Милош Кратохвил - Гнездо

Милош Кратохвил

Гнездо

— Прошу, прошу вас, проходите. — Роберт Дегак с легким поклоном указал нам на гидравлический подъемник, опустившийся к нашим ногам, как гигантская услужливая ладонь.

Я обрадовался, потому что опасался, что к этому невиданному чуду придется лезть по лестнице. Гнезда ласточек обычно помещаются под самой крышей… Мы приехали в Мокропсы втроем. Доктор естественных наук Ригел, инженер-химик Вах и я. Нас пригласил орнитолог Дегак. Он ждал на шоссе. Подсев в машину, он показал дорогу к дому Грубнера. Это был дом, каких осталось уже немного, — двухэтажный гибрид деревенского дома и небольшой загородной виллы. Дегак несколько театральным жестом показал на высокий белый фронтон. На самом верху в уголке, где сходились скаты крыши, прилепилось серовато-белое гнездо. Должен признаться, в эту минуту страх, что придется лезть по лесенке, волновал меня сильнее, чем близость чуда. Я придерживаюсь принципа, что неприятные вещи лучше делать сразу же, без долгих колебаний, поэтому я сказал:

— Несите стремянку.

Дегак рассмеялся:

— Помилуйте, неужели вы думаете, что в наши дни у кого-нибудь в деревне еще сохранилась стремянка?

Он махнул рукой, и со двора, расположенного напротив дома Грубнера, выполз электромобиль с подъемником, который с милой предупредительностью опустился к нашим ногам.

— Этот дом построил каменщик Грубнер в 1927 году, — сказал орнитолог Дегак, ступая вслед за нами на площадку подъемника. — Ласточки впервые построили здесь гнездо годом позже, весной 1928 года. И с тех пор здесь всегда было гнездо. — Дегак повернулся к человеку, управлявшему подъемником. — Давайте, пан Шалда. — Металлическая площадка, на которой мы стояли, поплыла вверх. — Но гнездо не всегда помещалось под коньком, — показывал Дегак. Я боялся поднять голову, потому что от движения вверх мне становилось не по себе. — Правда, первоначально оно располагалось на том же месте, что и теперь, — продолжал орнитолог. — Когда спустя девятнадцать лет дом заново оштукатурили, гнездо разрушили, и весной ласточки построили новое, вон там, внизу, под карнизом водостока. В позапрошлом году дом снова оштукатурили, и прошлой весной парочка ласточек снова построила гнездо под самым гребнем. Это жилище…

Площадка остановилась. Прямо перед нашими глазами было уникальное гнездо. Серовато-белое, чуть больше обычного гнезда городских ласточек, с шероховатой поверхностью, похожее на кучу затвердевшего гипса. Если бы я не знал от орнитолога Дегака, из чего оно сделано, ни за что бы не догадался. Никогда в жизни мне не пришло бы в голову, что гнездо слеплено из жевательной резинки.

— Фантастика, — восхищенно вздохнул профессор Ригел.

Инженер Вах тут же достал пинцет и мисочку для образцов и попытался отломить кусочек вещества.

— Осторожно, — схватился за голову орнитолог Дегак, будто у него внезапно заболели зубы, но Вах, кивнув, продолжал свои попытки.

— Ничего не выходит. Чертовски твердое, — признал Вах, вытаскивая палочку с алмазным резцом, чтобы соскоблить хотя бы порошок.

— Ради бога, не отломите гнездо, — призвал инженера к осторожности профессор и затем обратился к нам: — Да, перед нами птичья постройка будущего.

Сердце мое сжалось. Только теперь до меня начала доходить важность происходящего. Я был поражен, когда мне на работу позвонил орнитолог Дегак и рассказал, что в Мокропсах, недалеко от Праги, ласточки построили гнездо из жевательной резинки; это звучало слишком фантастично, неправдоподобно и не поддавалось воображению. Но теперь, когда гнездо находилось передо мной и я мог дотронуться до него… Да, это правда. Это знамение технической революции в мире птиц. В птичьем мозгу, должно быть, произошел сдвиг. На смену стереотипу, существовавшему миллионы лет, вдруг пришло нечто более высокого порядка. Нечто… Мысль. Кривая развития резко переменила направление. Каким же оно будет теперь?

— Как вы, пан Дегак, заметили, что ласточки лепят свое гнездо не из грязи и соломинок? — спросил я.

Дегак смущенно улыбнулся:

— Я орнитолог. — Он вытащил маленький коричневый блокнотик и постучал по нему пальцем: — Здесь у меня все. Я ждал, прилетят ли ласточки и слепят ли они гнездо снова. Я весьма сомневался в этом. Здесь нет теперь источников строительного сырья, как раньше.

— В последнее время это основная проблема для городских и деревенских ласточек. Из городов они совершенно исчезли, — подтвердил профессор Ригел.

— Там, — орнитолог махнул рукой в сторону исторических ворот, за которыми раскинулось обширное забетонированное пространство с длинным низким павильоном из стекла и металла, — там раньше были хлева, навозная куча и двор, где весной всегда было полно грязи. Кроме того, новая штукатурка слишком гладкая. Потрогайте.

Один за другим мы послушно пощупали стену. Она не показалась мне недостаточно грубой, но я не специалист в таких вещах. Дегак открыл блокнот:

— Они начали строить двадцать восьмого апреля.

— Должно быть, это был тяжелый труд, — проявил понимание химик Вах, рассматривая гнездо через сильную лупу.

— Вовсе нет. — Орнитолог Дегак важно поднял указательный палец вверх. — Постройка из классических материалов отнимает у пары ласточек десять дней, гнездо из жевательной резинки было закончено за неделю.

— Не может быть, — удивился профессор Ригел. — Поймите, ведь ласточки должны были собирать свеже…

Он пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слово поделикатнее, но Вах закончил его мысль:

— …выплюнутую жвачку.

Профессор, с упреком взглянул на инженера, чопорно поправил:

— Я хотел сказать — жевательную резинку, непосредственно выкинутую изо рта. Иначе жевательная резинка затвердеет и перестанет быть подходящим строительным материалом.

— Представляете, что это значит? — повернулся к нам инженер Вах. Мысль, только что родившаяся у него в голове, заставила его испуганно вытаращить глаза.

— Конечно, — спокойно ответил орнитолог. — Что ласточки наблюдают за нами.

Не знаю, пришел ли такой ответ в голову профессору, но признаюсь, что мне нет. Однако это было абсолютно логично. Должно быть, так оно и было. Холодок пробежал у меня по спине, я невольно оглянулся. В эту минуту я совсем забыл о том, что сейчас только начало марта, а значит, до прилета ласточек еще далеко. Профессор, возможно, был шокирован высказанной догадкой так же, как и я, но не подал виду.

— Наверно, они уже давно наблюдают за нами, — медленно произнес он. — Именно мы, видимо, повлияли на их развитие. Никто, кроме человека, не заменяет природное сырье искусственным материалом.