Олег Мизгулин - Морок Страница 33

Поддержка в армии — не пустой звук, и с того времени, Валька приклеился к плечу Зорина, не отставая от него ни на шаг. Общество тульского паренька не тяготило Вадима. Парень был разносторонне развит и любил потравить истории о своей насыщенной гражданской жизни. Вадим и сам был не против отвлечься разговором от тягот и лишений суровой службы. Разность мнений в чём-то, их споры и разногласия не могли явиться причиной скорого отчуждения. Скорее наоборот, полярность полюсов их притягивала. Как у Пушкинских героев, Онегина и Ленского. Вот и сейчас…

— Ты слышал, о чём «учебка» кричит?

— Слыхал! И чё, здесь такого… по-моему, пустой трёп. — Заявил Вадим. — Всегда на случай локальных конфликтных ситуаций имеются специальные подразделения, типа «Альфы», там «Омега». Спецназ короче… А то, что говорят… Знаешь. Говорить, могут всякое. И про то, что кур доят.

— Дурила, ты, Вадич. «Альфа» у нас работает по террористам. Заложники — их профиль. Бунт на зонах… Спецназ у нас вольнонаёмный. Ему платить надо. А откуда, в стране, лишние деньги? Они же все у депутатов плотненько карманы оттягивают. Проще решать проблему бесплатной, дармовой солдатней, что они и делают.

— По-моему, ты сгущаешь краски. Ну, даже, если и собирают такие команды, так опять же на добровольных началах. Никто тебя, силком не потащит воевать — Сказал Вадим, дорабатывая иглой подшивку на кителе, и перекусывая нитку.

— Ну, это, пока может быть, добровольно. — Протянул Бравин. А получится так, что, всех начнут мести без разбора. На войне, как на войне.

— Да какая война, Валёк? С дуба рухнул? Там вопрос трёх дней. Дать по соплям бунтующих чеченцам, и восстановить свой статус-кво. Я вот, честно говоря, даже хотел бы проверить себя в настоящей боевой обстановке.

— Ты чё, Вадич! Чечня — это второй Афган. Там не всё так просто. А ты… Воевать. Перекрестись лучше, чтоб миновала чаша сия.

— Да ну, тебя! — Отмахнулся Зорин. — Что, ты мне, мамка родная?! Лечишь меня на тему: хорошо и плохо. Сам смотри за собой! А то вон, гляжу, при осмотре иголок не хватает. Ешь ты их, что ли? Не надоело от сержантов тык получать?

Их споры всегда заканчивались шутливым переругиванием, но это только укрепляло их дружбу.

Пошёл второй месяц их пребывания в учебном центре. Через месяц с небольшим, их всех должны будут, раскидать по действующим частям. Кого куда. А пока начался следующий этап прохождения курса молодого бойца. Этап этот был связан с небом, и определял принадлежность бойца к элитным подразделениям ВС: голубым беретам. Парашютное дело, как предмет изучения включал в себя базовый объём теоретических знаний. Незначительный объём, состоящий из перечня основных инструкций. Зато практикой их дрочили до рези в глазах. Особое внимание уделяли правильной укладке парашюта. Железным правилом вбивали в голову: неверно сложенный парашют — это смерть твоего товарища. Ответственность за неракрытие его в воздухе лежало на том, кто собирал его с вечера, для группы, уходящей в небо. Предстояли скоро вылеты с первым десантированием. И хотя, у Зорина первые прыжки остались на «гражданке», он, тем не менее, волновался как по первой. То было там, а это здесь. Там парашют при прыжке раскрывался автоматом, исключая свободное падение, а тут всё иначе. И раскрываешь купол сам, рывком кольца. А если что-то, не дай бог, какая либо неисправность, или уложили тяп-ляп, то пиши, пропало. Костей твоих не соберут. Конечно, предусматривалось наличие резервного комплекта. Но с этим тоже, не всегда проходило. Если суждено разбиться, то, как правило, всё будет клинить и запутываться. От судьбы не уйдёшь.

Первый вылет — есть первый. Боязно и стрёмно. Хотя укладывали не свои, а профи, мандраж всё же поигрывал в жилах. А вот Валька спокоен как удав. Ещё бы. У Вадима всего восемь гражданских прыжков, а у него целых семнадцать. Есть разница.

Их отвезли за шесть километров, от расположения учебного центра. Там находилась взлётная полоса, а ещё чуть дальше, километром к югу — поле, специально отведённое под высадку десанта. Покуда тряслись в грузовике, лица у ребят были сосредоточенно хмурые. Чувствовался внутренний напряг каждого, энергетика общей подавленности располагала к молчанию. Однако это никак не распространялось на Валентина Бравина. В машине он не умолкал, дёргая разговорами, то Зорина, то остальных. Вспоминал чего там, какие-то анекдотические случаи из его прыжковой практики, сам же смеялся над этим, призывая к общему веселью. «Не боится, что ли? — Раздражённо думал Зорин. — Или рисуется перед всеми? Дескать, всё по барабану…» Сам Вадим был скован ожиданием. Самолёт набирал высоту, а время бешено приближало момент истины. Говорят, а Вадим убедился, не зря говорят, что в первом прыжке, страшно, оттолкнувшись, сделать шаг. Шаг навстречу открывающейся бездне. И страшна вовсе не высота. Страшно до паники, потерять точку опоры, ощущение тверди под ногами. Это базовый страх Вадим оставил на «гражданке». Сейчас же боялся только одного: раскроется ли парашют.

Звуко-световой сигнал резанул по самому сердцу.

— Пора-а!!! — Проорал сквозь шумовую завесу старлей Ефимцев. — Инструкции все помнят?!!

Вопрос прозвучал риторически, поскольку, не дожидаясь ответа, Ефимцев рывком отбросил дверцу лазного люка. Ветер бешено ворвался внутрь салона, выдувая последние страхи.

— Первый! Пошёл! — Отмахнул старлей.

В раскрывшейся зев нырнул Валька. Сделал это легко и просто, словно уходил с гостей.

— Второй, пошёл!

Прыжок. Третий десантируемый, заметно замешкался, но с подачи уверенной руки старлея, все же исчез в проёме.

— Четвёртый?!

Вадим шёл пятым. Чувство страха сменило сосредоточенность.

— Пятый! Пошёл!!

Вадим заученным движением, оттолкнулся навстречу, хлестающему в лицо, ветру. Рёв самолёта растворился в вышине над головой. Вадим раскинув руки, падал, рассекая встречный поток воздуха. Нарастающий шум в ушных раковинах, говорил о том, что тело набирает скорость.«…Четыре…Пять…» — Считал Зорин, в унисон ударам сердца. На счете «семь» рука дёрнула кольцо, высвобождая в парашютном ранце сложенную парусину. Ранец щёлкнул и характерный хлопок известил, что раскрытие произошло без сюрпризов. Стропы расправились в натяг, и могучий воздушный поток в сию секунду расправил смятую материю, превращая её в красивый, раздутый ветром, парашютный купол. Тело, опутанное подвеской, дёрнуло вверх, наполняя всё внутри радостью и чувством восторга. «Всё! — Облегчённо расслабился Вадим. — Не так был страшен чёрт, как представлялся». Теперь он знал, что следующие прыжки пойдут конвейером, в лёгкую, без мандражных терзаний. Это ведь как у начинающих акробатов. Если первый кульбит — через голову назад получился, то и следующие прыжки будут спокойные и чёткие. Ну, а если неудачен был дебют, да ещё травмировался при этом, то не быть тебе акробатом никогда. Память не даст…

Предыдущая четвёрка рассыпалась внизу белоснежными кругляшами. Валька, похоже, заканчивал спуск. «Уверенно ушёл, без тревоги в лице. — Вспомнил Вадим о его прыжке. — Даже не думал, что Валёк такой отчаянный». Потом, конечно, Вадим узнал о причине Валькиного бесстрашия. У Вальки, дядя работал на лётном, и поэтому парень, помимо учебных парашютов-самовскрыток, пользовал иногда настоящие. Учебная бутафория ему наскучила, Валентин поймал себя на том, что «прётся» по свободному падению. Изучил воздушные элементы и расчётное время затяжного пребывания в воздухе, без купола. С небом он был на «ты», и Зорин, много чему мог у него поучиться. А Валька и не отказывал ему в интересующей информации. Ему и многим, он отличник показательных прыжков, советовал, рекомендовал, поучал. Штатный инструктор, когда Бравин шёл с командой в небо, мог не беспокоиться за исход вылетов

Вся учебно-армейская круговерть, со всеми парашютами, полигонами, кроссами, показавшаяся Зорину сплошной мукой, теперь как бы устаканилась, отложилась в его мозгах правильно по полочкам, и являла на сегодняшний день привычно знакомую схему. Схему, наработанную по часовым режимам и крепкой дисциплиной. Так бы, верно и продолжалось, если бы однажды, после январских праздников, размеренность армейских будней не была нарушена приездом в учебную часть полковничьей машины. Прибытие состоялось вечером. Полковник отужинал в офицерской столовой и ушёл с чем-то важным в штаб. А на утро следующего дня были отменены все занятия по прикладным дисциплинам. Сержантскому составу было приказано разместить личный состав в Красном уголке и занять его чтением газетных подшивок, до особого распоряжения. Кто-то болтал, что приехал «покупатель», но по срокам выходило рановато. «Учебка», ещё не выработала всего объёма, хотя кто знает, что там решили…

А потом, в часу десятом, на плацу была выстроена вся полковая часть учебных рот, включая всех офицеров от прапорщиков до подполковников. Слово взял заместитель по воспитательной работе с военнослужащими, майор Трязонцев. Усиленный микрофоном голос замполита вещал с фанерной времянки, сколоченный под подиум-трибуну: