Олег Мизгулин - Морок Страница 31

— Ну ты, бутон прокуренный! — в той же развязано-блатняцкой манере начал он. — Что-то кровь у тебя капает слабо. Может усилить её движение? — Вадька схватил его за подбородок, прицелился кулаком, делая вид, что не шутит.

— Братан, хватит! Всё! Не надо! — проблеял тот.

— Тамбовский волк тебе братан! Теперь ты понял, что с меня получать не будешь?

— Понял.

— А теперь слушай и передай всем! С этого дня, я вашу «кассу» прикрываю. Получать вы не будете ни с меня, ни с других, ни с кого! Это железно, веришь, нет?

Молчание.

— Я спрашиваю, веришь, что так будет?! — Заорал Вадька и пребольно пнул вожака под колено.

— Верю, бля, а-а-а! — завыл лидер «общака».

— А теперь, пошёл вон, и не отсвечивай здесь красным пятачком! Вы, тоже! — бросил Вадик, в сторону двум таким же подранкам.

Банда траурно поплелась восвояси.

— И узнаю, что собираете дань, — крикнул Вадик вдогон. — Сам вас встречать начну!

История эта быстро разнеслась по всей школе. В одночасье, Вадька стал популярен как никогда. Старшие классы здоровались за руку. Многие одобряли, другие косились. Но и те, и другие, уважали, бесспорно. Девочки, как бы впервые оглядели, доселе неприметного «героя». Многие ребята подходили, спрашивали, интересовались. Просили подучить паре-тройке приёмов. Вадик не отказывал. К восьмому классу, как снежный ком, вокруг него образовался костяк своих пацанов, где право первого и последнего слова, оставляли за ним. Сам-то он не лез в лидеры. Ну, уж коли, в пацанской среде уважаются супермены, пришлось тащить это бремя. Хотя, нравилось капитанить, чего уж скрывать.

Вадим по прошествии годков, много чего перепробовал в спорте. Походил по кружкам, по секциям. Увлекался дзюдо. Потом попробовал себя в боксе. На заре девяностых, с шумом ворвались в российскую глубинку экзотические виды боевых искусств. Каратэ, айкидо, таэквондо — всё, что раньше считалось запретной темой, сейчас было распиарено на каждом углу. Вадим вкусил и это. Каратэ показалось слишком динамичным и лобовым. Много блоков и мало уходов. Рассадник гематом. Айкидо показалось близким и почти родным. Всё как у дедушки: те же уходы, плавные движения рук, захват бьющей кисти, вывод из равновесия. Вот только в спорте айкидо было не агрессивным. А улица такой подход не признавала. Хотя, Вадим слышал от кого-то, что на родине этого искусства, есть как вариант, жёсткое айкидо, боевое. Может быть. А вообще он обратил внимание, что все единоборства, похоже перекликаются во многом, и не секрет, что веками кто-то из народов вырабатывал свой стиль, а кто-то привозил из-за океана. Что-то добавляя, что-то отбрасывал, и получалось своё «исконное». Кто у кого спёр, история отмалчивается. Главное, что вынес Вадим из всей кутерьмы: ни спортзалы, ни татами, ни ринги не сулят полной гарантии безопасности в уличных перипетиях. Там где работа на очки и существуют правила, не может это быть надёжным и обещающим средством, случись что. Слишком разные они. Спорт и улица. Просто небо и земля.

Помимо спортивных забав, Вадим увлекался парашютным делом. Шёл призывной возраст, и ему, как и многим юношам, хотелось пополнить ряды ВДВ. Дедушка положительно посматривал на его позицию. Парень не искал уклона, а хотел служить. Это являлось признаком мужского начала. После объявленной перестройкой гласности, газеты все посрывались освещать нарывы и язвы общества. Особенно досталось армии. Коррупция, воровство, пьянство в рядах Вооружённых Сил — стало обличительным материалом в газетных полосках тех лет. Отдельно посвящалось теме неуставных взаимоотношений в солдатской среде. Газетчики в один голос уверяли, что нет ничего страшнее, чем служить в Советской Армии, а после девяносто первого, уже в Российской. Описывались отдельные случаи издевательств над молодыми военнослужащими, доведения их до самоубийства, а телевидение в довершение, бесцветно доносило с экрана о дезертирстве того или иного солдата с места дислокации воинских частей. Матери перестали доверять армейским чинам. Страх поселился в их душах. Отдать сына в армию, стало считаться — потерять его, или получить в искалеченном виде. Сама молодёжь заметно приуныла, а число уклонистов угрожающе разрослось. «Закосить» стало популярным в среде допризывного возраста, военкоматы пустели, ощущался недобор и этому факту немало способствовал «чёрный пиар» информационных служб.

Глеб Анатольевич не мог однобоко судить о тех явлениях, что происходили в армейской среде. Он считал: во все времена находилось место бесправию и беззаконию. Только раньше не шибко гудели об этом. Армия, он полагал, есть определённый отрезок пути, начинённый испытаниями. И чтобы сформироваться, мужчине требовалось его пройти. За Вадика он не переживал. Пропасть ему там не даст отлитый характер, кирпичики которого, он сам мостил. Да, и потом, не на войну же уходит. С Афганистана войска вывели, других горячих мест вроде как нет. Глеб Анатольевич и предположить тогда не мог, что его внук, Вадим Зорин, благодаря роковым событиям, угодит именно в самую горячую, самую кровавую точку планеты.

ГЛАВА 2

Их привезли в Рязанскую учебно-полковую часть имени Дзержинского. Как и мечтал Вадим, его «выкупил» старший прапорщик ВДВ, и он уже заранее грезил об учебных тревогах и прыжках с самолёта. Именно такой представлялась ему элита, именно так она преподносилась с экрана, в передачах «Служу Отечеству!»

Дед, понятно напутствовал на прощание, обнял перед автобусом.

— Давай, Вадя! Служи и приходи! То, что достойно пронесёшь эту ношу, не сомневаюсь.

Дух в тебе крепок, тело справно. А решение принимай, как совесть позволит. Ладно, не буду много трендеть. Ты же взросел уже. Как воротаешься, соберём «дорогу» и в тайгу! Посидим у костерка. Как обоснуешься, напиши!

До этого, с вечера, посидели хорошо. Собрался тот самый костячок, из постоянных ребят. Дед выставил кедровую наливочку под жаркое, заправленное зеленью и белыми грибами. Проводы гремели допоздна, а потом ещё на улице под гитару орали. Надо думать, соседи были «в восторге». Ну, да ничего. Ведь не каждый день в армию уходят.

Первые два дня Вадим трудно привыкал к вечно орущим сержантам, требующим уставной субординации во всём. Даже, чтобы войти в умывальник, рядовому, узрев там лычки на погонах, требовалось в уставной форме испросить разрешения на вход. То же самое касалось всех помещений, будь то Красный уголок или бытовка. Чтобы отлучиться по естественным надобностям также требовалось разрешение. От этих постоянных окриков и приказаний, у Вадима гул стоял в голове. Он терялся до отупения. Впрочем, это происходило со всеми призывниками, и в общем муравейнике это было неприметно. Отбой приносил неземное наслаждение, и ночь ещё как-то выравнивала армию с «гражданкой». Но сон мигом разлетался от дикого крика дневального: «Рота, подъём!!!» и начинались скачки по новой. День начинался с утренней пробежки, обязательной зарядки, причём в этот комплекс входил, любимый сержантами «гусиный шаг». Это образная ходьба на корточках, непременным условием которой, является сложенные за головой руки. Уже на второй минуте колени отказываются слушаться, с уст, со стонами вперемешку слетают ругательства. А командиры, сквозь улыбочку покрикивают:

— Разговорчики… Что-то невесело двигаемся. Устали? Тогда отдыхаем! Упор лёжа принять! Пока отжимаетесь, отдыхаете. Делай — раз!

И с садистской медлительностью:

— Два-а-а! Ра-аз! Ну-ка, задницы опустили. Опустили, я сказал! Два-а-а!

После такого отдыха снова «гусиный шаг». Наконец, турники, брусья.

После чего, заряженные бойцы строем шли на завтрак. Дальше по расписанию: строевая на плацу, либо политинформация. Предпочтение естественно отдавалось второму.

После недельной муштры, Вадим втянулся в армейский уклад. Приказные формы обращения его больше не угнетали. Он стал одним из всех, тянущих лямку нелёгкой службы.

Со второй недели пошли полигоны. Гоняли немилосердно. Полосу препятствий проходили не все. Упавших и обессиленных тащили свои же. До конца.

После принятия торжественной присяги новоиспечённые бойцы получили доступ к оружию. В частном порядке изучению подлежал знаменитый автомат Калашников. Как вариант рассматривались: пулемёт РПК и снайперская винтовка Драгунова (СВД). В обязательную программу входило: техника выполнения приёмов с автоматом включительно работа со штыком, сборка, разборка, чистка и смазка.

Всё, что касалось оружия, Вадим боготворил. Ещё с дедушкиного ружья, он полюбил запах пороха. А здесь волшебный звук затвора вообще приносил ему небывалые ощущения. Ему нравилось в армии всё больше и больше. Даже ненавистные сержанты, уж не казались ему монстрами.

Стрельба по мишеням, одиночными, из АКМ показала отличнейший результат Зорина.