Владимир Васильев - Душа освобожденная, или Бессильные мира иного Страница 4

Вдруг послышались патетические раскаты органа. Бах… тиби-да-ах… Наслушался я его и в соборах, и в записях. Нравилось нам с женой воспарять этак… Пошел на звук. Недолго шел — расступился туман, образовалось громадное светящееся пространство вроде внутренней поверхности шара, по которому под музыку воспаряли или парили на облакоподобных крыльях белоснежные человекообразные летуны без одежд и первичных половых признаков. То ли андрогинны в бесполом варианте, то ли андроиды летучие, то ли ангелы. Облачка без штанов… Красиво у них получалось под музыку. Не как стрижи шастали «вжик-вжик», а в соответствии с гармонией и вдохновением. Залюбовался я пространственным балетом. А в центре сферы за большим пультом, как у органа, сидел крупный седовласый и седобородый мужчина атлетического сложения в белом фраке и, неотрывно глядя на пюпитр, непрерывно перебирал клавиши и педали органа. Со всех сторон сферы летели белые листочки и друг за дружкой ложились на пюпитр. Сначала я думал, что это снег идет или белые перышки с ангелов осыпаются, но, подойдя поближе, обнаружил, что это нотные страницы. Их извлекали из пространства летающие существа и направляли по адресу. А Органист исполнял музыку, на них написанную. Выходит, не танец это был, а работа… Красиво работали летуны!..

По мере того, как я приближался к пульту, Музыкант переключал взгляд с нотных листов на меня, и, когда я встретился с его взглядом, то и сам чуть не взлетел рядом с ангелами. Только я был разноцветный, как попугай, и нарушил бы их благолепие. Да Органист и придержал меня взглядом, не отпуская и не прерывая при этом своей игры.

— Здравствуй, Вечный Скиталец! — приветствовал он меня. — Да забрезжит пред тобою цель!

— Здравствуй, Музыкант, кто ты? — ответил и я.

— Я — тот, кого нет, и тот, кто всем нужен, — объяснил он загадкой и сопроводил ответ аккордом.

— Тогда ты не можешь не существовать, — сказал я. — Тот, кто всем нужен, материализуется.

— Я и есть, но здесь, а не там, где меня желают видеть, — грустно улыбнулся он, словно извиняясь. — Вот — отвечаю на мольбы страждущих, — показал он движением головы на нотные листочки и извлек из органа удивительной красоты звуки.

— А там тогда кто? — удивился я.

— А это тебе лучше знать, — вздохнув, ответил он. — Ты — часть, а я — продукт…

Я не совсем понял, что он имел в виду, но начинал догадываться.

— Ты никогда ни о чем не просил меня, ибо не верил, — продолжил он. — Не хочешь ли попросить сейчас?

— Пусть тем, кого я любил, и кто меня любил там, будет хорошо, — не задумываясь, попросил я. — Облегчи их страдания и научи радоваться мгновению всю оставшуюся жизнь. Ну, и привет от меня… Только чтоб они не испугались…

— А для себя?

— Это и есть для себя, — улыбнулся я. — Разве я еще не обрел все?

— Все еще никто не обрел и нескоро обретет, — кивнул он. — Но ты прав: ты имеешь больше, чем я могу тебе дать. Иди с миром и вспоминай обо мне… Впрочем, ты не умеешь забывать.

Я сделал шаг.

— Стой, — окликнул он.

Я обернулся. В его глазах было столько тоски и… мольбы.

— Ты не хочешь поменяться со мной? — с надеждой спросил Органист.

— Нет, — прикинув перспективы, ответил я. — У меня всегда было плохо с музыкальным слухом. Да и разве это возможно?

— Иногда да, — кивнул он. — Ты — одна из возможностей…

— Нет, — более решительно отказался я. — Это нечестно: не верить там и стать здесь. Это было бы издевательством над теми, кто верит. Они тебя создали, они пусть и решают твою судьбу. И свою заодно, как я понимаю.

— Иди, — согласился он. — Да наполнит тебя гармония мироздания!

Ангелы подхватили меня под грешны рученьки и вынесли к границе Сферы. Подтолкнули слегка в спину, а там я и сам дорогу обрел. Некоторое время еще доносились отголоски органа — мольбам несть числа…

Мне показалось, что путь мой в Астрале подходит к концу. Даже почувствовал, что волен покинуть сию юдоль несбывшихся надежд, но нечто меня еще удерживало здесь. И я упрямо шел сквозь туман.

На самом деле, я знал, что меня удерживает, но боялся признаться в этом себе. Не предполагал, что исконно мужская трусость останется при мне и в мире ином… Но здесь, в Астрале, я еще не вполне солитон, еще мужчина, хоть и виртуальный. Интересно, виртуальные дети у виртуальных мужчин и женщин родятся? Воистину — неистребимая козлиность!

Свершение в моей воле. Но я все не мог решиться, боялся увидеть не то, на что надеялся. Шел и шел сквозь туман, шел и шел…

И разверзся туман, и воссияло солнце, хотя по логике ему здесь неоткуда было взяться. И на пороге нашего дома меня встретила Она — жена моя возлюбленная, но не в том возрасте, в каком я ее оставил, а в каком встретил — юная, прекрасная, полная светлых надежд и веры в счастливое будущее со мной. Не думаю, что сбылось больше одного процента ее великих планов, но мы любили друг друга до самого конца. Моего. А разве сейчас все кончилось?.. Она протянула ко мне руку, и я понял, что если сейчас войду в этот дом, то уже никогда из него не выйду.

А зачем мне выходить? Для каких-то гипотетических вселенских целей? Кто их ставил и какой в них смысл? Не есть ли этот вселенский смысл и его цели — иллюзия? Иллюзия бессмертия и бесконечного круговорота жизни. Не есть ли истинная цель — этот дом и наше единство в нем до скончания веков?..

Сильно-сильно защемило сердце. Я протянул руку, наши пальцы встретились… Соло скрипки!.. Струнные рыдают… Сердце трепещет… Душа поет… Вот оно — райское блаженство!

Но что это? После моего прикосновения с Ней стало что-то происходить: сначала будто туманом легким подернулась, потом стала полупрозрачной, а затем черты Ее и фигура принялись изменяться. Как в кино — эффекты компьютерной графики. Руки мои, естественно, упали по швам. И перед моим изумленным взглядом проявилась моя Последняя Любовь, которая печальная черта и отчаянный прыжок из бренности в бессмертье… Похоже, допрыгался…

— Не ожидал? — спросила она.

— Надеялся… — ответил я. — Очень хотел встретить вас обеих. Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В жизни так не бывает, только в мечтах.

Она улыбнулась и превратилась обратно в Первую Любовь. Та мне тоже загадочно улыбнулась. И опять вернулась в облик Любови Последней. Я хмыкнул. Женщины любят такие игры. Морочить нам голову — их любимое развлечение.

Теперь Последняя Любовь протянула мне руку. Я принял ее с волнением.

— Входи же, — пригласила Она. — Там ждет тебя сын.

От неожиданности я отдернул руку. Какой, вашу Машу, сын?! У нас не было сына!.. Я о нем только мечтал, но не мог позволить себе такой роскоши на склоне лет. Хорош бы я был, оставив его сейчас сиротой!.. У меня только дочь, взрослая…

— Как-кой сын? — спросил я вслух.

— Наш, — ласково улыбнулась Она.

Мои ноги вросли в землю или в туман, и я не мог сделать ни шага.

— Пусть… он… выйдет… — пробормотал я умоляюще. — Я… не могу…

— Сына-а, — позвала она, не называя имени. — Иди сюда! Папа зовет…

Пауза была хорошо выдержана, а потом Он появился сразу — возник в дверях. Мальчонка лет пяти. Когда успел? В чистом костюмчике: рубашечка, шорты, сандалики. Возник и уставился на меня вопросительно. Ну, и глазищи!.. Только в кино крупным планом снимать. И, главное дело, не мигая, смотрит. Минуту, может, две в гляделки играли. У меня даже глаза от напряжения заслезились. Я узнал его — точная копия меня в таком возрасте. Будто с моей детской фотографии сошел. Правда, одежка другая, по нынешней моде. Вопросительно и укоризненно смотрел на меня сын. В чем я провинился-то?

— Ну, входи, входи, — ласково подталкивала меня в спину Последняя Любовь, она же, как чувствовал, и Первая.

Возможно, я и вошел бы, но ноги так и оставались вросшими в то, на чем я стоял, а взгляд сына уперся мне в глаза и, казалось, отталкивал меня.

Он прав, вдруг отчетливо осознал я. Женщины добры, ибо любящи, им не понять.

Я протянул руку, желая похлопать сына по плечу, он отстранился. Молодец — настоящий мужчина.

Я вздохнул и сказал:

— Прости меня, сын, прости за то, что не дал тебе жизнь…

И увидел по его глазам, что он понял меня. А простить? Такое разве можно простить?! Я и не надеялся.

— И вы простите, любимые, — повернулся я к Женщине своей мечты. — Мне пора, труба зовет, Мальбрук в поход собрался… Вам нужен другой, он там, в доме, ждет вас. Он от мира сего, а я — от другого. Спасибо, что вышли проводить меня.

Женщина молча обняла меня, перетекая из одного облика в другой, от чего тело ее казалось пульсирующим и удивительно ласковым.

— Возвращайся, — прошептала она мне на ухо. — В этом доме тебя всегда ждут.

— Я знаю. Но я и не ухожу, лучшая моя часть остается с вами. Говорю же: он уже там, в нашем доме…

— Да, — кивнула она и прощально горько-грустно поцеловала меня в губы. — Но ты нам нужен весь… Мы будем ждать. Иди…