Джон Варли - Закатными солнцами

Джон Варли

Закатными солнцами

Жизнь проходит, а мы, вспоминая о ней И страшась близкой смерти, научимся лгать: Время ложечкой чайной начнем отмерять И закатными солнцами угасающих дней.[1]

Впервые они, побывали в наших окрестностях, когда этих окрестностей, в сущности, еще и не было. Так, рассеянные молекулы водорода, две-три на кубический метр. Следы более тяжелых элементов — остатки давным-давно взорвавшееся сверхновых. Обычный набор пылевых частиц с плотностью одна частица примерно на кубическую милю. Эта «пыль» состояла в основном из аммиака, метана и водяного льда с примесью более сложных молекул наподобие бензола. Здесь и там световое давление соседних звезд сжимало эти разреженные ингредиенты в области с более высокой их концентрацией.

Каким-то образом они придали всему этому движение. Мне представляется; как из межзвездной пустоты, где пространство действительно плоское (в эйнштейновском смысле), протягивается некий Большой Космический Палец и перемешивает эту смесь, запуская вихрь, кружащийся в невообразимом холоде. Потом они покинули эти места.

Четыре миллиарда лет спустя они вернулись. Похлебка в котелке варилась знатная. Космический мусор превратился в большую и пылающую центральную массу и набор обращающихся вокруг нее каменных или газовых шаров, пока еще стерильных.

Они кое-что подправили, разбросали семена и увидели, что это хорошо. Оставили маленькое наблюдающее и записывающее устройство, а с ним и штуковину, которая вызовет их, когда все созреет. Потом снова улетели.

Миллиард лет спустя будильник зазвенел, и они вернулись.

У меня была штатная должность в нью-йоркском Американском музее естественной истории, но в тот день я, разумеется, на работу не пошел. Я сидел дома и смотрел новости — перепуганный, как все. Часа два назад объявили военное положение. Хаос нарастал. Иногда я слышал звуки стрельбы на улицах.

Кто-то замолотил в дверь.

— Армия Соединенных Штатов! — гаркнули с той стороны. — Немедленно откройте!

Я подошел к двери, на которой было четыре замка.

— Откуда мне знать, что вы не мародеры? — крикнул я в ответ.

— Сэр, у меня есть приказ в случае необходимости выбить дверь. Так что или откройте ее, или отойдите.

Я прильнул к старомодному ныне глазку. Одеты они были как солдаты, тут сомнений не возникало. Один из них поднял винтовку и ударил прикладом по дверной ручке. Я быстро крикнул, что сейчас впущу их, и за несколько секунд открыл все четыре замка. В кухню ворвались шестеро в полном боевом снаряжении. Они разделились и быстро осмотрели все три комнаты, четко и по-армейски выкрикивая: «Все чисто». Седьмой, чуть постарше остальных, встал передо мной с блокнотом в руке.

— Сэр, вы доктор Эндрю Ричард Льюис?

— Я доктор, это верно, но не медицины.

— Сэр, вы доктор…

— Да, да. Я Энди Льюис. Что могу для вас сделать?

— Сэр, я капитан Эдгар, и мне приказано призвать вас в армию Соединенных Штатов, Особый корпус противодействия вторжению, немедленно после объявления данного приказа, в звании второго лейтенанта.[2] Пожалуйста, поднимите правую руку и повторяйте за мной.

Из новостей я уже знал, что такая процедура теперь законна, и у меня есть возможность выбора между принятием присяги и длительным тюремным заключением. Поэтому я поднял руку и через минуту уже стал солдатом.

— Лейтенант, вам приказано следовать со мной. У вас есть пятнадцать минут для сбора самого необходимого — личных вещей и прописанных лекарств. Мои люди вам помогут.

Я кивнул, не рискуя доверить эмоции словам.

— Вы можете взять любые предметы, связанные с вашей профессией. Портативный компьютер, справочники… — Он смолк, очевидно, не в состоянии представить, что человек вроде меня захочет прихватить с собой на битву с космическими пришельцами.

— Капитан, а вы знаете, какая у меня специальность?

— Насколько я понимаю, вы имеете дело с насекомыми.

— Я энтомолог, капитан. А не работник службы дезинсекции. Не могли бы вы… хотя бы намекнуть, почему им понадобился именно я?

Капитан впервые за все время утратил толику полной самоуверенности:

— Лейтенант, все, что я знаю… Они собирают бабочек.

Меня суетливо затолкали в вертолет. Мы полетели невысоко над Манхэттеном. На улицах образовались безнадежные пробки. А все мосты оказались полностью забиты машинами, по большей части брошенными.

Меня доставили на авиабазу в Нью-Джерси и впихнули в военный реактивный транспортник, который уже стоял на взлетной полосе и прогревал двигатели. На его борту оказалось еще несколько человек. Почти всех я знал — круг энтомологов довольно узок.

Самолет немедленно взмыл в воздух.

С нами летел полковник, которому поручили ввести нас в курс дела и рассказать о том, что на данный момент известно о пришельцах. Я мало узнал сверх того, что уже видел по телевизору.

Они появились одновременно на морских побережьях по всему миру. Секунду назад ничего не было, а миг спустя берег — на сколько хватало глаз — заполонили легионы пришельцев. В западном полушарии эта линия протянулась от Пойнг-Бэрроу на Аляске до Тьерра дель Фуэго в Чили. Африку окаймляла линия от Туниса до мыса Доброй Надежды. Выше, на западном побережье Европы, она тянулась от Норвегии до Гибралтара. Австралия, Япония, Шри-Ланка, Филиппины и все прочие острова, с которыми удалось связаться, сообщали одно и то же — сплошной фронт пришельцев образовался на западе и движется на восток.

Пришельцы? Никто не знал, как еще их называть. Они явно не были с планеты Земля, хотя, если рассматривать любого из них поодиночке, то вряд ли его можно было бы назвать очень странным. Просто это были миллионы и миллионы внешне совершенно обычных людей, одетых в белые комбинезоны, синие бейсбольные шапочки и коричневые ботинки. В метре друг от друга.

И медленно шагающие на восток.

Через несколько часов после их появления кто-то в новостях назвал все это Линией, а составляющих ее существ — линейными. Судя по кадрам на телеэкранах, они выглядели несколько усредненными и двуполыми.

— Они не люди, — сообщил нам полковник. — А эти комбинезоны… похоже, они не снимаются. Шапочки тоже. Если подойти достаточно близко, то можно увидеть, что это часть их кожи.

— Защитная окраска, — сказал Уоткинс, мой коллега из музея. — Окраска и форма тела многих насекомых предназначены для слияния с окружающей средой.

— Но какой смысл в таком слиянии, если поведение выглядит настолько подозрительно? — спросил я.