Данил Корецкий - Искатель. 1991. Выпуск №5

Искатель. 1991. Выпуск № 5

Данил Корецкий

ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ

«Привести в исполнение…» — эту формулировку обычно связывают с исключительной мерой наказания, хотя в исполнение приводятся и другие виды: лишение свободы, исправительные работы, штраф. Но смертная казнь в силу своей неординарности традиционно приковывает общественное внимание, а завеса секретности это внимание только гипертрофирует.

Парадоксально, но факт: взыскание штрафа или увольнение от должности подробно регламентированы законом, в то время как лишение жизни преступника урегулировано лишь ведомственной инструкцией с жесткими ограничительными грифами. Правильно ли это? Законно ли исполнение судебного решения вне его рамок? Не отсюда ли берут истоки самые невероятные слухи о том, что смертные приговоры на самом деле не исполняются, а приговоренные ссылаются на урановые рудники? (Возможные варианты слухов: бандиты, изготавливавшие самодельные автоматы, трудятся якобы в оружейных лабораториях Министерства обороны, а опытный фальшивомонетчик и подделыватель документов вроде бы выполняет заказы специальных служб.)

Недостаток информации никогда не шел на пользу, именно поэтому в последнее время на страницах открытой печати появились совершенно секретные прежде данные о вынесенных и исполненных смертных приговорах. Увидел свет документальный фильм о последних днях смертника, опубликованы статьи по проблемам смертной казни.

Предлагаемое читателям произведение Данила Корецкого — первая попытка художественными средствами показать всевозможные — от социальных и психологических до грубо-практических — аспекты исполнения исключительной меры наказания. Автор назвал жанр произведения «милицейский роман», очевидно, по аналогии с набившим оскомину «производственным романом». Только вместо изображения картин выплавки чугуна или ковки стали Д. Корецкий описывает милицейские будни.

Сотрудники уголовного розыска Попов, Сергеев, Гальский, начальник отделения управления исправительных дел Викентьев, ветеран МВД пенсионер Ромов, судебно-медицинский эксперт Буренко, прокурор Григорьев живут и работают, раскрывают преступления и ссорятся с женами, выпивают и спорят, болеют и умирают, дают заключение о причинах смерти и надзирают за исполнением законов…

Но наступает момент, и некоторые из них объединяются в специальную группу для исполнения смертного приговора. О чем думают эти люди во время своей работы? Как психологически переносится процедура лишения жизни другого человека? Что чувствуют «исполнители», о чем они говорят, как относятся к происходящему? Именно это интересует автора, и через призму частных вопросов он пытается рассмотреть главный: а вправе ли общество вообще лишать жизни человека, каким бы злодеем он ни был?

Вопрос о допустимости смертной казни вызывает споры среди юристов, социологов, философов столько же лет, сколько существует сама смертная казнь. Хорошо зная существо проблемы, Д. Корецкий ненавязчиво, деликатно вкрапляет в ткань повествования как доводы «за», так и аргументы «против».

Действительно, существуют отпетые негодяи, кровавые маньяки, главари преступного мира, которые опасны для общества и в строгой изоляции от него, поэтому даже в случае направления их на другие планеты мы создадим там новое общество, которое начнет развиваться по своим законам и вскоре потребует защиты от «самых-самых». Поскольку другими планетами мы не располагаем, то остаются колонии — те же участки государственной территории, хотя и огороженные колючей проволокой.

Там тоже совершаются преступления, захватываются заложники, осуществляются нападения на администрацию. Газетная хроника последних лет убедительно свидетельствует, что ИТК сейчас представляют собой пороховые бочки. Значит, смертная казнь — единственный выход в попытках остановить волну насилия? Но очень скупой на натуралистические подробности автор одним-двумя штрихами показывает противоестественность, антигуманность самой процедуры расстрела.

Выполняя общественно полезную функцию, члены спецгруппы принимают на себя тяжесть противоречащего нормальной человеческой натуре деяния. Здесь таится опасность личностных деформаций…

Так какой вывод делает автор? Как отвечает он на не имеющий однозначного ответа вопрос?

По разным причинам распалась спецгруппа. Вынесен очередной смертный приговор садисту, убивавшему детей. Кто будет приводить его в исполнение?

Данил Корецкий не дает готовых рецептов. Разжеванная духовная пища есть всего-навсего жвачка. Ответ предстоит находить самому читателю. В мучительных раздумьях над одной из самых сложных проблем не только юриспруденции, но и социологии, философии — над проблемой допустимости и оправданности узаконенного обществом лишения жизни своих сограждан.

В. Н. ПЕТРАШЕВ,

начальник кафедры уголовного права, уголовного процесса и исправительно-трудового права Ростовского факультета Высшей юридической заочной школы МВД СССР, доктор юридических наук, профессор, полковник внутренней службы

Приговор приговору — рознь. Те, которые десятками в день штампуют одуревшие от наплыва «дел» народные судьи, внимания практически не привлекают. Толкутся, конечно, в убогих коридорах родственники да любопытствующие из соседей — по большей части пенсионеры, несколько старушек из окрестных домов, приспособившихся скрашивать монотонную жизнь бесплатным, к тому же взаправдашним представлением…

Иногда редакционный план загонит сюда корреспондента местной газеты, который тиснет под рубрикой «Из зала суда» поучительную заметку на сто строк о преступлении и последовавшем за ним наказании. Ио вряд ли это кого-то всерьез взволнует — придут два-три письма: дескать, меня тоже обворовали, или — хулиганы совсем обнаглели, а дают им мало — вот и вся ответная почта.

Конечно, самый заинтересованный в этом деле — сам подсудимый. Если пришел свободно, по повестке, то курит нервно одну сигарету за другой и отпивается под фанерной дверью, напрягая барабанные перепонки: если только перья скрипят или машинка стучит, можно рассчитывать на отсрочку, условную меру или другую «химию», а если вдруг телефон прозвякает — плохо дело, могут конвой вызвать, и тогда последними словами станут: «Взять под стражу в зале суда». Впрочем, может, судья или нарзаседатель просто домой прозванивает, как там дела, все ли в порядке. Да и если в райотдел — тоже, может, обойдется — то у них людей нет, то машина сломалась, то бензин кончился… Посидят судейские взаперти, плюнут да перепишут резолютивную часть: «…меру пресечения оставить без изменения — подписку о невыезде».