Владимир Шкаликов - Пустые слова

Шкаликов Владимир

Пустые слова

Владимир ШКАЛИКОВ

ПУСТЫЕ СЛОВА

Фантастический рассказ

В заводском парткоме звонка ждали. Через минуту в проходной появился подтянутый секретарь. Он провел Игнатия Данилыча на территорию, принял пальто возле рогатой парткомовской вешалки и предупредительно расписался в лекторской путевке, которую следовало сдать в общество "Знание".

- У вас тема... - прочитал он. - "Все для человека, все во имя человека". - И вздохнул. - Ох, эти общие названия... Кто их только выдумывает? Вы не обижайтесь, но мне кажется, это все равно, что стоять перед людьми с зеркалом и говорить: "Вот, смотрите, какова жизнь".

- А что же, - возразил Игнатий Данилыч, - бывает, люди просто не замечают...

- Конструкторам бы что-нибудь поконкретнее, - уточнил секретарь, они народ подкованный.

- Как, почему конструкторам? - заволновался Игнатий Данилыч. - Меня к рабочим посылали...

- К рабочим пошел товарищ из автоинспекции, - сказал секретарь. Читали в последнем номере газеты: "Усилить профилактику дорожно-транспортного травматизма?"

- Так что же, - огорчился Игнатий Данилыч, - инженеры правил не нарушают?..

- Инженеров гаишники вчера агитировали, - сказал секретарь терпеливо. - А у вас, я слышал, богатый опыт... Вы просто расскажите ребятам, как раньше трудно жилось, примеры приведите из своей жизни... Им это нужнее, чем общие фразы.

- А возраст какой? - спросил Игнатий Данилыч угнетенно.

- Не старше тридцати. В самый раз.

...В расписанный по последнему слову дизайна зал экспериментально-конструкторского бюро Игнатий Данилыч входил с опаской. Практик без высшего образования, он чувствовал себя среди этой дипломированной молодежи не в своей тарелке. Ребята начитанные и радионаслышанные, они всегда были готовы "сыпануть" лектора неожиданным вопросом. Игнатию Данилычу даже казалось, что в этих вопросиках они видят всю соль и терпят лекцию только ради последующего зубоскальства. Главное, никогда не угадаешь, кто из них что придумает. Рабочая же аудитория философских и прочих подвохов не устраивала, и в любой цех Игнатий Данилыч входил как домой, заранее зная, на какие вопросы придется отвечать. И сейчас, открывая дверь с табличкой ЭКБ, он ощутил вдруг желание поправить галстук и пригладить остатки волос, заметил, что брюки слегка пузырятся на коленях, ботинки пора менять, левый рукав рубахи истрепался о часы, а ремешок на часах лоснится и потерял форму и цвет. Да еще эта новая лекция, которую ему навязали читать по бумажке, без подготовки, ссылаясь на то, что, мол, надо для плана, а текст легкий. И он, уважая план, взялся попробовать...

Встретили приветливо, как своего. Какой-то шустрый очкарик принял из рук гостя портфель, сунул его куда-то между приборами, быстренько освободил свой стол от паяльника и каких-то разноцветных панелей и пододвинул стул.

- У нас традиция - разговаривать сидя.

Остальные отложили паяльники и карандаши, трое в углу высунулись из-за чертежных досок. Обстановка создавалась располагающая. Они даже не загудели, когда начальник бюро назвал тему лекции. Присматриваясь к аудитории, привыкая к лицам, Игнатий Данилыч поговорил немного о значении своей лекции и взялся за портфель. Он выложил оттуда красную папку с лекцией, вернул портфель на прежнее место, развязал шелковые тесемки с узелками на концах, извлек текст и, отвернув титульный лист, увидел под ним чистую бумагу. "Как попал сюда чистый лист?" - подумал Игнатий Данилыч. - Давеча просматривал, не было его". Он открыл следующую страницу и увидел, что и она чиста! Игнатия Данилыча охватил озноб на странице значилось - "2".

Не слыша своего голоса, который для заполнения паузы произносил какие-то необязательные слова, лектор в безграничном смятении листал пронумерованную пачку чистой бумаги. Где-то попадались какие-то даты и цифры, несколько известных в области имен, но все это было отпечатано в разных местах - как будто кто-то стер или вытравил весь остальной текст, и теперь ничего нельзя связать. И будто в издевку сохранилась почти полностью последняя фраза:

"В заключение, товарищи, разрешите выразить твердую уверенность что мы с вами... сумеем преодолеть все трудности!" - Совершенно растерявшись, Игнатий Данилыч молча перечитывал эти слова уже шестой раз, а в голове хихикал, мешая сосредоточиться, анекдот о престарелом профессоре: "Снится мне, что читаю лекцию студентам. Просыпаюсь и что же: я действительно читаю лекцию". Игнатий Данилыч незаметно куснул себя за язык. Нет он не спал. Чертовщина какая-то.

Инженеры вежливо ждали. Пахло канифолью.

- Секунду! - попросил Игнатий Данилыч и зачем-то заглянул за последний лист - инстинктивная бессмыслица всякого потерявшего. И новая волна озноба покрыла все его тело "гусиной кожей". На дне папки россыпью лежала вся лекция. Неуловимо тонкие, хрупкие, невесомые буквы были свалены многотысячной приплюснутой кучей, сбившейся в угол бумаговместилища. Казалось, они готовы улететь при малейшем движении воздуха. Игнатий Данилыч задержал дыхание и попытался ухватить буквы вдруг задрожавшими корявыми пальцами. Но пальцы взяли пустоту.

- А можно вопрос, пока вы не начали? - раздался звонкий молодой голос.

Игнатий Данилыч оторвал взгляд от чуда и увидел очкарика, уступившего ему стол. Кивнул очкарику, отгоняя движением головы разноцветные круги перед глазами.

- Вот когда я учился в политехническом институте, начал тот, - нам говорили, что в первые месяцы войны сюда, в Чаинск, были эвакуированы 38 промышленных предприятий. А прочитать об этом как-то нигде не пришлось. Не могли бы вы что-нибудь присоветовать?

Это был спасательный круг. Кто-кто, а уж Игнатий Данилыч знал историю эвакуации из первых рук. Более того, он собственными руками делал эту историю!

- Принимал участие в эвакуации, - сказал он осторожно. - Я мог бы рассказать обо всем безо всяких источников. Но вам ведь интересно о вашем заводе, а мы все тридцать пять лет - на манометровом...

- Это ничего! - воскликнула раскосенькая в цветастой кофточке. - Я год работала на манометровом и ничего не знаю...

- Но тема лекции...

- Это тоже пустяки, - успокоил очкарик. - Пусть для узкого круга лекция называется: "Вклад города Чаинска в победу над фашизмом".

- Даешь! - сказала маленькая блондинка, за чей стол очкарик пересел, устраивая лектора. - Это ведь живая история! Даешь! Пожалуйста...

- А я - живой экспонат, - усмехнулся Игнатий Данилыч. Круги у него перед глазами уже исчезли, озноб кончился. - Только вот вымираем мы все быстрее. Особенно фронтовики.

- Мемуары вам надо оставлять, - сказал кто-то из-за кульмана.