Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ] Страница 31

— Убери с вешалки свою одежду и спрячься в спальню! — приказала старушка, а сама, кряхтя и охая, поковыляла в сени отпирать входную дверь.

Лязгнул засов, послышался сдавленный шепот, затем шарканье Евдошкиных тапочек.

Через миг порог светелки переступила женщина в темном кожаном пальто и сразу наклонилась, чтобы снять сапоги. Бабка подскочила к подоконнику, достала из-за шторки пол-литровую банку с пшеницей, в которую был воткнут огарок толстой парафиновой свечки, поставила на стол и чиркнула спичкой. Указав гостье на топчан, пошла в угол к лампаде, зажгла и ее. Затем щелкнула выключателем, и комната погрузилась в зыбкий полумрак.

— Так-то оно лучше будет! — проговорила Евдошка и, смиренно сложив руки на животе, встала перед посетительницей. — Так что у тебя за дело ко мне?

— Беда у меня, бабушка! — послышался в ответ печальный вздох.

Архелия стояла у приоткрытой двери и видела, как Зоя Дмитриевна вытерла ладонью мокрые от слез глаза.

— Беда? — переспросила старушка. — Но ведь ты получила то, что хотела. Получила?

Математичка закивала головой.

— Близость с мужчинами тебе приятна?

— Я только и думаю, что о ней, — призналась гостья, шмыгнув носом. — Просто сгораю от желания…

— И теперь, как я понимаю, ты пришла насчет мужа? — усмехнулась бабка.

— Сергей хочет развестись со мной! Домой не является, не знаю, у кого он и ночует! — запричитала Зоя Дмитриевна. — Одна надежда на вас!

— А как же вы так с Иванычем не убереглись, что вас застукали прямо за грешным делом? — осведомилась Евдошка, закуривая.

Учительница смущенно опустила голову.

— Увлеклись…

— Иваныч этот, он как мужик-то хоть хорош? — в голосе старушки улавливалась ирония. — Или так себе? С виду вроде неказист…

— Нетерпеливый… Горячий… — посетительница облизала пересохшие губы и с мольбой взглянула на хозяйку дома: — Можно что-то сделать с Сергеем, как-то вернуть его?

— А чего ж? Вернем! — пообещала бабка. — Это дело нехитрое.

— Правда? — повеселела математичка.

В этот момент Архелия явственно увидела, как из-под стола появилась мохнатая рука и легонько хлопнула Евдошку по ягодицам. Та вздрогнула, отошла в угол, к образам, постояла там, как бы к чему-то прислушиваясь. Затем, с кривой ухмылкой, обратилась к Зое Дмитриевне.

— Ты, милая, как и в прошлый раз, раздевайся догола да ложись на топчан животом кверху!

— Это необходимо? — учительница смущенно повела плечом. Потом поднялась и начала быстро снимать с себя одежду.

Пока гостья разоблачалась, старушка вышла в сени и вернулась оттуда с маленькой стеклянной бутылочкой из-под водки. Вынула затычку, поднесла к носу, понюхала и протянула женщине:

— Отпей, милая! Хорошо отпей!

Та послушно поднесла к губам бутылку. Поморщившись, сделала несколько глотков.

— А теперь ложись! — бабка резко вскинула руку, вроде как вознамерилась поправить растрепанные волосы на макушке у математички, но вместо этого дотронулась пальцами до кончика ее носа, что-то шепнула и торопливо отошла в сторонку. Затем покрутила в воздухе ладонью, будто демонстрируя невидимый браслет на запястье, и уронила руку вниз — она, как плеть, безвольно упала Евдошке на бедро.

Даже при мутном свете лампады и единственной свечки, Архелия увидела, как вдруг преобразилось лицо Зои Дмитриевны — его черты расслабились, губы приоткрылись, а глаза стали недвижимыми. Она улеглась на диван, широко раздвинула бедра, вздохнула на полную грудь и, как показалось девушке, уснула.

— Доволен, срамник? — с укором спросила старушка, непонятно к кому обращаясь.

И тут Архелия заметила посреди комнаты немного размытый, мутно-серый силуэт какого-то коренастого, кривоного и низкорослого существа, смахивающего на обезьяну. Оно метнулось к топчану, секунду постояло и навалилось на математичку. Та вздрогнула, непроизвольно взмахнула рукой и застонала. Потом приподняла плечи, запрокинула голову, из ее маленького рта показался кончик красного языка.

Полупрозрачное существо то резко вздымалось над распростертой женщиной, то вплотную приникало к ней. Было слышно его тяжелое сопение и тихое, неразборчивое бормотание. Зоя Дмитриевна вскоре замотала головой, закусила губы, стала вилять бедрами, стонать и вскрикивать. Затем она вдруг сильно напряглась, издала громкий вопль и мгновенно расслабилась.

Рядом с топчаном стояла Евдошка и криво усмехалась.

Существо медленно сползло на пол, затем поднялось на четвереньки и застыло, низко опустив свою большую лопоухую башку. Но уже через пару секунду, что-то ворча, полезло под стол. И сразу же от входной двери отделился такой же мутный силуэт другого обезьяноподобного монстра. Он был поменьше ростом, длиннорукий, тонконогий, зато раза в полтора шире в плечах. Монстр подошел к топчану, довольно зачмокал, захихикал и живо улегся на учительницу. Та снова сладострастно застонала и сильно напрягла бедра. По ее бледному, вспотевшему лицу пробегали судороги.

На этот раз все закончилось гораздо быстрее.

Существо вскочило с топчана, бросилось к порогу и, охнув, растаяло, как облако дыма.

Архелия, стояла ни живая, ни мертвая у приоткрытой двери спальни и судорожно хватала ртом застоявшийся воздух.

Евдошка не торопясь взяла тряпку, смочила ее водой, полив из ковшика, и тщательно вытерла бедра и низ живота Зои Дмитриевны. Та лежала, не шевелясь, и хотя ее глаза были широко открыты, казалось, что она крепко спала.

Старушка встала у ее изголовья, начала потряхивать плечами и монотонно читать какое-то заклинание. Читала недолго. Вернулась к столу, закурила. Потом подошла к математичке, ухватила за плечо:

— Просыпайся, милая! Вставай да одевайся!

Женщина встрепенулась, провела ладонью по своим щекам и, поднявшись, присела на топчан.

— Бабушка, что со мной было? — спросила тихим, но каким-то радостно-торжественным голосом. — Я спала?

— Спала, милая! — подтвердила бабка. — Крепко спала.

— Не пойму, что со мной, — учительница поднялась, сладко потянулась и начала одеваться. — По всему моему телу разливается блаженство… Мне так хорошо…

— Так и должно быть! — кивнула Евдошка. — А теперь спокойно отправляйся домой и жди своего супруга. Он вот-вот появится дома.

— Сергей вернется домой? — глаза Зои Дмитриевны влажно блеснули и засветились счастьем. — Он простит меня?

Старушка бросила окурок в ведерко с углем, стоявшее под печкой, и ухмыльнулась:

— Он уже простил!

Одевшись, математичка положила на стол несколько купюр.

— Спасибо вам, бабушка!

— Не за что! — отмахнулась та. — Ты только, смотри, впредь будь осторожна! Старайся, чтобы больше никто тебя нигде не застукал за срамным делом.

Учительница стыдливо опустила глаза и вышла в сени, следом за ней — Евдошка.

Архелия выскочила из своего укрытия и хотела присесть на топчан, но увидела на нем, прямо посередине, большое мокрое пятно…

— Как это все понимать? — недоуменно спросила она бабку, когда та закрыла дверь за гостьей и вернулась в светелку. — Неужели эти совокупления были необходимой частью обряда?

— Что ты! — от души засмеялась Евдошка. — Просто Кузьма шепнул мне, что ему очень приглянулась молодка. Пришлось ублажить его. А как иначе? С ними нужно дружить…

Девушка не стала уточнять, с кем именно, вместо этого упавшим голосом поинтересовалась:

— А кто был второй?

— Второй? А! Да то приятель Кузьмы — Смагляй, — спокойно пояснила старушка, застилая топчан старым верблюжьим одеялом, покрывавшим до этого большой деревянный сундук под образами. — Они просто не разлей вода.

— Но разве можно вот так, бабушка? — Архелия неодобрительно посмотрела на Евдошку. — Зоя Дмитриевна пришла со своим горем, а ты…

— Конечно, можно! — отрезала та. — Почему нет? Если хочешь знать, эта твоя Зоя, хоть и не осознанно, получила большое удовольствие. Вряд ли что-то подобное будет еще у нее в жизни…

Включив свет, они погасили свечку и лампаду и сели пить чай с блинами и бузиновым вареньем.

Когда девушка уходила домой, бабка сообщила ей, что собрание ведьм назначено в ночь с первого на второе января.

На следующий день — последний в уходящем году — были назначены похороны Маньки. Ни Архелия, ни Евдошка на них не собирались.

Но часов около двенадцати во двор Гурских прибежала молодая соседка Сысоевых Томка Калюжная.

— Лия, помоги, ради Бога! — стала просить она. — Нужна грузовая машина, чтобы отвезти гроб с телом на кладбище. Потому что нести его некому, все отказываются. Говорят, далеко, а дорога скользкая…

— Хорошо, я сейчас позвоню Костику Беспалому, скажу, чтобы он взял на машдворе один из наших грузовиков и подъехал к Сысоевым, — пообещала девушка. — Если вдруг Костика нет дома или он уже выпивши, то подъедет кто-то другой.