Дэл Ховисон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III Страница 29

— Но сегодня к ней и на милю никто не подберется, — продолжал вышибала. — Она с Блоком Токоматсу.

Дружелюбный вышибала ткнул толстым, как сарделька, пальцем в направлении столика у самой сцены. Столик занимали пятеро самых больших человеческих туш из всех, кого Санни доводилось видеть.

Блок Токоматсу был наполовину японцем, наполовину самоанцем из Милуоки. Он отбыл в коррекционном центре Марион Стэйт срок за убийство второй степени и не раз то тут то там упоминался как приверженец самого разного антиобщественного поведения.

Блок Токоматсу регулярно вышибал меланин из сотен местных братков — просто ради развлечения. Он раздавал тумаки, как Папа Римский раздает благословения на Рождество, и был самым настоящим Понтификом Праведного Гнева.

— Эй, Черный Супермен!

Санни обернулся к Номо, который соткался из воздуха, как нечаянный пердеж.

— Вот наша ручная сучка.

Ручная? Кого ты имеешь в виду?

— Подожди, — предупредил Санни.

Однако Номо уже вытащил мобилу и нажал кнопку.

— Йо, она здесь, в Шейкдауне. — Он дважды кивнул и отключился, глядя на Санни, как противник перед звонком. — Скарп говорит, что тебе лучше не облажаться, иначе я продырявлю твою задницу так, как должен был в том гребаном банке.

Давай, попробуй, — подначивал внутренний голос. — Сунься ко мне, и я тебе голову скручу, как цыпленку.

Санни нарисовал себе мысленную картинку, насладился ею и с сожалением заключил, что дело того не стоит. Ему нужно было закончить с этим и получить свои пять штук, но дело осложнялось пятью же быками за столиком у сцены.

— Я ее достану, — буркнул он, предчувствуя, что вечер добром не кончится. — И не пытайся выглядеть крутым, идиот.

Пока Номо пытался сообразить, как ответить на оскорбление, Санни решил подобраться поближе к черной кожаной громаде спины Блока Токоматсу.

За работу.

Джеймс Браун изощрялся в рифмах по поводу того, что он черный и гордится этим, изливаясь из обалденно дорогой системы стереоколонок. Диджей работал за пультом, микшируя треки и заполняя «Шейкдаун» грохотом хип-хопа. Санни чувствовал, как в такт двум разным ритмам вибрируют его внутренности: у столика Блока Токоматсу музыка была громче.

Ну и как мне протащить ее мимо этих самоанских громил?

У столика Блока вилась стайка самых привлекательных танцовщиц. Они слишком громко хохотали над шутками подручных Блока, висли на них и все равно строили лисьи глазки главарю.

А Токоматсу было плевать на холодную войну почитательниц, он зачарованно следил за каждым движением Хармони, отслеживая ее выход, как нервная шлюха — перспективного клиента.

И во что я впутался? — подумал Санни.

Хармони закончила выступление поперечным шпагатом, уцепившись руками за шест в паре метров над полом. Потом соскользнула на сцену, собрала ворох наличных и исчезла за кулисами. В зале зажегся свет, и мужская часть аудитории взорвалась аплодисментами.

Серебристый блеск за поясом одного из подручных Блока заставил Санни загрустить. А быстрый осмотр остальной самоанской компании только усилил нехорошее предчувствие.

Все со стволами, — заключил он.

Грубой силой здесь ничего не добиться.

Думай головой, мальчик, — сказал бы Шарки. — Не всякую драку выиграешь кулаками.

Санни стиснул зубы и закрыл глаза.

А через минуту свистнул ручку у проходящего мимо разини, нацарапал записку на салфетке и передал жутко некрасивой официантке, добавив двадцатку за труды.

Два трека спустя официантка вернулась, и Санни понял, что эта ночь будет еще хуже, чем ему поначалу казалось:

Дорогой мой придурок.

Сделай миру одолжение, вышиби себе свои дерьмовые мозги.

Придется по-плохому, — подумал Санни.

Ничего тебе не «придется», — отозвался Шарки в его голове.

Санни подождал, когда жуткая официантка вернется.

— «Джим Бим», чистый, — заказал он. — Двойной.

Еще несколько минут, и Санни уставился на высокий бокал чистого лекарства, наблюдая, как колышутся в такт басам из колонок кубики льда.

— С Рождеством, — сказал он, хотя на дворе был июль.

Залпом выпив, он поманил симпатичную кореянку из танцовщиц.

— Угостишь меня? — спросила девушка.

— Приватный танец, — буркнул он.

Поднялся на ноги, и лицо девушки просветлело.

— Ой, а ты большой, — сказала она.

А потом улыбнулась, поправила его воротник и повела в задние комнаты.

Коридоры оказались заполнены голыми женщинами и красным светом.

В углу, справа от Санни, две стриптизерши танцевали для клиента и его рыжеволосой подруги с тонкими, почти отсутствующими губами.

— Люблю рыжих, — сказал Санни. Хотя внутри у него ярился и бросался на прутья клетки зверь подсознания.

Жаль, что Флейка тут нет, — подумал он, вспоминая, как этот чертов пробойник свалил его апперкотом: рыжий шторм, задувший последнюю свечку на торте Санни Трубадура.

Будь он здесь, я скормил бы ему его собственное ухо.

Санни сел на красный бархатный стул, стриптизерша начала извиваться.

— Меня зовут Даглас, — сказала она. — Двадцать долларов за танец?

— О’кей.

Он вытащил купюру из бумажника и протянул ей.

Именно в этот момент мимо кабинки прошла Хармони.

Санни быстро вложил купюру в ладонь Даглас и встал.

— Эй, Геркулес, только без рук! — прочирикала она.

— Прости, Даг, — бросил Санни через плечо.

И в четыре шага пересек комнату, чтобы успеть перехватить Хармони у двери туалета. Она чуть не ткнулась в его грудь по инерции и подняла глаза.

— Чего?

Санни схватил ее за талию, забросил на левое плечо, обернулся и застыл: примерно два десятка фальшивых развратников загородили ему путь.

— С дороги! — рявкнул Санни.

Стриптизеры и клиенты прыснули во все стороны, как тараканы.

Одна девчонка закричала, вопль подхватили другие. Вышибала, раньше предлагавший брататься, блокировал выход.

— Стоять, ублюдок!

Санни ответил правым кроссом, который смел вышибалу с ног и вырубил раньше, чем туша коснулась ковра на полу. Трауб взялся за дело.

Двигайся, — приказал он себе. — Пошел-пошел-пошел.

Санни пинком вышиб дверь черного хода и выскочил на улицу. Женщина, висящая на его плече, по-прежнему не издавала ни звука. Она не дергалась, не боролась, не кричала.

Слишком испугана, — подумал Санни.

Когда Номо увидел, кто кого несет в его сторону, он уронил сигарету и одним прыжком оказался на водительском сиденье. Санни открыл заднюю дверцу, швырнул Хармони внутрь и нырнул за ней следом.

— Мать твою, Черный ты Супермен! Ты реально круто работаешь!

Веер пуль прошил правый бок «кадиллака». Санни обернулся: Блок и его подручные бежали к машине, стреляя на ходу.

— Быстрей! — заорал он.

Номо выжал газ, и «кадиллак» рванулся по Раш-стрит в сторону Стейт, оставляя черный хвост паленой резины и не считаясь со светофорами.

— Ты не туда едешь! Рифкин ждет нас на Вест-Сайд!

— Рифкину на фиг не нужен Токоматсу на его территории! — крикнул Номо в ответ. — Я отвезу ее в другое место!

Санни зажмурился, когда свет фар черного «мерседеса» Блока резанул по глазам. Адреналин выжег алкогольную дымку, окутывавшую мозг. Та боевая сосредоточенность, которая десятки раз помогала Траубу вышибать противникам мозги, прочистила Санни сознание в атавистической попытке спасти его задницу.

— Ты лучше гони так, словно у тебя яйца горят, — посоветовал он Номо.

— За меня не волнуйся, — крикнул Номо в ответ. — Лучше приглядывай за этой сучкой!

Но Хармони всего лишь смотрела на проносившиеся мимо дома. Номо, под матерный хор клаксонов, пробивал «кадиллаку» путь к скоростному шоссе. Паникующие водители били по тормозам, слышался грохот аварий, но «кадиллак» с визгом вписался на нужную полосу. Хармони начала разглядывать свои ногти.

Номо ударил по красной кнопке на руле, включая незаконный форсаж. Девяносто секунд такого впрыска вжали пассажиров в спинки кожаных кресел. Черный «мерседес» остался далеко позади, среди рычания моторов и грохота металла. Разбитые машины и испуганные горожане вскоре исчезли из виду.

— Он ошибается, — сказала Хармони.

— Что? — удивился Санни.

Она хмыкнула.

— Что мое, то мое.

Санни моргнул. И покачал головой, чувствуя, как горит огнем правая глазница.

— Ты его женщина? — спросил он, чтобы отвлечься.

Хармони прошипела сквозь зубы:

— Я ничья женщина, идиот.