Сергей Герасимов - Отсутствие двери

Сергей Герасимов

Отсутствие двери

Его месть зародилась в тот момент, когда Поль узнал, что директор замка чудовище. Поль очень любил свой старый замок, полный множества ходов, тупиков, комнатушек и комнат, причем все это никак не хотело совпадать с планами замковых лабиринтов, вывешенных на северной стене (северная загорается последней) каждой комнаты, по настоянию пожарной охраны. Поль был единственным, кто мог пройти с второго этажа на четвертый, не заблудившись и не оказавшись, к примеру, в подвальной столовой, полной иссиня-металлических кастрюль и пятен плесени с тарелку величиной. Столь хорошее знание замка Поль приобрел постепенно, путем ежедневных тренировок, точнее еженощных. Каждую ночь он выходил из своей комнатушки сквозь полотно раннего Манэ и шел к лестнице: бесшумно, несмотря на сильно отрастающую каждый вечер шерсть на ковре. Его путешествие обычно начиналось со ступеней – и на ступенях шерсть росла не столь густо, ступени брили два раза в день. За ночь ему удавалось проходить до девяноста комнат и коридоров и он даже думал еще увеличить это число. Однако все закончмилось в первых числах зимнего месяца Овладения: когда каждый стремится овладеть каждым и каждым овладевает тоска, томление, а порой и отчаяние, но это не страшно, ведь большинство в этот месяц прекрасно владеют собой. В ту ночь Поль увидел, как директор замка силой овладел его сестрой. Заметив Поля, директор быстро овладел своим волнением, но не перестал душить сестру расшитой золотом подушкой.

– Если ты хочешь меня убить, – сказал директор замка, – то я позову стражников.

– Они все равно заблудятся в коридорах, – гневно ответил Поль.

– Зато я в три раза сильнее тебя.

С этим Поль согласился.

– Я расправлюсь с тобой потом, согда стану сильным, – ответил он. – А сейчас я хочу уехать из замка.

– Не расстраивайся так, это ведь месяц Овладения, а мне очень давно хотелось ею овладеть, – начал извиняться директор, но Поль был неумолим.

И тени прощения не мелькнуло в его глазах.

Директору очень не хотелось, чтобы Поль уходил.

– Ты не сможешь меня убить, если уйдешь из замка, – сказал он, – наш замок устроен так, что всякий, кто не был тут неделю, совершенно теряется среди комнат и коридоров. А если ты уедешь на месяц, то ты меня больше никогда не найдешь.

– Я уеду на год, – гордо ответил Поль, – и в следующем месяце Овладения я найду тебя и убью.

Поль ушел в начале месяца Ж, или в конце, ведь месяц Ж каждый раз длится по разному, из-за того что в нем иррациональное количество дней. Он уходил по холодной дороге, заросшей шерстью по колено, в небесах витал снег, но не падал на землю, потому что в начале и конце месяца Ж снег горизонтален. В своей котомке Поль нес инструменты, пару съедобных лепешек и свою месть, которая к тому времени выросла до размеров спичечного коробка. Временами месть попискивала и тогда Поль кормил ее своей кровью. Он искал холм.

Это было самым важным сейчас – найти подходящий холм. К вечеру Поль прошел сорок девять холмов, семь из которых издали казались похожими, но нужного так и не нашел. Он устроился на ночлег, зарывшись в высокую шерсть у подножия пятидесятого. Засыпая, он положил месть за пазуху, чтобы та не замерзла, и месть всю ночь покусывала его у левого соска. А на утро он увидел, что пятидесятый холм вполне подходит.

В семь тридцать две умножить на корень из двух с секундами месяц Ж закончился, неожиданно, как то всегда бывает, и наступила весна. Солнце так и не взошло, потому что первый месяц весны – месяц Заката. В сумерках Поль расчистил площадку на вершине холма, площадка обильно поросла грудями, в основном мужскими, но попадались и женские, вялые по причине долгой зимы. Всех их Поль выкорчевал и сложил под навес подсушиться. Потом будут топливом для камина.

В те дни он заложил фундамент нового замка. Выбранный им холм в точности копировал тот, на котором стоял старый замок. Теперь Поль собирался построить по памяти точную копию замка здесь и каждую ночь проходить по замковым лабиринтам, чтобы не утратить памяти, об опасности чего и предупреждал его директор. Месть постепенно росла и крепчала, теперь она достигла размера котенка и ее дыхание стало теплым. На голове ее появились рудиментарные чешуйчатые рожки, которые потом отпадут.

Поль быстро заложил фундамент и начал строительство стен. Месть, даром что маленькая, помогала таскать ему тяжелые камни, а некоторую, самую тяжелую работу, вообще выполняла сама. Каменные стены стали расти. Для парадного входа Поль приспособил автопортрет Коро, копию разумеется, потому что оригинал стоял на входе старого замка.

Он не замечал, как идет время. Он замечал лишь то, как растут стены. К началу месяца Смысла, второго месяца весны, стены приподнялись до второго этажа и обросли столетним плющем, на склонах холма появились первые полоски, поросшие щетиной. Поль был доволен. Расположение всего этого полностью повторяло старый замок. Тогда же он возобновил ночные прогулки. Его замысел был совершенен, и исполнение столь же совершенно. Гуляя по ночным коридорам, Поль не видел никакой разницы со старым замком, только кое-где не хватало перекрытий, несколько пейзажей были заменены на натюрморты, по финансовым причинам, известно ведь, что натюрморты вдвое дешевше, да шерсть на коврах только-только начинала расти. Второй месяц весны тяжел и побуждает к мыслям. Поэтому большинство в этот месяц пьют и ищут спысл напившись – так его гораздо легче найти. Способ этот известен с незапамятных времен. Поль пил много, но почти не хмелел и потому страдал, думая о смысле своей затеи. Что с того, что я отомщу, думал он, кусая пальцы до крови, и раздирая себе грудь, как литературный персонаж основоположника одной из ветвей реализма, ведь ничего не изменится во Вселенной, думал он, и Солнце, которое в месце Смысла светит даже по ночам, хотя и не ярко, заглядывало в ответстия перекрытий вместе со звездами, луной, газопылевыми туманостями и спутниками всяких чужих планет.

В месяце Необходимом ему пришлось ходить в село у подножия холма за разными нужными вещями. По дороге он всякий раз проваливался в яму, которую не мог обойти, но обычно выбирался не испачкавшись. Каждый раз он брал свою месть с собой и оттого перессорился со всеми трактирщиками, держателями уборных и пьяницами, понемногу трезвеющими после долгого запоя. Один раз его даже крепко избили и, хотя его месть рвалась, кидалась в бой и щелкала челюстями, она мало кого устрашила и почти не нанесла нападавшим увечий. Наступало лето и груди у подножия холма так расплодились, что продраться сквозь их заросли было почти невозможно. В зарослях постоянно толклись парочки, и то дело проваливаясь в необходимые ямы, вырытые заботливыми шутниками; женские груди цвели, налитые соком, а на мужских к лету наросло горазло больше мышц, чем в прошлом году.