Сергей Беляев - Истребитель 2Z

Сергей Михайлович Беляев

Истребитель 2Z

Мечта пилота

Настольная лампа бросала мягкий свет на большую карту Тихого океана. Крепкие пальцы сжали блестящий циркуль, измеряя на карте расстояния. Загорелая рука написала на листке бумаги несколько цифр, вычисляя поправку на масштабы картографических проекций.

Широкоплечий высокий человек встал из-за стола, выпрямился, медленно подошел к стене, на которой висела карта полушарий:

— Ну, землица-матушка, скоро мы тебя всю облетаем, ни одного уголка не оставим…

Летчик-испытатель Антон Григорьевич Лебедев готовился к большому и ответственнейшему перелету.

Обладая умом пытливым и наблюдательным, любил Лебедев ко всему в жизни приглядываться, подмечать каждую мелочь. Постоянно тренировал он свою память, и часто это оказывало ему хорошую услугу. Раз замеченное пряталось в глубине сознания Лебедева и прочно хранилось там. Когда Лебедеву было нужно вспомнить что-нибудь, казалось, позабытое, он привычным усилием воли открывал свое «хранилище», и в мозгу ясно всплывало нужное воспоминание. Так натренировал свою волю и память Лебедев.

Это помогало в повседневной работе. При испытаниях новых самолетов Лебедев вспоминал мельчайшие детали предыдущих испытаний. Прежде чем сесть на пилотское место новой модели, он внимательнейшим образом ознакомится с машиной на земле и потом уже уверенно поднимется в воздух. Это выручало его при непредвиденных случайностях. Хладнокровие и наблюдательность позволили Лебедеву побить международный рекорд скорости с полной нагрузкой в 12 тысяч килограммов на самолете типа «СС-6», и сейчас он мечтал о дальнем перелете — обязательно скоростном и беспосадочном.

Лебедев повернул рефлектор лампы, и яркий свет залил его рабочий кабинет. Пытливо вглядывался сейчас пилот в развернутую на стене карту мира. Вспоминалось, как люди завоевывали воздушные пространства.

Давно ли Блерио перелетел через Ламанш? Тогда весь мир взволнованно говорил об этом «чуде». А теперь ни дальние расстояния, ни высокий стратосферный потолок, ни крейсерская скорость порядка 500 километров в час, ни полеты в неблагоприятных метеорологических условиях не удивляют и не смущают советских пилотов и штурманов. Еще в 1934 году советские летчики Громов, Филин и Спирин покрыли без посадки по замкнутой кривой 12 711 километров. Летом 1936 года Чкалов, Байдуков и Беляков по Сталинскому маршруту пролетели, в труднейших арктических условиях, без посадки 9374 километра. Эти же трое Героев Советского Союза через год продолжили Сталинский маршрут, открыв кратчайший путь из Москвы в США через Северный полюс. Вскоре Герои Советского Союза Громов, Юмашев и Данилин по той же трассе — через Северный полюс, Канаду и США — пролетели без посадки из Москвы до границы Мексики, покрыв по прямой свыше 11 тысяч километров. А замечательный перелет Коккинаки? С тех пор все важнейшие рекорды авиации, особенно по дальности, высотности и полетам с полезной нагрузкой, крепко держатся в руках советских летчиков.

Лебедев вспомнил, как прошлым летом он в Мурманске встречал одного из своих друзей, только что закончившего беспосадочный перелет по Северному Полярному кругу. Путь этот в 15 996 километров был покрыт самолетом «Н-29» в сорок часов одиннадцать минут в условиях полной видимости полярного дня.

Лебедев проследил по карте уже намеченный красным карандашом один из вариантов своего предполагаемого перелета:

— Серьезное предприятие! Но у каждого из нас — своя мечта. Водопьянов мечтал о Северном полюсе, Георгий Байдуков — о кругосветном путешествии через два полюса, а я…

Лебедев улыбнулся своей мечте:

— Тридцать тысяч четыреста пятьдесят километров без посадки — прямо к антиподам.

Следил по карте за вариантом трассы:

— Сначала — через всю нашу страну, затем Тихий океан пересечь наискось… Посадку сделать вот здесь…

Пилот еще раз перечитал названия островов в океанских просторах — Галапагос, Эсмеральда, Кокос, Оатафу. Необычайные, звучные названия вызывали в его воображении картины удивительной окраски.

Лебедев закрыл глаза и ясно увидел голубые волны необъятного океана, кольцеобразные коралловые острова с тонко вычерченными силуэтами пальм, желтый песок пляжей, по которым еще не ступала нога человека, почти услышал мягкий шелест ласкового прибоя, нежный шорох листьев неведомых растений. Захотелось вдохнуть сладкий аромат ярких южных цветов.

Лебедев встряхнул головой и подшутил над собою:

— Чересчур много в тебе, Антоша, юношеской романтики! А ведь ты человек солидный.

Но этому солидному человеку сам же и возразил:

— А чем плохо пофантазировать?

Представилось, что если бы посмотреть с воздуха на островки, разбросанные в тихоокеанском просторе, то они, пожалуй, будут казаться разноцветными камешками, вроде тех, что встречаются в крымском Коктебеле, — эти удивительные цветистые халцедоны, фернамниксы, агаты и «морские слезки»…

Крупными шагами Лебедев прошелся по кабинету, распахнул дверь и вышел на балкон. С высоты десятого этажа ему открылась панорама громадного города, окутанного теплым величием весенней ночи. Рубиновые звезды на башнях Кремля красиво выделялись, как путеводные маяки. Лебедев долго смотрел на них, чувствуя, как постепенно приходит к нему удивительная внутренняя успокоенность. Вспомнилось, как недавно был он со своим товарищем Гуровым на сессии Верховного Совета и как, возвращаясь из Кремля, они с высокой набережной смотрели на полноводную реку.

«Гуров… Василий Павлович… Вот с кем предварительно обсудить тонкости задуманного…»

Молодой штурман Вася Гуров, ученик и друг Лебедева, пользовался полным доверием учителя.

«Сейчас он в командировке, — размышлял Лебедев. — Вернется через шесть дней».

Небо над городом уже начало по-утреннему бледнеть. Лебедев встряхнул головой:

— Помечтал, Антоша, и хватит. В восемь надо быть на заводе. Все в порядке.

В постели, кутаясь в одеяло, решительно подумал: «С Васей разговор — обязательно».

Ночью Лебедеву приснились коралловые острова и остролистые пальмы.

Запаянная ампула

Чайник вскипел. Хессель осторожно потушил бунзеновскую горелку. Маленькими щипчиками, похожими на хирургический пинцет, он медленно, размеренным движением положил в два стакана по таблетке прессованного чая «Таблоид-ти» и заварил их крутым кипятком. По кабинету директора Национального института прикладной химии профессора Карла Мерца разнесся приятный аромат цейлонского чая.