Владимир Сухомлинов - Пастух и девушка

Владимир Сухомлинов

ПАСТУХ И ДЕВУШКА

История первая

Жил-был пастух в деревне. Конечно, скажешь ты, в деревне. Где же еще жить пастуху? Не в городе же. Правильно. Хотя и не совсем.

Летом пастух покидал свой маленький дом на тихой вишневой улице, сбегающей к лугу, и перебирался в березовую рощу. Роща стояла и стоит у реки, и там, среди берез, пастух построил себе летнее жилище. Это был шалаш, поднятый над землей на четырех высоких, метра в два, стойках. У шалаша имелось как бы два этажа. На нижнем отдыхал пастух, а на верхнем, под камышовой крышей, хранилась его скромная провизия. Картофель, капуста, лук, а также кринки с молоком и хлеб, которым пастух запасался в деревне впрок. У подножия шалаша было кострище, где пастух, когда хотелось, готовил на огне еду.

Каждое утро, еще до петухов, пастух шел в деревню и собирал по дворам хозяйских коров. На целый день он выводил их на выпас, а к вечеру пригонял обратно пыльным душистым проселком.

— Спасибо! — сердечно благодарили пастуха женщины и старухи, а он только улыбался в ответ, да и то не губами, а своими синими-синими глазами.

Женщины знали, что пастух никогда не возьмет угощения, словно это ему вовсе и не надо. Пастух был молчаливый, красивый и молодой.

И в школе, когда учился, он был молчаливым и тихим мальчишкой. Всем ребячьим забавам он предпочитал рыбалку на пескарей и красноперок. А еще любил забрести в луг, где у какой-нибудь одинокой копны сена, куда пролетом заглядывали лишь пчелы да бабочки, мог часами читать книгу.

Его родители умерли рано, он остался совсем один и после восьмого класса попросился в пастухи.

С той поры минуло немало лет, а он все оставался пастухом. Но он был не совсем обычный пастух. Он сочинял стихи. Сначала он слагал их для себя, и об этом никто не знал и не догадывался. Но однажды он переложил их на бумагу и послал в город. Вскоре из города приехал в деревню человек, зашел к председателю колхоза и попросил о встрече с одним сельчанином. Председатель удивился — зачем вдруг в столице кому-то понадобился их скромный и молчаливый пастух. Аль натворил что?

Еще больше удивился городской человек. Как оказалось, он был из книжного издательства и ожидал увидеть перед собой сельского учителя или еще кого-то, кого угодно, только не пастуха. Но пришел пастух. Пришел как был — в пыли, с кнутом, а глаза синие-синие.

Я не был при том разговоре, не знаю, но рассказывают, что человек из города спросил пастуха:

— Это ваши стихи?

— Да, — просто ответил пастух.

Гость еще больше удивился и произнес:

— Это очень хорошие стихи.

— Не знаю, — сказал пастух. — Какие уж получаются.

— Мы хотим издать их книжкой, — сказал городской человек.

— Пожалуйста, — согласился пастух. — Как хотите.

Горожанин уехал к себе, а пастух пошел пасти буренок.

Вскоре вышла книга пастушьих стихов. Их повсюду хвалили, а потом вдруг взяли и начали переводить и печатать в разных других странах на разных других языках.

Никто не верил, что их написал обыкновенный пастух с синими глазами.

В стихах он путешествовал в далекие страны и в звездные галактики и даже куда-то дальше — туда, где никто никогда не бывал из людей, живущих на Земле; рассказывал и о березах, рядом с которыми жил, и всем казалось, что это их собственные березы, характер и каждое пятнышко на стволе которых хорошо знакомо; а то и просто описывал, что переживает его душа, и людям казалось, что именно так переживают и они сами, и после чтения его стихов на душе у каждого становилось светлее и легче. Точно проходился по ней свежий березовый ветерок…

Потом вышла вторая книга и третья.

В деревню нагрянули корреспонденты, очень хотели поговорить с пастухом, взять интервью и зафотографировать, но он этого не захотел и сказал, что ему надо пасти свое стадо и без него коровы закручинятся и разбегутся.

Корреспонденты уехали ни с чем.

Приезжал в деревню и старый красивый седой человек, всемирно известный поэт. Он направился от председателя один прямо в березовую рощу к пастуху, там долго беседовал с ним, а вернувшись, только и сказал председателю:

— Не согласился. Удивительный… Не согласился! А что?..

Сел на черную быструю машину и уехал.

Деревня стала знаменитой, но пастух по-прежнему пас как ни в чем не бывало свое стадо, а холодные вьюжные зимы проводил в отчем домишке по-прежнему одиноко и замкнуто.

Однажды на пороге лета, когда ночи еще прохладны, а росы жгучи, он долго не мог заснуть в своем шалаше над землей. Все ворочался под теплой и мягкой овчинкой, еще дедовой, а перед глазами его ясно раскрывалась какая-то далекая планета, маленькая, как четвертинка земного шара, который он часто видел в своих мыслях весь от края до края — со всеми его океанами и материками, горами и реками, пустынями и саваннами, со всеми его разноязычными людьми, которые протягивают друг другу руки и никак не могут дотянуться.

Так вот, на той неведомой маленькой планете текли прямо, точно по земным меридианам, серебристые, как слюда, реки, кроны деревьев в густых богатых лесах были синими, как небо над Землей, а трава вымахивала оранжевая, точно кожура привычных землянам апельсинов. Цветы же вырастали огромные, как арбузы, с лепестками, которые переливались всеми цветами земной радуги с немыслимым множеством оттенков. Их запах был крепок и терпок, как ни у одного из имевшихся на земле благовоний. Если бы тебя или меня направили на планету-малютку, мы бы при встрече с этими цветами обязательно расчихались…

Были там и города. Дома в них строились круглыми и разноцветными, и сверху могло показаться, что на сине-оранжевую эту землю просто опустились после какой-то праздничной спортивной манифестации десятки, сотни преогромных воздушных шаров. Эти города были легки и праздничны на вид, а по их улицам сновали белые машины, которые питались энергией светила, похожего на знакомое всем солнце. Машины двигались бесшумно, не касаясь дороги, а при желании могли подняться высоко вверх, к облакам, или, оказавшись на берегу слюдяной реки, запросто переплыть ее под водой.

Но какие же, какие же там, на маленькой этой планете, жители?

Стихи и образы обычно рождались у пастуха легко, словно выдох. А сейчас он никак не мог увидеть людей маленькой планеты; вернее, он даже почему-то боялся увидеть их…

Пастух проснулся от чьего-то легкого прикосновения. Он открыл глаза и различил перед собой лицо красивой большеглазой девушки. В звездном ночном мерцании оно показалось ему серебристым, и тут же он вдруг заметил, что на лбу девушки золотится крошечная, но яркая звездочка. Такая же красивая, только, конечно, гораздо крупнее, неожиданно подумал он, есть у его буренки Машки.