Камиль Фламмарион - Неведомое Страница 44

Издавна сложилась такая поговорка: когда мысли людей усиленно заняты кем-нибудь отсутствующим, про него обычно в шутку говорят: «У него, должно быть, в ушах звенит». Может быть, эта поговорка основана на телепатических явлениях вроде моего случая?»

Такие наблюдения делаются не со вчерашнего дня. Вот, например, опыт, рассказанный моим покойным другом, д-ром Макарио в его интересной книге «О сне».

XI. Однажды вечером д-р Гронье, усыпив с помощью магнетизма одну истеричную женщину, попросил у ее мужа позволения проделать над ней следующий опыт: не сказав ей ни слова, он мысленно посадил ее на корабль, отплывающий в море. Больная оставалась спокойной, пока на море царил штиль; но скоро магнетизер поднял, опять-таки мысленно, сильнейшую бурю. Больная начала кричать и цепляться за окружающие предметы; ее голос, слезы, выражение лица указывали на страшный испуг. Тогда магнетизер, все так же мысленно, усмирил бушующие волны, и спокойствие водворилось в воображении сомнамбулы, хотя у нее остались затрудненное дыхание и нервная дрожь во всех членах. «Никогда не берите меня больше в море, — сказала она, — мне слишком страшно делается. А еще этот негодный капитан не хотел пустить нас на палубу!» Это восклицание поразило нас тем более, — говорит д-р Гронье, — что мы ни единым словом не обмолвились ей насчет свойства опыта, который я намеревался над нею проделать.

Тот же д-р Макарио передает следующие факты.

XII. В одной общине окрестностей Парижа продавался с торгов участок земли. Никто, однако, не хотел покупать его, хотя цена была назначена очень низкая, потому что участок этот был арестован за долги у старика Г., слывшего среди крестьян за опасного колдуна. После долгого колебания один крестьянин, Л., соблазнившись дешевизной, пошел на риск и сделался собственником участка.

На другое же утро новый владелец, взяв заступ и весело напевая, отправляется на купленное поле, как вдруг зловещий предмет привлек его внимание — деревянный крест, а на нем записочка со словами: «Попробуй только тронуть эту землю заступом, тебя каждую ночь будет мучить привидение». Крестьянин повалил крест и принялся копать, но ему не работалось; невольно он все время думал о привидении. С этой мыслью он вернулся домой, лег в постель, но не мог заснуть: нервы его были сильно возбуждены.

В полночь он увидел высокую белую фигуру, бродившую по его комнате; фигура подходила к нему и шептала: «Отдай мне мое поле».

Привидение стало появляться в его доме каждую ночь. Крестьянин расхворался не на шутку. Врачу, расспрашивавшему его о причине болезни, он рассказал о своем видении, прибавив, что старик Г. околдовал его. Врач призвал этого человека и в присутствии мэра общины подверг его допросу. Колдун сознался, что каждую ночь бродит у себя дома закутанный в белую простыню с целью напугать покупщика его бывшего поля. Ему пригрозили арестом, если он будет продолжать свои проделки; тогда он прекратил свои колдовские воздействия, и страшные видения у крестьянина прекратились, он выздоровел. Каким образом, спрашивается, этот колдун, расхаживая у себя дома, мог пугать крестьянина, жившего от него на расстоянии километра?

Мы не станем объяснять этого явления, скажем только, что оно имеет много прецедентов и опирается на неоспоримый авторитет знаменитого д-ра Рекамье.

XIII. Г. Рекамье ехал из Бордо и проезжал в почтовой карете через одно селение. У его экипажа сломалось одно из колес; побежали к кузнецу, жившему неподалеку. Но тот лежал больной, и, пока ходили за другим кузнецом, Рекамье стал расспрашивать, что с ним такое? Кузнец отвечал, что болезнь его происходит от бессонницы. Он, дескать, не может заснуть, потому что котельщик, живший на другом конце села, за которого он отказался выдать свою дочь, из мести мешает ему спать, колотя всю ночь по своим котлам.

Доктор отправился к котельщику и спросил его без предисловий:

— Зачем ты колотишь ночью в котел?

— Чтобы не давать спать Николаю.

— Как может Николай тебя слышать, ведь он живет в полуверсте отсюда?

— Ого! — проговорил мужик, хитро улыбаясь, — мы знаем, что он слышит!

Доктор упросил котельщика, чтобы он прекратил свои проделки, грозя преследовать его судом, если больной умрет. В следующую ночь кузнец проспал спокойно и через несколько дней мог опять приняться за работу.

Д-р Рекамье приписывает этот случай могуществу воли; мы еще не вполне сознаем, на что она способна; но это чутьем угадал простой, необразованный мужик. Явление это, однако, не покажется необычайным для тех, кто знаком с магнетизмом.

Генерал Нуазе, один из самых серьезных и основательных авторов, писавших о магнетизме, рассказывает следующий случай:

«Приблизительно в 1842 году я был однажды приглашен к товарищу на вечер, где должны были выставить на показ все чудеса сомнамбулизма. Это — первый раз, что мне случилось присутствовать на такого рода зрелище, довольно, впрочем, обыкновенном в парижских салонах.

Я застал там человек сорок гостей, нескольких приверженцев, более или менее экзальтированных, и много скептиков, в числе которых был и сам хозяин. Признаться, я не ожидал от сеанса ничего хорошего, и, действительно, все опыты видения на расстоянии, чтение запечатанных писем, словом, все диковинки оказались крайне неудачными. Беседуя в группе гостей, я заметил хозяину дома, что вовсе не такими представлениями можно убедиться в реальности подобных явлений; что если бы даже опыты удались, и в этом случае любой в таком многочисленном обществе малознакомых людей может заподозрить кумовство, сообщничество; но чтобы хорошенько наблюдать опыты, надо проделывать их в тесном кругу, рассматривать со всех сторон и повторять их часто.

Один из собеседников подтвердил справедливость моего мнения, сказав, что знает замечательную сомнамбулу, и предложил нам испытать ее в присутствии хозяина дома и еще одного друга. Мы согласились и назначили день. Я явился к моему приятелю раньше магнетизера и сомнамбулы и от него узнал, что в числе ее необыкновенных свойств она обладает, между прочим, способностью узнавать, что делал какой-либо человек в названный ей день. Случайно вышло, что именно этот день я провел не совсем обыденно. Я посетил склады Отеля Инвалидов с герцогом Монпасье и показывал ему рельефные планы крепостей. Ввиду этого я предложил, чтобы сомнамбула сделала опыт именно надо мной, и мои приятели согласились.

Когда сомнамбулу усыпили, я немедленно вошел с нею в общение и спросил ее, что я делал сегодня.

После нескольких деталей, довольно незначительных, касающихся моего времяпровождения, я осведомился о том, что я делал после завтрака. Она отвечала безо всяких колебаний: «Ездили в Тюльери», что могло означать и простую прогулку в Тюльерский сад. Я спросил, как я туда вошел, и она опять-таки с уверенностью отвечала: «В подъезд, с набережной, у Королевского моста». — «А потом?» — «Вы вошли во дворец». — «По какой лестнице?» — «Не по главной, а по той, что в углу». Тут она немного запуталась в лестницах и коридорах. Действительно, их там множество. Наконец она «ввела» меня в большой зал, где было много офицеров: это была приемная на нижнем этаже. «Там вам пришлось немного подождать, — сказала она. — Затем к вам вышел высокий молодой человек». — «Кто он такой?» — «Я его не знаю». — «Подумайте хорошенько». — «Ах, это королевский сын». — «Который?» — «Не знаю». — «Но ведь это не трудно угадать: их только двое в Париже — герцог Немурский и герцог Монпасье; это был герцог Немурский?» — «Я его не знаю». Тогда я сообщил ей, что это был герцог Монпасье. «А потом?» — «Потом вы сели в экипаж». — «Один?» — «Нет, с принцем». — «Как я сидел?» — «На главном месте, налево». — «Были мы одни в экипаже?» — «Нет, на скамеечке сидел еще какой-то толстый господин». — «Кто он такой?» — «Я его не знаю». — «Подумайте». Подумав, она заявила: «Это был король!» — «Как! — возразил я, — король на скамеечке, тогда как я сидел на переднем месте? Это нелепо». — «Я не знаю этого господина». Я сказал ей, что это был адъютант принца. «Куда же мы поехали?» — «Вы ехали вдоль реки». — «А потом?» — «Вошли в большой замок». — «Какой замок?» — «Я не знаю, перед ним большие деревья». — «Посмотрите хорошенько, вы должны его знать!» — «Нет, не знаю». Я оставляю этот вопрос и велю ей продолжать. «Вы были в большом зале». Затем она дает описание зала, где она видит звезды на белом фоне. «Там были большие столы». — «А на столах?» — «Что-то такое невысокое и не совсем плоское». Очевидно, она никогда не видела рельефных планов. — «Что же мы делали?» — «Вы объясняли, встав на стул, указывали палочкой». Эта замечательная подробность была вполне точной. Наконец, после некоторой проволочки она «заставляет» нас сесть в экипажи и ехать. Тогда я говорю ей: «Оглянитесь-ка назад, вы должны узнать то место, где мы были». — «Ах да! — восклицает она, удивленная и слегка сконфуженная, — ведь это здание Инвалидов».