно покоряется их власти. А затем и глава Дербента просил покровительства русских, которые, вступив на берег Каспия, так удивляли местных жителей своим воинственным видом и оружием, что Петру легко было бы распространить свои завоевания далеко по берегу Каспийского моря, если бы войско его с переменой холодного климата своего Отечества на жаркий воздух стран кавказских не стало мучаться от болезней, которые с наступлением осени еще более усилились.

Сам государь почувствовал себя нездоровым. Итак, поход был окончен, и в начале ноября Петр уже возвратился в Астрахань, оставив в завоеванных местах столько солдат, сколько требовалось для удержания в покорности новых подданных.

По словам некоторых из разведчиков, Адам-оглы со своей шайкой головорезов подался в Черное море промышлять разбоем и пиратством.

Вскоре уже неслись слухи о том, что корабль Адама захватил и уничтожил несколько русских торговых судов. Это нанесло флоту немалый урон, так как суда везли особо ценные породы древесины для постройки брандеров и галиотов.

Император приказал немедленно изловить и уничтожить Адама. За его голову обещались огромные суммы золотом и поместье в придачу.

— Слышь, а Адам-то убег, — тихо осведомил Никита Шамхана.

— Знаю. Его трудно будет поймать, но за такие деньги многие кинутся его ловить, и скоро он исчезнет, — ответил Шамхан, когда они бродили по городу и его окрестностям в поисках родственников молодого кавказца.

Никита понял, что Шамхан говорит правду. Адама надо было ловить быстро и без лишней огласки. Теперь его напугали, и он мог надолго засесть где-нибудь. Но скрыться предводителю оставшихся бунтовщиков не удалось — его корабль был настигнут и потоплен одним из русских военных галиотов. Никому из разбойников спастись не удалось.

Сашка, как и многие русские воины, заболел, но уже в Астрахани, где его положили в лазарет, а Никита занялся поисками родственников Шамхана.

— Долго он еще там пролежит, — как-то сказал Шамхан Никите.

— Это еще почему?

— Его по-другому лечить надо. Я знаю как, но ты можешь мне не поверить, — сказал Шамхан.

— Я всегда тебе верил, поверю и сейчас, — сказал Никита.

— Еще когда я был года на два моложе, наш знахарь научил меня делать яды и лечить людей… — начал Шамхан.

— Ядом? — искренне удивился Никита.

— Да! Если все делать с умом и не перестараться, то некоторые лекарства, смешанные с ядом, могут вылечить очень много болезней, — серьезно сказал Шамхан.

— Так чего же ты раньше молчал? Ведь Сашка может в любой момент Богу душу отдать! — возмутился Никита.

— Не может, просто я думал, что ваши лекари действительно что-то умеют, а так Сашка еще долго проваляется с таким лечением, но можно и… — он не договорил и выжидательно посмотрел на Никиту.

— Я все понял! Мы вот что сделаем: дома ты приготовишь снадобье, а мы будем потихоньку приносить его в лазарет, идет?

— Думаю, что да, — сказал Шамхан.

Они рассказали об этом плане Сашке, который с радостью принял предложение друзей. Ему не терпелось скорей вырваться на волю, и он согласен был на все.

Дома Шамхан старательно и заботливо готовил снадобья, доводя Никиту до смертельной усталости, когда надо было искать то какую-то траву, то порошок, то еще какую-нибудь дрянь. И все же Никита преуспел в этом деле. Они вместе вылечили не только Сашку, но еще многих своих друзей.

Шамхан очень просил Никиту и Сашку не распространять слухи о его умении.

— Да я теперь и сам могу кого хочешь на ноги поставить! — гордо говорил ему Никита.