Кирилл Бенедиктов - Эль Корасон

Кирилл Бенедиктов

Эль Корасон

Это легенда о драгоценности, затмившей собой все чудеса Нового Света. Много веков назад жрецы безымянного народа, обитавшего в горных долинах Анд, поклонялись ей как воплощению Орла, Пожирающего Души. Покорившие безымянный народ инки назвали ее Глазом Па-чакамака, Властелина Всего Сущего, и отвели ей украшенный золотом придел в главном храме своей империи. Испанцы, сокрушившие инков, потеряли в борьбе за обладание ею больше доблестных воинов, чем пало при штурме заоблачных цитаделей Вилкабамбы. Они дали ей имя El Corazon, что значит «Сердце».

Так станем называть ее и мы.

1.

Дождь начался, когда капитан Анненков добрался до перевала Понго-Понго. Точку перевала отмечала бесформенная груда камней высотой в рост человека, на местном наречии - апачета. Древний индейский обычай велел проходившим здесь путникам оставлять камень или принесенную из долин горсть земли в знак благодарности божеству - покровителю горных троп. Само божество - какое-нибудь вытесанное из базальта идолище поганое - наверняка пряталось неподалеку, в укромной расщелине или пещерке. Ревниво следило оттуда за капитаном: положит он скромное приношение в общую кучу или пренебрежет.

Капитан пренебрег.

И немедленно за это поплатился. Божество разгневалось, затопало каменными ногами, зашумело, засвистело разбойничьим посвистом. Поднялся ветер, небо, только что прозрачное и бездонное, затянуло тяжелыми фиолетовыми тучами с багровой окантовкой, беззвучно заблистали молнии. На капот «Мегги» упали первые крупные капли дождя.

- Чертова кукла, - выругался капитан по-русски. - Только ливня мне и не хватало!

Он осторожно выжал сцепление и, подтормаживая, повел «фордик» по круто спускающейся вниз дороге. Дорога и в лучшие времена была так себе: неровная гранитная кладка времен инков, совершенно неприспособленная для колесного транспорта двадцатого столетия. Теперь же, под проливным дождем, и вовсе напоминала смертельный аттракцион в цирке Барнума.

- Железка американская! - бормотал Анненков, чудом удерживая «Мегги» на скользкой дороге. - Вот только попробуй снова заглохнуть, на детали разберу!

Впереди яростно сверкнуло, открылся усеянный крупными валунами склон, а за ним черный провал - ущелье реки с непроизносимым индейским названием. Ник утверждал, что десять лет назад специально выписанные из Англии инженеры перебросили через ущелье стальной мост новейшей конструкции. Мост этот столь широк, хвалился Ник, что по нему могут проехать в ряд четыре грузовика «Даймлер Моторен Гезельшафт». Строительство обошлось недешево, зато теперь хлопок с плантаций сеньора де Легисамо без задержек попадает на склады Трухильо, откуда на баржах сплавляется в Манаус.

В небесах снова беззвучно вспыхнул ветвистый электрический разряд. В его неверном свете тускло блеснули свинцом покореженные останки громоздкой металлической конструкции, торчавшие из каменной осыпи, словно осколки вставной челюсти сказочного великана.

- Это, что ли, мост? - недоуменно спросил сам себя капитан, протирая свободной рукой глаза. - Ох, не нравится мне этот мостик…

Разглядеть в деталях, что произошло с мостом, не удавалось - дождь рушился с неба сплошной серой завесой. Но и увиденного при вспышке было достаточно, чтобы понять: по тому, что от него осталось, не проедут не только тяжелые грузовые повозки, но даже маленькая и верткая «Мегги» капитана Анненкова.

Мост был взорван.

Капитану приходилось видеть взорванные мосты. Но то, что было привычно на войне, здесь, в самом сердце погруженной в вековой сон сьерры, смотрелось дико.

«Землетрясение, - подумал Анненков. - Они в здешних краях не редкость… тряхнуло, как следует, мост и развалился…»

Странно, однако: неделю назад он получил телеграфическую депешу от Ника, и о землетрясении не было ни слова. Впрочем, о катаклизмах иного рода тоже.

- Да и какая разница? - вслух спросил себя капитан. - Землетрясение или нет, на ту сторону мне все равно не перебраться…

Между взорванными опорами в скале была вытесана ровная и широкая площадка. Достаточно широкая, чтобы «Мегги» могла развернуться. Капитан включил фонарик и сверился с картой: от моста, помеченного двойной пунктирной линией, уходило две дороги. Одна вела в горы, к перевалу Понго-Понго (по ней он только что спустился), другая же петляла вдоль реки и упиралась в городишко Трухильо, милях в десяти к северу. Прежде, до того как посланцы Туманного Альбиона возвели в этих диких горах свой чудо-мост, единственный путь к родовому гнезду семьи де Легисамо пролегал через Трухильо.

- Для бешеной собаки семь верст не крюк, - философски заметил Анненков, разворачивая машину. - Еще бы посветлее было, с ветерком домчались бы…

Тьма, окутавшая горы, казалась непроницаемой - возможно, из-за того, что сгустилась в самый разгар светлого весеннего дня. Не сильно помогали и фары, их слабого света хватало только на то, чтобы выхватывать из темноты предметы, расположенные не дальше двух-трех футов от капота машины. К тому же владелец гаража, продавший Анненкову «Мегги», содрал с капитана лишние пятьдесят долларов за специально приспособленный к горным условиям «форд». На капот обычной модели-А присобачили дополнительный бензобак, а на панель установили простой краник. Когда машине требовалось выйти на длинный крутой подъем, краник поворачивался и горючее самотеком поступало в мотор. Поначалу Анненков слегка обалдел от такой изобретательности, но вскоре понял, что по здешним дорогам никак иначе не проедешь. Не разворачивать же машину и ползти на подъем, врубив задний ход - хотя внизу, в предгорьях, капитану довелось наблюдать и такое экзотическое зрелище.

Именно из-за приваренного к капоту бензобака, мешавшего, честно говоря, обзору, Анненков и не разглядел вовремя стоявшего прямо посреди дороги однорукого индейца. А когда разглядел, тормозить было уже поздно.

Анненков резко вывернул руль. Индеец стоял посреди дороги, как каменная статуя, сжимая в своей единственной руке здоровенный тесак-мачете.

Машина пошла юзом, нога сорвалась с педали, и Анненков почувствовал, что «Мегги» кренится вправо, в сторону пропасти. От края ущелья дорогу отделяло добрых двадцать футов, но ощущение все равно было не из приятных. Под колесами «форда» отвратительно скрежетало. В боковом зеркальце отражалась фигура однорукого индейца - мерзавец даже головы не повернул, чтобы посмотреть, что сталось с едва не сбившей его машиной.

Потом «Мегги» остановилась - гораздо ближе к обрыву, чем хотелось бы Анненкову, но все-таки достаточно далеко. Капитан привычно хлопнул себя по бедрам, проверяя, на месте ли пистолеты, толкнул дверцу и выбрался из машины.